Форум "Дюмания"

Манифест форумa
Мы рады приветствовать Вас на историко-литературном форуме, посвящённом жизни и творчеству Александра Дюма (отца).
1. Общение на Дюмании строится на принципах вежливости и взаимного уважения участников, поэтому на форуме строго запрещены:
• высказывания, провоцирующие возникновение межэтнических, межгендерных, политических, религиозных и расовых конфликтов;
• мат и оскорбление участников форума в любой форме;
• обсуждение личности участников (в любой форме) и личные разборки;
• обсуждение действий администраторов и политики администрирования форума.
Злостные нарушители этого правила получают окончательный бан и после этого могут посещать форум лишь в качестве гостей.
Примечание. В случае нарушения правил форума, администраторы выносят замечание участнику, нарушившему доброжелательную атмосферу Дюмании. Если эта мера не приносит ожидаемого результата, участник получает второе замечание, после чего выносится временный бан, срок действия которого зависит от конкретных обстоятельств. На время действия бана участник лишается возможности оставлять сообщения во всех разделах форума.
richelieu Если же и временный бан не побуждает нарушителя пересмотреть стиль своего поведения, форум Дюмания прощается с ним навсегда. Если в течение месяца с момента вынесения замечания участник, которому оно было объявлено, демонстрирует лишь миролюбие и уважение к другим обитателям форума, замечание снимается.
2. Администрация Дюмании принимает решение о регистрации новых участников в индивидуальном порядке– поэтому на форуме действует режим премодерации.
3. Официальный язык общения на форуме - русский. Иные языки общения не приветствуются. Потрудитесь использовать нормативную лексику и грамотную речь. Если вы выкладываете цитаты на иностранных языках, то вы же должны их перевести на русский язык.
4. На Дюмании запрещено писать транслитом. Если у вас нет возможности писать кириллицей, пользуйтесь услугами соответствующих сайтов, например, https://translit.net/ и http://translit-online.ru/ или встроенным транслитером форума.
5. Администрация Дюмании настоятельно рекомендует участникам открывать новые темы в соответствующих разделах форума. Если вы не находите открытую вами тему - она была перенесена в другой, более подходящий (на взгляд администратора) раздел. Это также касается сообщений. Исключение - темы и сообщения, нарушающие правило номер 1, которые удалены.
6. Любое сообщение, опубликованное на Дюмании, становится неотъемлемой частью форума. Решение о сохранении или удалении постов зависит только от администрации. Самостоятельно внести изменения или удалить свой пост участник может в течение часа с момента его отправки.
7. Посты, состоящие из одних смайликов, предложений, не выражающих какую-то связную мысль, а так же анимированные подписи и gif-аватары уместны только в разделе «Восторги и мечты». Во всех прочих разделах такие посты, а также флуд и оффтопик без предупреждения удаляются администрацией.
8. Мы оставляем за собой право ошибаться, ибо дюманы - тоже люди, и выражаем надежду, что участники будут жить на Дюмании долго и счастливо, соблюдая вышеизложенные правила.
 
On-line: гостей 0. Всего: 0 [подробнее..]
Dumania.ru

АвторСообщение
Scally
Парижский лекарь




Пост N: 1894
Рейтинг: 10
ссылка на сообщение  Отправлено: 04.09.06 21:37. Заголовок: Произведения Александра Дюма на разных языках мира.


С легкой руки LS имею честь открыть тему, где дюманы смогут поделиться переводами книг Дюма на разные языки.



Истерзана милая Франция,
Проигран за боем бой.
Уже бесполезно драться...
Кто любит меня — за мной!
/Владимир Солоухин/
Спасибо: 0 
Профиль
Ответов - 103 , стр: 1 2 3 4 All [только новые]


д'Аратос
графоман




Пост N: 1480
Рейтинг: 8
ссылка на сообщение  Отправлено: 03.10.06 09:34. Заголовок: Re:


Да, это польский! Зря я его не купила!

Веселые лодки
В дали голубой;
Железо решетки
Свистит под пилой.

Отпетое горе
Уснуло в груди,
Свобода и море
Горят впереди.

Прибавилось духа,
Затихла тоска,
И слушает ухо,
И пилит рука. (с) А. Фет
Спасибо: 0 
Профиль
Pauline





Пост N: 162
Рейтинг: 8
ссылка на сообщение  Отправлено: 04.10.06 01:04. Заголовок: Re:


д'Аратос
О, так ты видела этот роман?!

Chaque jour est bon a sa facon... Спасибо: 0 
Профиль
д'Аратос
графоман




Пост N: 1489
Рейтинг: 8
ссылка на сообщение  Отправлено: 05.10.06 08:48. Заголовок: Re:


Видела, когда была в Польше. Я решила, что родители сочтут меня психом, поэтому не купила. Еще не понравилось оформление. На обложке 4 близнеца, сама обложка ярко-красная, а внутри иллюстраций не было.

Веселые лодки
В дали голубой;
Железо решетки
Свистит под пилой.

Отпетое горе
Уснуло в груди,
Свобода и море
Горят впереди.

Прибавилось духа,
Затихла тоска,
И слушает ухо,
И пилит рука. (с) А. Фет
Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 294
Рейтинг: 6

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 05.10.06 11:17. Заголовок: Re:


Ну, значит польский все же. Спасибо, Lothiriel, Pauline, Treville, д'Аратос!



Спасибо: 0 
Профиль
Treville



Пост N: 47
Рейтинг: 7
ссылка на сообщение  Отправлено: 13.11.06 14:06. Заголовок: Re:


Добрый день всем. Выполняя свое обещание, хоть и с задержкой, предлагаю благосклонному вниманию украинофилов перевод главы про диссертацию Арамиса, опять же с моими комметариями.

АРАМІСОВА ДИСЕРТАЦІЯ

Д’Артаньян нічого не сказав Портосові ні про його рану, ні про дружину прокурора. Попри свою молодість, наш гасконець був вельми розумним хлопцем. Тому він удав, ніби вірить усьому, що розповів хвальковитий мушкетер, твердо переконаний, що ніяка дружба не встоїть перед розкритою таємницею, особливо коли ця таємниця вражає самолюбство; до того ж ми завжди відчуваємо певну мо¬ральну перевагу над тими, про кого знаємо більше, ніж вони гадають. Ось чому, складаючи плани на майбутнє й сподіваючись, що троє друзів допоможуть йому досягти успіху, д'Артаньян хотів заздалегідь зібрати докупи ті невидимі нитки, які дали б йому змогу впливати на муш¬кетерів.
Проте всю дорогу глибокий сум краяв йому серце; він думав про молоду й гарну пані Бонасьє, що мала винагоро¬дити юнака за його відданість; але, як по правді, то найдужче за все він боявся, що з бідолашною жінкою скоїлося лихо, і аж ніяк не сумував за своїм утраченим щастям. Д'Артаньян не мав жодного сумніву, що пані Бонасьє— жертва помсти кардинала, а, як відомо, помста його високопреосвященства завжди бувала жахливою. Яким чином він сам заслужив прихильність міністра, д'Ар¬таньян, ясна річ, не знав і досі; певно, він міг би скласти собі про це уявлення тільки після розмови з капітаном гвардії паном де Кавуа, коли б той застав його вдома.
Ніщо так не вкорочує час і відстань, як невідступна, всепоглинаюча думка. Людина перестає помічати реальний світ, думка неначе переносить її у світ химерних уявлень. Час тоді втрачає лік, а простір — віддаленість. Людина вирушає з одного місця і приїздить до другого — тільки й усього. Від того, що було в дорозі, не лишається в пам'яті нічого, крім непевного туману, в якому бовваніють тисячі примарних образів — дерева, гори, долини. Так і д'Ар¬таньян незчувся, як, давши волю своєму коневі, проїхав у полоні непевних видінь шість чи вісім льє од Шантільї до Кревкера, а прибувши в це село, тут же забув про все, що стрілося йому на шляху.
Тільки тут він прийшов до тями. Юнак похитав головою і, побачивши корчму, де залишив Араміса, пустив коня клусом, аж поки той зупинився біля дверей заїзду.
Цим разом його зустрів не хазяїн, а хазяйка. Д'Артаньян був фізіономістом; тож, глянувши на її гладке, простодуш¬не й веселе обличчя, він ураз відчув, що від цієї особи можна не критись і що боятися її нічого.
— Ласкава пані, чи не сказали б ви, де мені знайти одного з моїх друзів, якого ми залишили тут днів із десять тому? — спитав д'Артаньян.
— Вродливого молодика, двадцяти трьох — двадцяти чотирьох років, лагідного, люб'язного, ставного?
— І до того ж пораненого в плече.
— Саме так.
— Що так?
— А те, добродію, що він і досі тут.
— Ласкава пані,— вигукнув д'Артаньян, зіскакуючи з коня і кидаючи поводи Планше, - ви даруєте мені життя. Де ж він, мій любий Араміс, якого я так хочу обійняти? Я й справді не діждусь, коли побачу його.
— - Даруйте, добродію, але навряд чи він зможе вас зараз прийняти.
— Чому б то? Невже в нього в гостях жінка?
— Святий Ісусе! Що ви таке кажете, юначе? Ні, пане, в нього не інка.
— Хто ж тоді?
— Кюре з Мондідьє та абат Ам’єнського монастиря єзуїтів.
— Боже! – вигукнув д'Артаньян . – Йому погіршало?
— Ні, пане, навпаки; але після хвороби на нього впала благодать, і він вирішив прийняти духовний сан.
— А й правда, - зауважив д'Артаньян , - я зовсім забув, що він тільки тимчасово служить у мушкетерах.
— То ви, пане, неодмінно хочете його побачити?
— Більше ніж будь-коли.
— Тоді зійдіть сходами в двері праворуч, на третій поверх, у кімнату номер п’ять.


Спасибо: 1 
Профиль
Treville



Пост N: 48
Рейтинг: 7
ссылка на сообщение  Отправлено: 13.11.06 14:07. Заголовок: Re:


Д'Артаньян мерщій подався в двір і побачив відкриті сходи\ які ще й понині можна зустріти в старовинних заїздах. Але не так просто було потрапити до майбутнього абата. Підступи до Арамісової кімнати охоронялися не менш суворо, ніж сади Арміди: в коридорі стояв Базен який заступив дорогу д'Артаньянові з тим більшою безстрашністю що після багаторічних випробувань бідолаха був нарешті близький до омріяної мети.
Справді, Базен давно вже хотів стати слугою духовної особи й нетерпляче чекав тієї хвилини, коли Араміс скине похідний плащ і вдягне сутану. Тільки раз у раз повторювана молодим мушкетером обіцянка, що ця хвилина настане неодмінно, тримала Базена на службі в Араміса, де, за словами самого Базена, можна було лише занапастити душу.
Отож Базен нетямився з радості. Судячи з всього, тепер уже хазяїн не повинен був зректися свого слова. Поєднання фізичного болю з моральним призвело до давно очікуваного рішення: Араміс, який страждав душею і тілом водночас, мав своє подвійне нещастя – несподіваний від’їзд коханої жінки та рану в плече – за пересторогу неба й звернув нарешті свої помисли до релігії.
За таких обставин поява д'Артаньяна прикро вразила Базена, бо він розумів, що той неодмінно наверне його хазяїна до світських справ, яким Араміс так довго віддавав перевагу. І Базен вирішив захищати двері до останку; а що хазяйка вже виказала його і він не міг послатися на відсут¬ність Араміса, то й заходився доводити д'Артаньянові, як неделікатно було б втручатися в благочестиву спасенну розмову, що почалася рано-вранці і, на його переконання, мала скінчитися тільки пізно ввечері.
Проте красномовна тирада добродія Базена не справила враження на д'Артаньяна; не заходячи в суперечку з слугою свого друга, він мовчки відсторонив його однією рукою, а другою повернув клямку в дверях кімнати номер п'ять.
Двері відчинилися, і юнак увійшов до кімнати.
Араміс у широкому чорному вбранні, в кругленькій і плоскій шапочці на голові, що дуже скидалася на скуфію, сидів за довгим столом, захаращеним сувоями паперу й грубезними фоліантами; праворуч од нього сидів абат єзуїтського монастиря, а ліворуч — кюре з Мондідьє. Завіси були наполовину опущені, і в кімнаті панував таємничий присмерк, що навіював благочестиві думки. Всі світські речі, які можна було б побачити в кімнаті молодого чоловіка, особливо якщо цей молодий чоловік – мушкетер, зникли, немов за помахом чарівної палички, бо, побоюючись, щоб їх вигляд не навернув хазяїна до думок про цей світ, Базен якнайстаранніше заховав шпагу, пістолети, капелюх з пером , перев’язь і мереживо.
Замість усього цього на стіні, в найтемнішому кутку, висіла на цвяху якась дивна річ, що дуже скидалася на канчук для самокатування.Почувши рипіння дверей, Араміс підвів голову й побачив свого друга. Але, на превеликий подив д'Артаньяна, його прихід не справив на мушкетера ніякого враження, такі далекі від усього земного були його думки.
- Добрий день, любий д'Артаньяне, - сказав Араміс, - Повірте, я радий вас бачити.
- Я також, - мовив д'Артаньян , - хоч, правду кажучи, й не певен, що переді мною Араміс.
- Це він, мій друже, це він; але чому у вас виник сумнів?
- Я подумав, чи, бува, не помилився кімнатою і не потрапив до помешкання якоїсь духовної особи; яа коли я побачив вас у товаристві цих двох добродіїв, то й зовсім перелякався: мені здалося, що ви тяжко хворі.
Добродії в чорному, зрозумівши д'Артаньянів натяк, по¬грозливо зиркнули на нього. Проте юнак не злякався.
— Чи не заважаю я вам, мій любий Арамісе? — спитав д'Артаньян.— Судячи з усього, що я тут побачив, ви спові¬даєтеся цим добродіям.
Араміс зашарївся.
— Заважаєте? О ні, навпаки, мій любий друже, присяга¬юся вам; і на доказ цього дозвольте висловити радість з приводу того, що я бачу вас цілим І здоровим.
«О! Нарешті здогадався,— подумав д'Артаньян.— Що ж, могло бути й гірше».
— Цей пан, мій друг, чудом уникнув величезної небезпе¬ки,— ласкаво провадив Араміс, показуючи на д'Артаньяна.
— Дякуйте Богові, пане,— відповіли духовні особи, вклоняючись.
— Я так і зробив, преподобні панотці,— мовив юнак, і собі вклоняючись.
— Ви приїхали дуже вчасно, любий д'Артаньяне,— ска¬зав Араміс,— і якщо прилучитеся до нашої дискусії, то зможете показати свої знання. Пан абат Ам'єнського мо¬настиря, пан кюре з Мондідьє і я розглядаємо деякі богословські питання, які вже давно привертають нашу увагу; я був би щасливий знати вашу думку.
— Думка військового не має ніякої ваги,— відповів д'Ар¬таньян, збентежений таким поворотом розмови.— їй-право, ви цілком можете покластися на вченість цих добродіїв.
Двоє добродіїв у чорному знову вклонилися.
— Навпаки,— відказав Араміс,— ваша думка буде для нас дуже цінною. Йдеться ось про що: пан абат вважає, що моя дисертація має бути виключно догматичною й дидактичною.
— Ваша дисертація! Ви пишете дисертацію?
— Авжеж,— обізвався єзуїт.— Для іспиту, який передує висвяченню в духовний сан, дисертація конче необхідна.
— Висвячення! — вигукнув д'Артаньян, який і досі не вірив тому, що йому сказали хазяйка заїзду й Базен.— Висвячення!


Спасибо: 1 
Профиль
Treville



Пост N: 49
Рейтинг: 7
ссылка на сообщение  Отправлено: 13.11.06 14:07. Заголовок: Re:


I він обвів сторопілим поглядом усіх, хто був у кімнаті. — Отож,— мовив Арамїс, сідаючи в кріслі з такою ви¬шуканістю, наче він був у якомусь аристократичному салоні, й милуючись своєю білою і ніжною, мов у жінки, рукою, яку він підніс угору, аби вона ще дужче побіліла, - отож, як ви чули, д'Артаньяне, пан абат хотів би, щоб моя дисертація була догматичною, але я схиляюсь до написання дисертації споглядальної. Ось чому пан абат запропону¬вав мені тему, якої ще ніхто не досліджував і в якій — я цілком визнаю —є вдячний матеріал для витлумачень: «Utrague manus in benediciendo clericis inferioribus necessaria est».
Д'Артаньян, з ерудицією якого ми вже встигли познайо¬митись, вислухав цю цитату так само безтурботно, як І ту, що її навів пан де Тревіль з приводу дарунків, гадаючи, що юнак дістав їх од герцога БекІнгема.
— Що означає, — пояснив Араміс, бажаючи допомогти д'Артаньянові розібратись у справі: — «Священнослужите¬лям нижчого сану потрібні для благословення дві руки».
— Чудова тема! — вигукнув єзуїт.
— Чудова й догматична! — озвався й кюре, який, знаю¬чи латину приблизно так само, як і д'Артаньян, уважно стежив за єзуїтом, не пропускаючи нагоди ступати за ним
Що ж до Д'Артаньяна, то захопленість двох добродіїв у чорному його анітрохи не зворушила.
— Авжеж, чудова, prorsus admirabile! — вів далі Ара¬міс. — Але вона вимагає поглибленого вивчення творів отців церкви і Святого Письма, Тим часом — і я смиренно визнаю це перед ученими панотцями — чергування в нічній варті й королівська служба змусили мене трохи занедбати заняття. Тому мені буде легше, facilius natans, узяти таку тему на свій вибір, яка для складних проблем теології була б тим самим, чим є мораль для метафізики та філософії.
Д'Артаиьян нудився, кюре також.
— -Подумайте, який вступ! — вигукнув єзуїт.
— Вступ,— повторив кюре, аби й собі щось сказати.
— Quemadmorum inter coelorum immensitatem.
Араміс скоса глянув на д'Артаньяна. Той позіхав на весь рот.
— Говорімо по-французьки, панотче, — сказав Араміс єзуїтові, — тоді пан д'Артаньян зможе краще оцінити нашу розмову.
— Авжеж, — зауважив д'Артаньян, — я стомився з доро¬ги, і вся ця латина вилетіла мені з голови.
- Гаразд, — трохи невдоволено відповів єзуїт, тоді як зраділий кюре з безмежною вдячністю глянув на д'Артаньяна - Отож розгляньмо складові частини цієї глоси. Мойсей, служитель Бога... він тільки служитель, зверніть на це увагу! Мойсей благословляє руками; коли євреї билися зі своїми ворогами, він звелів підтримувати обидві його руки, отже, він благословляв обома руками. До того ж у Євангелії так само сказано: «Imponite manus», а не «manum». «Покладіть руки», а не «руку».
— Покладіть руки,— повторив кюре, роблячи відповідний жест.
- А святому Петрові, намісниками якого є папи,— вів далі єзуїт,— було сказано навпаки: «Porrige digitos». «Про¬стягни персти». Зрозуміло?
— Звичайно,— відповів Араміс, упиваючись розмовою,— але це тонкощі,
— Персти! — повторив єзуїт.— Святий Петро благо¬словляє перстами. Отже, папа теж благословляє перстами. А скількома перстами він благословляє? Трьома — во ім'я Отця, Сина і Святого Духа.
Всі перехрестилися; д'Артаньян зробив те саме.
— Папа — намісник святого Петра і уособлює в собі три божественні сили; решта, ordires infeiores духовної Ієрархії, благословляють іменем святих архангелів та анге¬лів. Найнижчі ж священнослужителі — приміром, наші ди¬якони й климарі, благословляють кропилами, що симво¬лізують безкінчену кількість простягнутих для благосло¬вення персті в. Отака суті, теми у спрощеному вигляді. Argumentum omni denudatum ornamento. Я зробив би з неї два таких томи, як цей,— додав єзуїт.
І в пориві натхнення він ляснув долонею по фоліанту святого Іоанна Златоуста, під яким угинався стіл. Д'Артаньян здригнувся.
- Авжеж, - сказав Араміс, - я віддаю належне принадності такої теми, але водночас мушу признатися, що вва¬жаю її непосильною для себе. Я обрав інший текст. Ска¬жіть, любий д'Артаньяне, якої ви думки про нього: «Non inutile est desiderium in oblationeе», Це означає: «Певний смуток личить тожу, хто приносить жертву Богові
— Схаменіться! — вигукнув єзуїт.— Цей текст межує з єрессю; майже таке саме положення с в
книзі єресіарха Янсенія, яка рано чи пізно буде спалена рукою ката. Стережіться, мій юний друже; так можна дійти до лжевчення, так можна занапастити душу, мій юний друже!
— Можна занапастити душу, — луною озвався кюре, сумно хитаючи головою.
— Ви порушили питання про свободу волі, яка є диявольською спокусою. Ви підійшли впритул до єресі пелагіанців і напівпелагіанців
— Але ж, панотче… - спробував заперечити Араміс, приголомшений зливою аргументів, що ринули на нього.
— А як ви доведете, - не жавши Арамісові докінчити, урвав єзуїт, - що треба сумувати за світом, коли приносиш себе в жертву Богові? Вислухайте таку дилему: Бог є Бог, а світ є диявол. Сумувати за світом – значить, сумувати за дияволом; такий мій висновок.
— І мій також,— сказав кюре.
— Змилосердьтеся!..— знову заговорив Араміс.
— Desideras diabolum, нещасний!' — вигукнув єзуїт.
— Він сумує за дияволом! О мій юний друже,— простог¬нав кюре,— не сумуйте за дияволом, благаю вас!
Д'Артаньянові голова пішла обертом; йому здавалося, що він потрапив до божевільні , і що зараз він збожеволіє так само, як і ті, кого він бачив перед собою. Ллє він мусив мовчати, бо зовсім не розумів їхньої мови.
— І все-таки вислухайте мене,— сказав Араміс з ввічли¬вістю, за якою можна було вловити ледь відчутне роздрату¬вання.— Я не кажу, що сумую; ні, я ніколи не вимовлю цих слів, які не відповідають духові істинної віри...
Єзуїт звів руки до неба, кюре зробив те саме.
— Але погодьтеся принаймні, що не годиться приносити в жертву Богові те, що вже набридло вам самим. Скажіть, д'Артаньяне, хіба це не правда?
— Та правда ж, хай йому чорт! — вигукнув юнак. Кюре І єзуїт аж підскочили на своїх стільцях.
— Моя відправна точка — це силогізм: світ не позбавлений принадливості, я залишаю світ — отже, приношу жертву. Ще в Святому Письмі сказано: «Принесіть жертву Богові».
- Це так, сказали супротивники.
- До того ж, - вів далі Араміс, пощипуючи мочку вуха, щоб вона стала рожевішою, як перед цим підносив руку, щоб вона стала білішою,— до того ж я написав на цю тему рондо, яке показав торік панові Вуатюру , І цей великий поет розсипався переді мною в компліментах.
-Рондо! — зневажливо мовив єзуїт.
- Рондо!- машинально повторив кюре.
- Прочитайте, прочитайте! — - вигукнув д'Артаньян. — Це трохи розважить нас.
- Ні, воно релігійного змісту, — відповів Араміс. — Можна сказати, що це теологія у віршах.
- Хай йому чорт! – вигукнув д'Артаньян.
— А втім, ось воно,— мовив Араміс із найскромнішим виглядом, який, проте, був не позбавлений лицемірства.
Ти, що в біді оплакуєш минуле
І животієш в ці скорботні дні,
Всі твої біди скінчаться страшні,
Коли творцеві звіриш серце чуле,
Ти, що в біді.


Спасибо: 1 
Профиль
Treville



Пост N: 50
Рейтинг: 7
ссылка на сообщение  Отправлено: 13.11.06 14:07. Заголовок: Re:


Д'Артаньян і кюре були в захваті. Єзуїт наполягав на своєму:
— Стережіться світського духу в теологічному стилі! Що каже святий Августин? Severus sit clericorum sermo.
— Так, щоб проповідь була зрозумілою! — сказав кюре.
— Отож,— квапливо перебив єзуїт, побачивши, що його прибічник збився на манівці,— отож ваша дисертація спо¬добається дамам — тільки й того; вона матиме успіх не більший, ніж якась захисна промова пана Патрю
— Дай Боже! — захоплено вигукнув Араміс.
— От бачите! — сказав єзуїт.— Світське промовляє в вас ще на повний голос, altissima voce. Ви ще мирянин, мій юний друже, і я боюся, що благодать може й не торкнутися вас.
— Заспокойтесь, панотче, я відповідаю ча себе.
— Мирська зарозумілість.
— Я знаю себе, мій отче, моє рішення безповоротне.
— Отже, ви наполягаєте на тому, щоб працювати далі над своєю темою?
— Я відчуваю в собі покликання розглянути саме її і ніяку іншу; тому наважуся працювати далі й сподіваюсь, що вже завтра ви схвалите всі виправлення, які я Ішесу відповідно до ваших зауважень.
— Працюйте не поспішаючи,— сказав кюре,— ми зали¬шаємо вас у чудовому настрої.
— Авжеж,— підхопив єзуїт,— ниву засіяно, і нам нічого боятися, що частина зерен упала на камінь або розвіялась по дорозі й що птахи небесні склюють решту - aves coeli cimederunt illam..
«Щоб тебе чума задавила з твоєю латиною!» - подумки вилаявся д'Артаньян, відчуваючи, що знемагає.
— Прощавайте, мій сину,— сказан кюре, - до завтра.
— До завтра, сміливий юначе,— сказав сзуїт.— Ви мо¬жете стати світочем церкви; боронь Боже, аби цей світоч перетворився на всепоглинаюче полум'я!
Д'Артаньян, який уже цілу годину від нетерплячки гриз нігті, тепер почав гризти пальці.
Добродії в чорному підвелися, вклонились Арамісові та д'Артаньяну й пішли до дверей. Базен, який весь час був у кімнаті і з благочестивою радістю слухав цю вчену суперечку, підійшов до них, узяв молитовник кюре, требник єзуїта й шанобливо рушив уперед, прокладаючи їм дорогу.
Араміс провів гостей по сходах і одразу ж повернувся до д'Артаньяна, який і досі не оговтався від побаченого.
Кілька хвилин друзі ніяково мовчали; а втім, комусь треба було починати розмову. Д'Артаньян, очевидно, вирі¬шив віддати цю честь Арамісові, і той обізвався перший.
— Ви самі бачите,— сказав він,— що я знову поверта¬юсь до своєї заповітної мрії.
— Авжеж, благодать і справді торкнулася вас, як тільки що сказав цей добродій.
— О, намір покинути світське життя виник у мене давно; я не раз розповідав вам про нього, правда ж, мій друже?
— Еге ж, але, чесно кажучи, я думав, що ви жартуєте.
— Жартувати такими речами! Та що ви, д'Артаньяне!
— Хай йому чорт! Але ж люди жартують навіть зі смертю.
— І помиляються, д'Артаньяне, бо смерть — це ворота, що ведуть до загибелі або до спасіння.
— Згоден. Але прошу вас, облишмо ці теологічні супе¬речки, Арамісе; по-моєму, на сьогодні їх вам цілком досить. Що ж до мене, то я майже забув ту дрібку латини, якої, власне, ніколи й не знав до пуття. А ще, признаюся вам, я нічого не їв з десятої години ранку і страшенно зголоднів.
— Зараз ми пообідаємо, любий друже. Тільки майте на увазі: сьогодні п'ятниця. В такі дні я не тільки не їм м'яса, а й не дивлюся на нього. Якщо ви згодні розділити зі мною обід, то нам доведеться задовольнитись вареними тетраго¬нами й фруктами.
— А що це таке — тетрагони? — стурбовано спитав д'Артаньян.
— Шпинат,— відповів Араміс.— Але для вас я накажу подати ще й рідко зварені яйця, що, правда, буде істотним порушенням правил, бо ж яйця породжують курчат і, отже, вони також суть м'ясо.
— Бенкет не дуже розкішний, але що поробиш,— заради вашого товариства я згоден і на це.
— - Дякую вам за жертву,— сказав Араміс.— І якщо вона не принесе користі вашому тілу, то, безперечно, буде корисною для вашої душі.
— Отже, Арамісе, ви вирішили прийняти духовний сан.
А ви подумали, що скажуть про це ваші друзі, що скаже пан де Тревіль? Не забувайте: вони матимуть вас за дезертира.
— Я не приймаю духовний сан, я тільки повертаюсь до нього. Коли вже й вважати мене за дезертира, то хіба що по відношенню до церкви, яку я зрадив задля світського життя, бо ви знаєте не гірше за інших: вдягаючи плащ мушкетера, я вчинив над собою насильство.
— Я нічого про це не відаю.
— Отже, вам не відомо, що я пішов з семінарії?
— Зовсім не відомо.
— То слухайте... До речі, в Святому Письмі сказано: «Сповідайтесь одне одному». От я й сповідаюся перед вами, д'Артаньяне.
— А я наперед відпускаю вам гріхи — адже ви знаєте моє добре серце.
— Не жартуйте святими речами, мій друже.
— Гаразд, розповідайте, я вас слухаю.
— Я виховувався в семінарії з дев'яти років, через три дні мені мало минути двадцять, я став би священиком, і все було б скінчено. І от увечері, коли я, за звичкою, був в одному домі, де охоче збавляв час,— що вдієш, я був молодий і слабкий духом,— один офіцер, котрий завжди ревниво спостерігав, як я читаю житія святих хазяйці дому, несподівано ввійшов до кімнати. Я саме перекладав епізод з історії Юдіфі і щойно прочитав ці вірші хазяйці, яка щиро похвалила їх і, схиливши голову мені на плече, разом зі мною стала перечитувати написане. Наша поза, яка, мушу признатися, могла здатися досить-таки невимуше¬ною, не сподобалась офіцерові; він не сказав ні слова, але, побачивши, що я вийшов з дому, рушив слідом за мною.
— Пане абат,— спитав він, наздогнавши мене,— чи по¬добається вам, коли вас б'ють палицею?
— Не можу відповісти на це запитання, добродію,— ска¬зав я,— бо досі ніхто ніколи не наважувався мене бити.
— Так от, пане абат, затямте: якщо ви ще раз прийдете туди, де я зустрівся з вами сьогодні, то я наважусь це зробити.
Мабуть, я таки дуже злякався; я зблід як стіна, земля захиталася в мене під ногами, я не знайшов, чим відповісти своєму кривдникові, і промовчав.
Не дочекавшись відповіді, офіцер засміявся мені у вічі, повернувся до мене спиною і зник у дверях дому. Я побрів до семінарії.
Я дворянин від роду, і кров у мене гаряча, як ви могли це помітити, мій любий д'Артаньяне; образа була жахлива, і, незважаючи на те, що про неї ніхто не знав, вона пойняла мені серце і спопеляла його. Я сказав панотцям, що не вважаю себе достатньо підготовленим для висвячення, і на моє прохання вони відклали цей ритуал на рік.
Я пішов до найкращого вчителя фехтування в Парижі, домовився брати в нього уроки і щодня протягом цілого року опановував прийоми бою. Рівно через рік, того самого дня, коли мене було ображено, я повісив сутану на цвях, одяг світське вбрання і з'явився на балі, який давала одна моя знайома дама і куди, як я знав, запросили й мого кривдника. Це було на вулиці Фран-Буржуа, неподалік од в'язниці.
Офіцер і справді був там; я підійшов до нього саме в ту мить, коли, ніжно поглядаючи на свою приятельку, він наспівував їй якусь любовну пісеньку, і перервав його на середині другого куплету.
— Добродію,— спитав я,— чи вам і тепер буде не до вподоби зустрітися зі мною у відомому вам домі на вулиці Пайєн і чи ви й тепер наважитесь побити мене палицею, якщо я не послухаюся вас?
Офіцер здивовано глянув на мене і сказав:
— Чого вам треба, пане? Я вас не знаю.
— Я той самий скромний абат,— відповів я,— який чи¬тає житія святих і перекладає вірші про Юдіф.
Тепер пригадую, - хвальковито мовив офіцер.— То чого кім треба?
•— Мені треба, щоб ви знайшли час прогулятися зі мною,
' – Завтра вранці, якщо ви неодмінно цього бажаєте, і до того ж з превеликим задоволенням.
- Не завтра вранці, а негайно, будьте ласкаві.
Якщо ви наполягаєте...
— Авжеж, наполягаю.
— Тоді ходімте. Вельможні пані,— звернувся він до дам,— не хвилюйтеся. Я тільки уб'ю цього добродія й одразу ж повернуся, щоб доспівати вам останній куплет.
Ми вийшли.
Я привів його на вулицю Пайєн, на те саме місце, де рівно за рік до того, хвилина в хвилину, він сказав мені вже відомі вам слова. Місяць освітлював усе довкола. Ми вихопили шпаги, і першим же ударом я поклав його на місці.
- Хай йому чорт! — вигукнув д'Артаньян.
— А що дами,— вів далі Араміс,— не дочекалися повер¬нення свого співака, а вранці його знайшли на вулиці Пайєн продірявленим ударом шпаги, то всі зрозуміли: це справа моїх рук, і пригода набула скандального характеру. Ось чому я змушений був на певний час відмовитись од сутани. Атос, з яким я саме тоді заприятелював, і Портос, який, на додачу до попередніх уроків фехтування, навчив мене ще кількох славних прийомів, умовили мене звернути¬ся з проханням про мушкетерський плащ. Король дуже любив мого батька, вбитого під час облоги Арраса, і мені було даровано цей плащ. Ви чудово розумієте, що саме тепер для мене настав час повернутися в лоно церкви.
— Але чому саме тепер, а не раніше і не пізніше? Які події могли навернути вас на такі прикрі думки?
— Ця рана, мій любий д'Артаньяне, стала для мене пересторогою неба.
— Ця рана? Що ви таке кажете! Вона майже загоїлась, і я певен — зараз ви більше страждаєте зовсім від іншої рани.
•— Від якої? — спитав Араміс зашарівшись. —• У вас рана в серці, Арамісе, більш болюча й кривава рана, причиною якої є жінка.
Очі Араміса мимоволі спалахнули.


Спасибо: 1 
Профиль
Treville



Пост N: 51
Рейтинг: 7
ссылка на сообщение  Отправлено: 13.11.06 14:08. Заголовок: Re:


— Та годі-бо вам! — вигукнув він, сподіваючись прихо¬вати хвилювання під машкарою байдужості.— Чи варто говорити про такі речі! Щоб я марнував час на такі думки? Щоб я сумував за любовними втіхами? Vanitas vanitatum! Чи не гадаєте ви, що я збожеволів? Але чому б то? Через якусь гризетку, через якусь покоївку, до якої я залицявся, бувши в гарнізоні... Як ви могли таке поду¬мати!
— Пробачте, любий Арамісе, але мені здавалось, що ви поціляли багато вище.
— Вище? Та хто я такий, щоб наважитися на щось подібне? Бідний мушкетер без грошей і без становища, людина, яка ненавидить залежність і відчуває себе серед мирян не на своєму місці!
— Арамісе, Арамісе! — вигукнув д'Артаньян, недовірли¬во глянувши на свого друга.
— Прах я є і в прах обернуся. Життя сповнене зневаги й гіркоти,— вів далі Араміс, посмутнівши.— Нитки, що зв'язують його з щастям, одна по одній рвуться в руці людини, і перш за все рвуться золоті нитки. О мій любий д'Артаньяне,— сказав Араміс з ледь відчутною гіркотою
в голосі,— послухайте мене: приховуйте свої рани, якщо тільки вони у вас будуть. Мовчанка — остання втіха знедо¬лених; ніколи й нікому не звіряйтесь у своєму горі, бо людська цікавість так само живиться нашими сльозами, як мушва — кров'ю пораненої лані.
— На жаль, це так, мій любий Арамісе! — відповів д'Ар-таньян, і собі глибоко зітхнувши.— Бо ви розповідаєте мені мою власну історію.
— Як?
— Авжеж, у мене щойно підступно викрали жінку, яку я кохав, навіть більше того — обожнював. Я не знаю, де вона, куди її відвезли; може, вона у в'язниці, а може, й померла.
— Але ви принаймні можете втішатися тим, що вона залишила вас проти своєї волі, ви знаєте, що, коли від неї немає звістки, це тому, що їй заборонений будь-який зв'язок з вами. А я...
- Що?
— Ні, нічого,— мовив Араміс.— Нічого.
— Отже, ви назавжди відмовляєтесь од світських утіх, це вирішено остаточно і безповоротно?
— Назавжди. Сьогодні ви ще мій друг, а завтра вже будете тільки тінню або й зовсім перестанете існувати для мене. Бо світ — це могила й нічого більше.
— Хай йому чорт! Які сумні речі ви кажете.
— Що вдієш? Моє покликання веде мене за собою, воно захоплює мою душу.
Д'Артаньян усміхнувся і нічого не відповів, Араміс вів далі:
- І все-таки, поки я ще остаточно не порвав з земними справами, я хотів би поговорити про вас, про наших друзів.
- А я, мій любий, - мовив д'Артаньян,— хотів би поговорити про нас, хоч ваші думки вже так далеко від усього земного; кохання викликає у вас огиду, друзі стали тінями, а світ — могилою.
— На жаль, це так! І ви самі можете в цьому перекона¬тись,— сказав Араміс, зітхаючи.
Тоді облишмо цю розмову,— запропонував д'Артаньян — І спалімо листа, в якому напевно сповіщається про нову зраду вашої гризетки чи покоївки.
- Якого листа? — схвильовано вигукнув Араміс.
- Листа, що надійшов, коли вас не було в Парижі. Мене попросили передати його вам.
- Від кого ж цей лист?
— Хіба я знаю! Від якої-небудь зарюмсаної служниці або невтішної гризетки; може, від покоївки пані де Шеврез, якій довелося повернутися до Тура разом з своєю господи¬нею і яка з кокетства взяла напахчений папір та запечатала свій лист печаткою з герцогською короною.
— Що ви таке кажете?
— От лихо! Здається, я загубив його,— хитро мовив юнак, удаючи, ніби шукає листа.— Ще добре, що світ — це могила, що люди, а отже, й жінки,— тіні, і що кохання — це почуття, здатне викликати саму лиш огиду.
— Ах, д'Артаньяне! — вигукнув Араміс.— Ти вбиваєш мене!
— Нарешті, ось він! — сказав д'Артаньян. І він витяг з кишені листа.
Араміс рвучко підвівся, схопив листа, прочитав, або, точніше, проковтнув його; очі мушкетера виблискували радістю.
— Схоже, у служниці непоганий стиль,— недбало заува¬жив посланець.
— Дякую, д'Артаньяне! —- вигукнув Араміс у нестямі.— їй довелося повернутись до Тура; вона не зрадила мене, вона все ще кохає мене. Йди сюди, мій друже, йди сюди, дозволь мені обняти тебе; я знемагаю від щастя!
І друзі пішли в танок навколо шановного Іоанна Злато¬уста, завзято тупаючи просто по аркушах дисертації, що розлетілися по підлозі.
Аж тут до кімнати ввійшов Базен, несучи тарелі з шпинатом та яєшнею.
— Біжи, нещасний! — вигукнув Араміс, кидаючи слузі в обличчя свою скуфію.— Іди туди, звідки прийшов, неси геть ці мерзенні овочі й нікчемну яєшню! Накажи зашпигувати зайця, спекти жирного каплуна, засмажити баранину з часником і подати чотири пляшки старого бургундського.
Базен, який дивився на свого хазяїна, нічого не розумію¬чи в цій зміні, меланхолійно вивернув яєшню в шпинат, а блюдо з шпинатом упустив додолу.
— Оце слушна хвилина, щоб присвятити ваше життя царю царів,— сказав д'Артаньян,— якщо ви хочете зробити йому приємне: «Non inutile dssiderium in oblatione».
— K бісу латину! Пиймо вино, мій любий д'Артаньяне, пиймо за все найкраще, хай йому чорт, пиймо до дна! І розкажіть мені нарешті про те, що діється на білому світі.


Комментарии:
1. «заслужив прихильність міністра» - в русском переводе слово «расположение» дается в кавычках. В украинском этого нет – думаю, недосмотр переводчика.
2. «Базен давно вже хотів стати слугою духовної особи» - Я бы лично, если бы переводила, чтобы добавить иронии по поводу метра Базена и его жизненных приориеттов, сказала бы так: «особи духовного званія» Это сразу вызвало бы в памяти образ гоголевского дьяка, то есть намек на показное благочестие.
3. «такі далекі від усього земного були його думки» - меня всегда восхищала тонкая ирония Дюма в этой фразе.:-))) В русском переводе использовано еще и высокопарное слово «помыслы» - еще лучше
4. «Араміс зашарївся» - єто значит – сильно покраснел. В русском переводе Арамис лиш «слегка покраснел»
5. «білою і ніжною, мов у жінки, рукою» - в старом переводе была фраза «пухлой, как у енщины, рукой», убивавшая наповал многие поколения арамисоманов. Ура! Справедливость востановлена!
6. «Той позіхав на весь рот» - к сожалению, должна отметить, что в русаком вари анте звучит лучше: «зевал с риском вывихнуть челюсти» - более образно.
7. «Д'Артаньянові голова пішла обертом» - опять мне лично русский перевод кажется болем удачным: «д'Артаньян чувствовал, что тупеет» Это одна из моих любимих фраз :-))))
8. Рондо переведу подстрочно, чтобы вы могли судить, какой перевод лучше:
«Ты, что в беде оплакиваешь прошлое, и прозябаєшь в эти дни скорби. Все твои беды кончаться страшные, корда творцу доверишь чувствительное сердце» Мне лично очень нравится
9. «рідко зварені яйця» - вот странно: получается, что Арамис говорит о яйцах всмятку, а Базен потом приносит яичницу. Какая-то путаница, которая в русском переводе незаметна.
10. «через якусь покоївку, до якої я залицявся» - залицятися – значит
11. «зарюмсаної служниці» - слово редкое, но очень меткое. Рюмсати – значит, плакаться, канючить.


Спасибо: 1 
Профиль
LS
администратор




Пост N: 3627
Рейтинг: 16
ссылка на сообщение  Отправлено: 15.11.06 22:02. Заголовок: Re:


Treville пишет:

 цитата:
4. «Араміс зашарївся» - єто значит – сильно покраснел. В русском переводе Арамис лиш «слегка покраснел»


Как интересно!
Treville пишет:

 цитата:
5. «білою і ніжною, мов у жінки, рукою» - в старом переводе была фраза «пухлой, как у женщины, рукой», убивавшая наповал многие поколения арамисоманов. Ура! Справедливость востановлена!


Разочарую Вас. :( В оригинальном тексте упротреблено именно то слово, что в переводе на руский означает "пухлой". Правда,у меня не французское издание, а наше, 70х гг.
Treville пишет:

 цитата:
«д'Артаньян чувствовал, что тупеет» Это одна из моих любимих фраз :-))))


Вообще я считаю эти две главы - "Диссертация Арамиса" и "Возвращение" - лучшими в "Трех мушкетерах" :))))

...наливает себе из графина... Спасибо: 0 
Профиль
Treville



Пост N: 52
Рейтинг: 7
ссылка на сообщение  Отправлено: 16.11.06 18:51. Заголовок: Re:


LS пишет:

 цитата:
В оригинальном тексте упротреблено именно то слово, что в переводе на руский означает "пухлой".


Да?! Не проговоритесь об этом в салоне РАмбуйе.. то есть не говорите Юлек(из клуба) - она расстроится. :-)))
LS пишет:

 цитата:
Вообще я считаю эти две главы - "Диссертация Арамиса" и "Возвращение" - лучшими в "Трех мушкетерах" :))))


Точно! Шедевры дюмовского юмора. А эта прелессть: "Вы все ошибаетесь, господа. Мы едим конину!" Я плакаль Вот это бы еще стоило выложить, вы не находите?

Спасибо: 0 
Профиль
Scally
Парижский лекарь




Пост N: 2205
Рейтинг: 17
ссылка на сообщение  Отправлено: 16.11.06 22:18. Заголовок: Re:


Treville пишет:

 цитата:
Точно! Шедевры дюмовского юмора. А эта прелессть: "Вы все ошибаетесь, господа. Мы едим конину!" Я плакаль Вот это бы еще стоило выложить, вы не находите?



Находим, находим! :-)

Истерзана милая Франция,
Проигран за боем бой.
Уже бесполезно драться...
Кто любит меня — за мной!
/Владимир Солоухин/
Спасибо: 0 
Профиль
LS
администратор




Пост N: 3643
Рейтинг: 16
ссылка на сообщение  Отправлено: 16.11.06 23:13. Заголовок: Re:


Treville пишет:

 цитата:
не говорите Юлек(из клуба) - она расстроится

Хм, Вы плохо обо мне думаете...;)
Этот вопрос мы разбирали с ней вместе чуть ли не прошлой зимой. :)))

...наливает себе из графина... Спасибо: 0 
Профиль
Юлёк (из клуба)
сложно наведенная галлюцинация




Пост N: 2290
Рейтинг: 30
ссылка на сообщение  Отправлено: 17.11.06 10:02. Заголовок: Re:


LS пишет:

 цитата:
Этот вопрос мы разбирали с ней вместе чуть ли не прошлой зимой. :)))


Подтверждаю: разбирали.
*шепотом*
Но не факт, что я смирилась. Украинский вариант мне нравится куда больше. :)))

...ничто не заменит меня на оси единственной, ТОЙ колесницы... Спасибо: 0 
Профиль
Treville



Пост N: 56
Рейтинг: 7
ссылка на сообщение  Отправлено: 17.11.06 14:26. Заголовок: Re:


Scally пишет:

 цитата:
Находим, находим! :-)


Задание понял, займусь :-)))
Юлёк (из клуба) пишет:

 цитата:
Украинский вариант мне нравится куда больше. :)))


* в порыве национально - шароварного патриотизма* Дуже very файна Юкрайна! Украинский язык очень во многих случаях звучит богаче и многоплановее руссского.

Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 526
Рейтинг: 15

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 19.08.07 13:52. Заголовок: Re:


"Три мушкетера", перевод на болгарский язык.

ТРИМАТА МУСКЕТАРИ

ТРИТЕ ПОДАРЪКА НА БАЩАТА ГОСПОДИН Д’АРТАНЯН

В първия понеделник на месец април 1625 година градчето Мьой, където се роди авторът на „Романа на розата“, изглеждаше така развълнувано, сякаш хугенотите бяха направили от него втори Рошел. Много граждани, като видяха, че жените бягат откъм главната улица и като чуха крясъците на децата по праговете, надянаха бързо доспехите си, въоръжиха се кой с мускет, кой с пика, за да си придадат по-мъжествен вид, и се отправиха към странноприемницата „Свободният мелничар“, където се трупаше гъста, шумна, любопитна тълпа, която се увеличаваше всеки миг.
По онова време смутовете бяха нещо обикновено и рядко минаваше ден, без тоя или оня град да отбележи в летописите си такова събитие. Благородниците враждуваха помежду си; кралят воюваше с кардинала; испанците воюваха с краля. А освен тези глухи или явни войни, ту тайни, ту открити, имаше още и крадци, просяци, хугеноти, скитници и слуги, които воюваха с всекиго. Гражданите се въоръжаваха винаги срещу крадците, срещу скитниците и слугите, често — срещу благородниците и хугенотите, понякога срещу краля, но никога срещу кардинала и испанците. И тъй, по силата на този навик в споменатия първи понеделник на месец април 1625 година гражданите, щом чуха шум и не видяха нито жълточервената значка, нито ливреите на слугите на дук дьоРишельо, се спуснаха към странноприемницата „Свободният мелничар“.
Всеки, който стигнеше там, можеше да види и разбере причината за настаналата суматоха.
Един младеж… — да нарисуваме портрета му само с един замах — представете си Дон Кихот на осемнадесет години; Дон Кихот без доспехи, без ризница и набедреници, Дон Кихот, облечен във вълнена дреха, чийто син цвят се беше превърнал в неуловим оттенък между винена утайка и небесногълъбово. Дълго и мургаво лице; изпъкнали скули — признак на хитрост; прекомерно развити челюстни мускули — безпогрешен белег, по който се познава гасконецът дори когато е без барета, а нашият младеж носеше барета, украсена с някакво перо; открити и умни очи; гърбав, но тънко очертан нос; ръст доста едър за юноша, но твърде дребен за зрял мъж. Неопитното око би го взело за пътуващ син на чифликчия, ако не беше дългата шпага, която, увиснала на кожен ремък, се удряше о прасците на своя собственик, когато той вървеше пеш, и о щръкналия косъм на коня му, когато яздеше.
А нашият младеж си имаше и кон и тоя кон беше толкова забележителен, че веднага го забелязаха: той беше беарнско конче на дванадесет или четиринадесет години, с жълт косъм, с оскубана опашка, но със струпеи по краката и макар че вървеше с глава, наведена по-ниско от коленете, което правеше излишен мундщука, той все пак можеше да изминава по осем левги1 на ден. За нещастие качествата му бяха така добре прикрити под странния му косъм и тромавата му походка, че по онова време, когато всички разбираха от коне, гореспоменатото конче направи такова впечатление, когато преди четвърт час влезе в Мьой през вратата Божанси, че дори и стопанинът му изпадна в немилост.




Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 527
Рейтинг: 15

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 19.08.07 13:53. Заголовок: Re:


А това впечатление беше още по-мъчително за младия д’Артанян (така се наричаше този Дон Кихот, яхнал своята кобила Росинант), тъй като той съзнаваше смешното положение, в което го поставяше един такъв кон, колкото и добър ездач да беше самият той. Ето защо бе приел с дълбока въздишка
Л е в г а — мярка за дължина = 4 км.
този подарък от баща си господин д’Артанян. Знаеше много добре, че животното струва поне двадесет ливри1, но вярно бе и това, че думите, с които беше придружен подаръкът, бяха безценни.
— Сине мой — каза гасконският благородник на онова чисто беарнско наречие, от което Анри IV никога не можа да се отърси, — сине мой, този кон се е родил преди тринадесет години в къщата на вашия баща и е живял досега в нея, затова трябва да го обичате. Никога не го продавайте, оставете го да си умре честно и спокойно от старост; ако тръгнете с него на бой, пазете го, както бихте пазили стар слуга. В двореца — продължи бащата, господин д’Артанян, — ако все пак имате честта да се явите там, а вашият стар благороден род ви дава право на такава чест, поддържайте достойно и за себе си, и за близките си вашето име на благородник, което прадедите ви са носили достойно повече от петстотин години. Под близки разбирам вашите роднини и приятели. Не се покорявайте никому освен на краля и на господин кардинала. С мъжеството си, слушайте ме добре, само с мъжеството си днес един благородник може да си пробие път. Ако човек трепне за миг, може да пропусне случая, който точно в този миг му предлага съдбата. Вие сте млад, вие трябва да бъдете храбър по две причини: първата е, че сте гасконец, а втората — че сте мой син. Не се бойте от пречките по пътя и търсете приключения. Аз ви научих да въртите шпагата, вие имате железни колене, стоманени юмруци; бийте се при всеки случай; бийте се, още повече че дуелите са забранени и затова е необходимо двойно по-голямо мъжество, за да се биеш. Аз, сине мой, мога да ви дам само петнадесет екю2, коня си и съветите, които чухте. Майка ви ще добави към тях рецептата на някакъв балсам, дадена й от една циганка — той има чудното свойство да лекува всяка рана, която не засяга сърцето. Възползувайте се от всичко, живейте дълго и щастливо. Имам да добавя само една дума, ще приведа един пример, не себе си, тъй като лично аз никога не съм се явявал в двореца и участвувах само в религиозните войни

1 Л и в р а — сребърна френска монета от началото на XVII в.
2 Е к ю — някогашна френска златна или сребърна монета.

като доброволец; става дума за господин дьо Тревил, който беше някога мой съсед и има честта да играе още като дете с нашия крал Луи XIII — нека бог го закриля! Понякога техните игри се превръщаха в битки и в тези битки не винаги побеждаваше кралят. Ударите, които той получаваше, му вдъхнаха голямо уважение и дълбоки приятелски чувства към господин дьо Тревил. По-късно, при първото си отиване в Париж, господин дьо Тревил се би пет пъти с други лица; от смъртта на покойния крал до пълнолетието на младия се би седем пъти, като изключим походите и войните, а от деня на пълнолетието до днес — може би сто пъти! — и затова въпреки указите, постановленията и арестите той е капитан на мускетарите, с други думи, началник на един цезарски легион, когото кралят много цени и от когото господин кардиналът се бои, а както е известно на всички, кардиналът от нищо не се бои… Освен това господин дьо Тревил печели десет хиляди екю годишно, следователно той е много голям благородник. Той започна като вас; явете се при него с това писмо и следвайте примера му, за да се издигнете като него.
При тези думи бащата, господин д’Артанян, препаса на своя син собствената си шпага, целуна го нежно по страните и го благослови.
Като излезе от бащината си стая, младежът видя майка си, която го чакаше с прословутата рецепта — ако се съди по съветите, които приведохме по-горе, тя щеше да се употребява доста често. Прощаването с майката беше по-дълго и по-нежно, отколкото с бащата, не защото господин д’Артанян не обичаше сина си, единствения му наследник, а защото господин д’Артанян беше мъж и би сметнал за недостойно един мъж да се поддава на чувствата си, докато госпожа д’Артанян беше жена, а и майка. Тя плака много и нека признаем за чест на сина, господин д’Артанян, че въпреки усилията, които полагаше, за да остане твърд, както подобаваше на един бъдещ мускетар, природата надделя, той проля много сълзи и с голяма мъка успя да скрие половината от тях.


Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 528
Рейтинг: 15

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 19.08.07 13:54. Заголовок: Re:


Още същия ден младежът тръгна на път с трите бащини подаръка, които се състояха, както не е трудно да се разбере, от петнадесет екю, кон и писмо за господин дьо Тревил; ясно е, че съветите не влизаха в сметката.
С такива напътствия д’Артанян се превърна телесно и душевно в точно копие на Сервантесовия герой, с когото го сравнихме тъй сполучливо, когато нашият дълг на историк ни застави да го опишем. Дон Кихот вземаше вятърните мелници за великани и овците за армии, а д’Артанян вземаше всяка усмивка за обида и всеки поглед за предизвикателство. Затова от Тарб до Мьой той постоянно държеше юмрука си свит и най-малко по десет пъти на ден посягаше към шпагата си; но юмрукът му не се стовари върху ничия челюст и шпагата не излезе нито веднъж от ножницата. И наистина видът на злополучното жълто конче предизвика много усмивки по лицата на минувачите, но понеже над кончето звънтеше внушително голяма шпага, а по-горе от шпагата блестеше по-скоро свиреп, отколкото горд поглед, минувачите сдържаха смеха си, а когато смехът надделяваше над благоразумието, гледаха поне да се смеят с едната половина на лицето си като древните маски. И тъй д’Артанян се добра величествен и неприкосновен в своята раздразнителност до злополучния град Мьой.
Но там, като слизаше от коня, пред вратата на „Свободният мелничар“, без никой, нито съдържателят, нито слугата или пък конярят, да придържа стремето на коня му, д’Артанян забеляза на един полуотворен прозорец на приземния етаж строен и високомерен благородник с малко суров израз на лицето. Той разговаряше с двама души, които, както изглеждаше, го слушаха много почтително. Напълно естествено д’Артанян си помисли както обикновено, че разговарят за него, и се вслуша. Този път д’Артанян се бе излъгал само донякъде: не ставаше дума за него, а за коня му. Благородникът, изглежда, изброяваше пред слушателите си всичките му качества и понеже, както вече споменах, слушателите се отнасяха към разказвача много почтително, всеки миг избухваха в смях. И понеже само една полуусмивка беше достатъчна да раздразни нашия младеж, лесно е да се разбере какво впечатление му направи тоя шумен смях.
Но д’Артанян поиска най-напред да види какво представлява нахалникът, който се подиграваше с него. Той впери гордия си поглед в непознатия и видя, че е четиридесет-четиридесет и пет годишен мъж с черни и проницателни очи, с бледо лице, с голям нос и с черни, грижливо подстригани мустаци; облечен беше във виолетови дрехи с шнурове от същия цвят, без никакво украшение освен разрезите на ръкавите, през които се вижда обикновено ризата. Облеклото му, макар и ново, изглеждаше измачкано като пътнически дрехи, стояли дълго време в сандък. Д’Артанян забеляза всичко това с бързината на най-тънък наблюдател, а навярно и инстинктивно почувствува, че този непознат ще играе важна роля в бъдещия му живот.
И тъй, тъкмо когато д’Артанян беше вперил поглед в благородника с виолетовата дреха, благородникът правеше едно от най-умните си и най-дълбоки изказвания за беарнското конче. Двамата му слушатели избухнаха в смях, а и по неговото лице — нещо необичайно за този човек — явно пробягна, ако може тъй да се каже, бледа усмивка. Този път вече нямаше никакво съмнение — д’Артанян бе наистина обиден. Обзет от това чувство, той нахлупи баретата над очите си и като се стараеше да подражава на придворните маниери, които бе забелязал в Гаскония у пътуващите благородници, той пристъпи, хванал с едната си ръка шпагата и опрял другата на хълбока. За нещастие колкото повече се приближаваше, толкова повече гневът го заслепяваше и вместо достойната и високомерна реч, която беше приготвил, за да предизвика противника си, той изрече само няколко груби думи, придружени с гневно движение.
— Хей, господине! — викна той. — Вие, дето се криете там, зад прозореца! Да, вие, я ми кажете защо се смеете, та да се посмеем заедно.
Благородникът премести бавно погледа си от коня към конника, сякаш му беше необходимо известно време, за да разбере, че тия странни укори са отправени към него; после, когато вече се увери напълно в това, той сбърчи леко вежди и след доста продължително мълчание отговори на д’Артанян с неописуема подигравка и дързост:
— Не говоря с вас, господине.
— Пък аз говоря с вас — извика младежът, възмутен от тая смесица от дързост и изисканост, от учтивост и презрение.


Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 529
Рейтинг: 15

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 19.08.07 13:55. Заголовок: Re:


Непознатият го гледа още малко със своята полуусмивка, после се отдръпна от прозореца, излезе бавно от странноприемницата и застана като вкопан срещу коня, на две крачки от д’Артанян. Спокойното му държане и насмешката, изписана на лицето му, удвоиха кикотенето на неговите събеседници, които бяха останали на прозореца.
Като го видя, че се приближава, д’Артанян измъкна цяла педя шпагата си от ножницата.
— Този кон положително има или по-скоро на младини е имал златист цвят — поде непознатият, като продължаваше почнатия преглед и се обръщаше към своите слушатели на прозореца, сякаш не забелязваше раздразнението на д’Артанян, който стоеше между него и тях. — Тоя цвят е добре познат в ботаниката, но до днес много рядко се среща у конете.
— На коня се смее онзи, който не смее да се присмива на стопанина му! — викна побеснелият подражател на Тревил.
— Аз се смея рядко, господине — продължи непознатият, — и можете сам да се убедите в това по израза на лицето ми; но държа да запазя правото си да се смея, когато ми е приятно.
— А аз — викна д’Артанян, — аз не позволявам на никого да се смее, когато ми е неприятно.
— Истина ли, господине? — продължи най-спокойно непознатият. — Е, това е съвсем правилно.
И като обърна гръб, той се запъти към голямата врата на странноприемницата, където д’Артанян бе забелязал още при пристигането си напълно оседлан кон.
Но д’Артанян не беше свикнал да изпуска хората, които са имали дързостта да се подиграят с него. Той измъкна цялата си шпага и тръгна след него, като викаше:
— Обърнете се, обърнете се, господин присмехулко, за да не ви ударя в гръб.
— Мене да ударите! — каза непознатият, като се врътна и изгледа младежа учудено и с презрение. — Хайде, хайде, драги, вие сте луд!
После добави шепнешком, сякаш говореше на себе си:
— Жалко, каква находка за негово величество, който търси навсякъде храбреци, за да увеличи редовете на своите мускетари!
Едва успя да довърши и д’Артанян замахна така яростно с шпагата си, че ако непознатият не беше отскочил бързо назад, навярно това щеше да бъде последната шега в живота му. Тогава той видя, че работата става сериозна, изтегли шпагата си, поздрави противника си и зае отбранително положение. Но в същия миг двамата му събеседници и съдържателят на странноприемницата се нахвърлиха върху д’Артанян и започнаха да го удрят с тояги, лопати и маши. Това измени така бързо и решително боя, че докато д’Артанян се извръщаше, за да се брани от този град от удари, неговият противник прибра все така спокойно шпагата си в ножницата и от действуващо лице, каквото не можа да стане, се превърна в зрител на боя — роля, която изпълняваше със свойственото си равнодушие, като все си мърмореше:
— Дявол да ги вземе тия гасконци! Сложете го на оранжевия му кон и да си върви.
— Но не преди да те убия, страхливецо! — викаше д’Артанян, като се бранеше най-ожесточено и не отстъпваше нито крачка от тримата си противници, които го обсипваха с удари.
— Гасконско самохвалство — прошепна благородникът, — кълна се в честта си, тия гасконци са непоправими! Продължете тогава играта, щом толкова настоява. Когато му дойде до гуша, сам ще каже стига.
Но непознатият не знаеше с какъв упорит човек има работа; д’Артанян никога не би поискал милост. Боят продължи още няколко секунди; най-после, капнал, д’Артанян изпусна шпагата си, която с един удар от тояга бе счупена на две. Почти в същото време друг удар по челото свали д’Артанян на земята цял в кърви и едва ли не в безсъзнание.


Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 530
Рейтинг: 15

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 19.08.07 13:55. Заголовок: Re:


В този миг много хора се стекоха на местопроизшествието. Съдържателят на странноприемницата, който се боеше от скандал, занесе с помощта на слугите си ранения в кухнята, където положиха известни грижи за него.
А благородникът се върна пак на прозореца и загледа някак нетърпеливо цялата тая тълпа, която сякаш много го дразнеше с присъствието си.
— Е! Как е оная луда глава? — запита той, като се обърна към вратата, която се отваряше; въпросът бе зададен на съдържателя, който идеше да се осведоми за състоянието му.
— Ваше превъзходителство сте жив и здрав, нали? — запита съдържателят.
— Да, напълно жив и здрав, драги стопанино, и ви питам какво стана с нашия младеж.
— По-добре е — отвърна съдържателят. — Изгуби напълно съзнание.
— Наистина ли? — запита благородникът.
— Но преди да припадне, събра последни сили, за да ви предизвика на дуел.
— Та този юначага е самият дявол! — извика непознатият.
— О! Не, ваше превъзходителство, той не е дявол — отвърна съдържателят, като сви презрително устни. — Докато беше в безсъзнание, ние го претърсихме и намерихме във вързопа му само една риза, а в кесията му само дванадесет екю, което не му попречи обаче да каже, като припадаше, че ако това се беше случило в Париж, вие щяхте да се разкаете веднага, а сега ще се разкаете по-късно.
— Тогава — забеляза студено непознатият — той е някой преоблечен чистокръвен принц.
— Казвам ви това, ваше превъзходителство — продължи съдържателят, — за да бъдете нащрек.
— Не спомена ли някого в гнева си?
— Разбира се, тупаше се по джоба и казваше: „Ще видим какво ще каже господин дьо Тревил, щом разбере, че са обидили човек, който се намира под негово покровителство“.
— Господин дьо Тревил ли? — изненада се непознатият и стана по-внимателен. — Значи той тупаше по джоба си и споменаваше името на господин дьо Тревил?… Слушайте, драги стопанино, сигурен съм, че докато младежът е бил в безсъзнание, не може да не сте надникнали в тоя джоб. Какво имаше там?
— Писмо до господин дьо Тревил, капитан на мускетарите.
— Истина ли?
— Да, точно както имах честта да кажа, ваше превъзходителство.
Съдържателят не беше особено проницателен и изобщо не забеляза изражението, което придоби лицето на непознатия при тези думи. Той се отдръпна от прозореца, където бе опрял леко лакътя си, и сви неспокойно вежди.
— Дявол да го вземе! — процеди непознатият през зъби. — Да не би Тревил да ми е изпратил тоя гасконец? Той е много млад! Но ударът с шпага си остава удар, каквато и да е възрастта на този, който го нанася, а от едно дете човек се предпазва по-малко, отколкото от когото и да е друг; понякога и най-малката пречка може да провали едно голямо начинание.
Непознатият се замисли.
— Слушайте, стопанино — каза той след малко, — не можете ли да ме избавите от тоя побеснял младеж? Съвестта ми не позволява да го убия, но все пак — добави той със студена заплаха, — все пак ми пречи. Къде е сега?
— В стаята на жена ми, на горния етаж — там го превързват.
— Облеклото и чантата с него ли са? Не си ли е събличал дрехата?
— Напротив, всичко е долу, в кухнята. Но щом този побъркан младеж ви пречи…
— Разбира се, той предизвика във вашата странноприемница такъв скандал, какъвто почтените хора не биха могли да понесат. Идете горе, направете ми сметката и предупредете моя слуга.
— Как! Господинът напуска ли ни вече?
— Вие го знаете много добре — нали ви казах да оседлаете коня ми. Нареждането ми не е ли изпълнено?
— Изпълнено е и ваше превъзходителство сте имали възможност да видите коня си при голямата врата напълно готов за път.
— Добре, направете тогава това, което ви казах.
— Хм! — каза си съдържателят. — Да не би да го е страх от хлапака?
Но повелителният поглед на непознатия прекъсна мислите му. Той се поклони почтително и излезе.
— Този проклетник не бива да вижда миледи1 — продължи чужденецът; — тя скоро ще мине, дори вече закъсня. По-добре е да се кача на коня и отида да я посрещна… Само да можех да узная какво съдържа писмото до Тревил.
И мърморейки, непознатият се отправи към кухнята.


Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 531
Рейтинг: 15

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 19.08.07 13:56. Заголовок: Re:


През това време съдържателят, който беше уверен, че присъствието на младежа пропъжда непознатия от странноприемницата му, се качи в стаята на жена си и видя, че д’Артанян най-после е дошъл на себе си. Тогава той му загатна, че полицията може да го накаже, задето се е скарал с един важен благородник — съдържателят беше убеден, че непознатият е важен благородник, — и го склони въпреки слабостта му да стане и да продължи пътя си. Д’Артанян, позамаян, без дреха и с превързана глава, стана и побутван от съдържателя, започна да слиза, но когато влизаше в кухнята, първото нещо, което забеляза, беше неговият противник, който разговаряше спокойно на стъпалото на тежка карета, впрегната с два едри нормандски коня.
Събеседницата му, подала глава през вратичката, беше двадесет-двадесет и две годишна жена. Казахме вече колко бързо д’Артанян долавяше особеностите на едно човешко лице; той забеляза от пръв поглед, че жената е млада и хубава. Тази хубост го порази, още повече че тя беше съвсем чужда за Южна Франция, където д’Артанян бе живял дотогава. Беше бледа и руса жена, с дълга къдрава коса, която падаше на раменете й, с големи сини копнеещи очи, с розови устни и алабастрови ръце. Тя разговаряше много оживено с непознатия.
— И тъй негово високопреподобие ми заповядва… — казваше дамата.
— Да се върнете още сега в Англия и да му съобщите веднага дали дукът напуска Лондон.
——
1 Знаем много добре, че думата миледи се употребява само пред фамилното име. Така го намираме в ръкописа и не искаме да го променяме. Б. а.

— А другите нареждания? — запита хубавата пътничка.
— Те са в тая кутия — ще я отворите едва когато преминете Ламанш.
— Много добре! А вие какво ще правите?
— Аз ли? Връщам се в Париж.
— Без да накажете този дързък хлапак? — запита дамата. Непознатият щеше да отговори, но тъкмо когато отваряше уста, д’Артанян, който бе чул всичко, се появи на прага.
— Този хлапак наказва всички — извика той — и се надявам, че човекът, когото трябва да накаже този път, няма да му избяга, както преди малко.
— Няма ли да му избяга? — запита непознатият, като сбърчи вежди.
— Не, предполагам, че не ще се решите да избягате пред една жена.
— Помислете — извика миледи, като видя, че благородникът посяга към шпагата си, — помислете, че и най-малкото закъснение може да провали всичко.
— Имате право — съгласи се благородникът, — вие вървете по своя път, аз ще тръгна по моя.
И като кимна на дамата, той се метна на коня си, а в същото време кочияшът на каретата зашиба силно конете. Двамата събеседници потеглиха в галоп, като се отдалечиха в двете противоположни посоки на улицата.
— А сметката! — ревна съдържателят, чието разположение към госта се превърна в дълбоко презрение, като видя, че той си заминава, без да се разплати.
— Плащай, безделнико! — викна пътникът на своя лакей, като продължаваше да препуска. Лакеят хвърли в краката на съдържателя две-три сребърни монети и препусна след господаря си.
— Ах, страхливец! Ах, подлец! Ах, лъжлив благородник! — изкрещя д’Артанян и се затече след слугата.
Но раненият беше още много слаб и не можеше да понесе такова сътресение. Едва измина десетина крачки, и ушите му почнаха да бучат, зави му се свят, кървав облак мина пред очите му и той се строполи насред улицата, като продължаваше да вика:
— Страхливец! Страхливец! Страхливец!
— Той е наистина голям страхливец — прошепна съдържателят, като се приближи до д’Артанян и се опитваше с ласкателство да се сдобри с бедния момък, както птицата рибар с охлюва в баснята.
— Да, голям страхливец — прошепна д’Артанян. — Но тя е много хубава.
— Коя тя? — запита съдържателят.
— Миледи — промълви д’Артанян. И пак загуби съзнание.
— Все едно — каза си съдържателят, — изгубих двама, но ми остава този и съм сигурен, че ще го задържа поне няколко дни. Все пак ще спечеля единадесет екю.


Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 532
Рейтинг: 15

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 19.08.07 13:56. Заголовок: Re:


Знаем, че в кесията на д’Артанян бяха останали точно единадесет екю.
Съдържателят смяташе, че болестта ще трае единадесет дни — по екю на ден, но беше направил сметката си без госта. На следния ден д’Артанян стана още в пет часа сутринта, слезе сам в кухнята, поиска няколко лекарства, списъкът на които не е стигнал до нас, а освен тях и вино, дървено масло, розмарин и с рецептата на майка си в ръка приготви балсам, с който намаза многобройните си рани и смени превръзките си сам, без да потърси лекарска помощ. Навярно благодарение на целебния балсам, а може би благодарение и на това, че не се намеси никакъв лекар, д’Артанян се дигна още същата вечер на крака, а на следния ден беше почти здрав.
Но когато поиска да плати за розмарина, за дървеното масло и виното — единственият разход на господаря, тъй като беше пазил пълна диета, докато жълтият му кон според твърденията на съдържателя бил изял три пъти повече, отколкото можеше да се допусне, ако се съди по ръста му, д’Артанян намери в джоба си само изтърканата кадифена кесия и единадесетте екю, които тя съдържаше, а писмото до господин дьо Тревил беше изчезнало.
Младежът започна много търпеливо да търси писмото, като преобърна безброй пъти джобовете и джобчетата си, рови и преравя чантата си и отваря и затваря няколко пъти кесията си. Но като се убеди, че писмото не може да се намери, той изпадна за трети път в ярост, която едва не го принуди да прибегне отново до благоуханното вино и дървено масло: като видяха, че тази младежка луда глава се разпалва и заплашва, че ще изпочупи всичко в заведението, ако не се намери писмото, съдържателят грабна копие, жена му — метла, а слугите — същите тояги, които бяха използували по-рано.
— Препоръчителното ми писмо! — викаше д’Артанян. — Препоръчителното ми писмо, дявол да ви вземе, или ще ви нанижа на шпагата си като яребици!
За нещастие едно обстоятелство не позволяваше на момъка да изпълни своята закана: както казахме, при първата схватка шпагата му беше счупена на две, но той съвсем беше забравил това. И когато д’Артанян посегна да я извади, оказа се, че той е въоръжен с едно парче, дълго към осемдесет пръста, което съдържателят бе поставил грижливо в ножницата, а острието бе скрил, за да си направи от него шиш.
Това разочарование навярно не би спряло нашия буен младеж, ако самият съдържател не беше разсъдил, че искането на госта му е напълно справедливо.
— Наистина — каза той, като отпусна копието, — къде е това писмо?
— Къде, къде е писмото? — извика д’Артанян. — Първо, предупреждавам ви, че това писмо е за господин дьо Тревил и трябва да се намери, инак той сам ще намери начин да го открие.
Тая заплаха стресна напълно съдържателя. След краля и господин кардинала господин дьо Тревил беше човекът, чието име може би най-често се споменаваше от военните, пък дори и от гражданите. Наистина съществуваше и „отец Жозеф“, но името му се произнасяше само шепнешком, толкова голям ужас всяваше „черното преподобие“, както наричаха довереника на кардинала.
И тъй, като захвърли далеч копието си и заповяда на жена си да направи същото с метлата, а на слугите — с тоягите, той пръв даде пример и започна да търси загубеното писмо.
— Имаше ли нещо ценно в това писмо? — запита съдържателят, след като търсиха напразно известно време.
— Как не! Разбира се! — викна гасконецът, който разчиташе на това писмо, за да си пробие път в двореца. — То съдържаше моето състояние.
— Испански бонове ли? — запита тревожно съдържателят.
— Бонове за изплащане от частната съкровищница на негово величество — заяви д’Артанян, който смяташе с помощта на тази препоръка да постъпи на служба при краля и мислеше, че може да даде този малко случаен отговор, без да излъже.
— Дявол да го вземе! — възкликна съвсем отчаян съдържателят.
— Няма значение — продължи д’Артанян със свойствената си гасконска самоувереност, — няма значение, парите не са нищо: писмото беше всичко. Предпочел бих да изгубя хиляда пистола1, отколкото него.
Той можеше преспокойно да каже двадесет хиляди, но някакъв младежки свян го възпря.
Изведнъж в главата на съдържателя, който се тюхкаше, че не може да намери нищо, проблесна някакъв лъч.
— Това писмо съвсем не е загубено — извика той.
— А! — каза д’Артанян.
— Не, някой ви го е взел.
— Взел! Кой?
— Вчерашният благородник. Той слезе в кухнята, където бяха дрехите ви. Остана там сам. Обзалагам се, че той го е откраднал.
— Мислите ли? — запита неуверено д’Артанян, той знаеше много добре, че писмото има значение само за него и не виждаше нищо, което да може да възбуди алчност у другите. И наистина, никой от слугите, никой от пътниците в странноприемницата не би имал каквато и да било полза от писмото.
— И тъй, вие казвате — продължи д’Артанян, — че подозирате оня нахален благородник.
— Казвам ви, че съм сигурен — рече съдържателят. — Когато му съобщих, че ваше благородие сте под покровителството на господин дьо Тревил
——
1 П и с т о л — някогашна златна монета.

и че имате дори писмо за този бележит благородник, той много се разтревожи. Попита ме къде е писмото и слезе веднага в кухнята, където знаеше, че са дрехите ви.


Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 533
Рейтинг: 15

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 19.08.07 13:57. Заголовок: Re:


— Тогава той ме е обрал — заключи д’Артанян. — Аз ще се оплача на господин дьо Тревил, а господин дьо Тревил ще се оплаче на краля. — После извади важно две екю от джоба си и ги подаде на съдържателя, който го придружи с шапка в ръка до вратата. Д’Артанян яхна жълтия си кон, който го отведе без други приключения до вратата Сент Антоан в Париж, където стопанинът му го продаде за три екю — много добра цена, като се има предвид, че д’Артанян го беше преуморил в края на пътуването си. Конепродавецът, на когото д’Артанян го преотстъпи срещу поменатите девет ливри, не скри от младежа, че дава тази прекомерна цена само заради необикновения цвят на коня.
И тъй д’Артанян влезе в Париж пеш, с малкия си вързоп под мишница и вървя така, докато успя да си наеме стая, която подхождаше на оскъдните му средства. Стаята, нещо като мансарда, се намираше на улица Гробарска,, близо до Люксембург.
Д’Артанян предплати част от наема, настани се в стаята си и прекара останалата част от деня да пришива на дрехите си ширитите, които майка му беше разпорила от едни почти нови дрехи на баща му, господин д’Артанян, и му ги беше дала скришом; после отиде на железарския кей да сложи ново острие на шпагата си; след това се върна към Лувър, за да попита първия срещнат мускетар къде е домът на господин дьо Тревил — той, се намираше на улица Стария гълъбарник, с други думи, в съседство със стаята, наета от д’Артанян: това обстоятелство му се стори щастливо предзнаменование за успеха на неговото пътуване.
След това, доволен от поведението си в Мьой, без да се разкайва за миналото, с вяра в настоящето и изпълнен с надежда в бъдещето, той си легна и заспа юнашки сън.
Този още напълно провинциален сън продължи до девет часа сутринта, когато д’Артанян стана, за да отиде при прочутия господин дьо Тревил, третото лице в кралството според преценката на баща му.


Спасибо: 0 
Профиль
LS
администратор




Пост N: 6010
Рейтинг: 46
ссылка на сообщение  Отправлено: 19.08.07 14:31. Заголовок: Re:


Antoinette
Спасибо огромное!
Это так здорово! :))))

...наливает себе из графина... Спасибо: 0 
Профиль
д'Аратос
графоман




Пост N: 3162
Рейтинг: 38
Фото:
ссылка на сообщение  Отправлено: 19.08.07 14:50. Заголовок: Re:


Город Мьой... Что-то новенькое!))

Саймон Гэйбриэл
Это мои наблюдения касательно деревенской жизни. (отпивает кофе)
Мистер Беккет
То есть? Записки в виде романа?
Саймон Гэйбриэл
Скорее, записки в виде записок.
Спасибо: 0 
Профиль
Юлёк (из клуба)
сложно наведенная галлюцинация




Пост N: 3065
Рейтинг: 127
ссылка на сообщение  Отправлено: 20.08.07 17:18. Заголовок: Re:


Antoinette, спасибо! :)
А можно выложить главу про обед у прокурора на болгарском? :)

...ничто не заменит меня на оси единственной, ТОЙ колесницы... Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 542
Рейтинг: 16

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 20.08.07 18:25. Заголовок: Re:


Юлёк (из клуба)
Можно, конечно. :)

ОБЕД У ПРОКУРОРА

Но дуелът, в който Портос игра толкова блестяща роля, не го накара да забрави обеда у прокуроршата му. На следния ден към един часа Мускетон го изчетка за последен път и той се запъти към улица Мечкарска с походката на крайно щастлив човек.
Сърцето му биеше, но не както на д’Артанян от младежка и нетърпелива любов. Не, по-користна цел раздвижваше кръвта му: най после той щеше да пристъпи тайнствения праг, да изкачи непознатата стълба, по която се бяха качвали едно по едно старите екю на Кокнар.
Той щеше да види в действителност известния сандък, който беше виждал двайсетина пъти в сънищата си: дълъг и дълбок сандък с катинари и резета, прикован за пода; сандък, за който той толкова често бе чувал да се говори и който малко сухите наистина, но нелишени от известна красота ръце на прокуроршата щяха да отворят пред възхитения му поглед.
И после той, бездомният скиталец, човекът без състояние и без семейство, войникът, привикнал към странноприемниците, кръчмите, пивниците и механите, лакомецът, който в повечето случаи трябваше да се задоволява със случайна храна, щеше да опита домашните обеди, да се наслади на семейната обстановка и да се предостави на ония дребни грижи, които, колкото човек е по-груб, толкова повече му харесват, както казват старите войници.
Да идва в качеството си на братовчед, да сяда всеки ден на богата трапеза, да разведрява жълтото и сбръчкано чело на стария прокурор, да скубе по малко перушинката на младите писари, като ги запознава с тънкостите в играта басет1 играта на зарове и с ландскнехт, и да печели от тях като възнаграждение за урока, който би им предал за един час техните спестявания за цял месец, всичко това се харесваше извънредно много на Портос.
Мускетарят си спомняше добре чутите от тук о там лоши приказки, които се носеха по онова време за прокурорите и които се носят и сега: за скъперничеството им, за тяхната алчност, за честото постене; но понеже в края на краищата с изключение на няколко пристъпи на пестеливост, които Портос винаги беше намирал за крайно неуместни, прокуроршата се беше показала доста щедра за една прокурорша, той се надяваше, че ще намери добре подредено домакинство.
Но на вратата мускетарят бе обзет донякъде от съмнение, входът не беше никак приветлив: вонящ и тъмен коридор, слабо осветена стълба от прозорчета, през които се процеждаше светлината от съседен двор; на горния етаж — ниска и обкована с грамадни гвоздеи врата, като главната врата на затвора Гран Шатле.
Портос почука с пръст; някакъв висок, блед писар, с гъсти, несресани коси дойде да отвори и поздрави като човек, принуден да уважава у другия и високия ръст, който разкрива неговата сила, и военната униформа, която показва званието му, и цветущото лице, което говори за навика му към добър живот.
По-дребен писар застана зад първия, друг по-едър — зад втория, а зад третия се появи дванадесетгодишен дребосък.
Всичко трима писари и половина; това на времето означаваше адвокатска кантора с голяма клиентела.
При все че мускетарят трябваше да дойде чак в един часа, прокуроршата започна да се ослушва още от дванадесет часа и се надяваше, че сърцето, а може би и стомахът на нейния любим ще го накарат да дойде един час по-рано.


Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 543
Рейтинг: 16

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 20.08.07 18:25. Заголовок: Re:


Госпожа Кокнар излезе на входа почти в същото време, когато гостът й застана пред вратата, и появата на достойната
——
’Басет — игра на карти.

дама, избави от голямо затруднение. Писарите го гледаха любопитно, а той, като не знаеше какво да каже на тази възходяща и низходяща гама, стоеше с вързан език.
— Това е моят братовчед — извика прокуроршата. — Влезте де, влезте, господин Портос.
Името Портос направи впечатление на писарите, които почнаха да се смеят, но Портос се обърна и всички станаха отново сериозни.
Влязоха в кабинета на прокурора, след като минаха през чакалнята, където бяха писарите, и през кантората, където трябваше да бъдат: тя беше мрачна стая, отрупана с книжа. Като излязоха от кантората, минаха покрай кухнята, която остана вдясно, и влязоха в приемната.
Всички тия стаи, които бяха свързани една с друга, не вдъхваха приятни мисли на Портос. Разговорите навярно се чуваха отдалеч през всички тия разтворени врати; освен това, когато минаваха покрай кухнята, той хвърли бърз и изпитателен поглед и сам установи за срам на прокуроршата и за свое голямо съжаление, че там нямаше оня огън, онова оживление, онова движение, които царят обикновено в тоя храм на лакомството при един добър обед.
Прокурорът беше навярно предупреден за това посещение, защото не се изненада никак при появата на Портос, който се приближи към него доста нехайно и се поклони вежливо.
— Ние, както изглежда, сме братовчеди, нали, господин Портос? — рече прокурорът и се приповдигна, опрял ръце на тръстиковото си кресло.
Старецът, облечен в широка черна дреха, в която се губеше хилавото му тяло, беше зелен и сух; малките му сиви очи, които блестяха като въглени, и устата му, която постоянно се кривеше, бяха сякаш единствената част от лицето му, където трептеше още живот. За нещастие краката започваха да отказват да служат на цялата тази кокалеста машина; от пет-шест месеца, откакто беше почувствувал това безсилие, достойният прокурор беше станал почти роб на жена си.
Братовчедът бе приет безропотно — ето всичко. Ако беше здрав, господин Кокнар би отхвърлил всякакво родство с господин Портос.
— Да, господине, ние сме братовчеди — отвърна, без да се смути, Портос, който всъщност никога не беше се надявал, Че ще бъде приет възторжено от съпруга.
— От женска страна, нали? — попита подигравателно прокурорът.
Портос не схвана подигравката, взе я за простодушие и се засмя под големите си мустаци. Госпожа Кокнар, която знаеше, че простодушен прокурор е много рядко явление, се усмихна леко и силно се изчерви.
Още щом пристигна Портос, Кокнар започна да хвърля тревожни погледи към големия шкаф, поставен срещу дъбовото му писалище. Портос разбра, че този шкаф, при все че не приличаше никак на оня, който беше виждал в сънищата си, трябва да е желаният сандък, и се поздравяваше, че действителността е с шест стъпки по-висока от мечтата.
Господин Кокнар не се задълбочи повече да изследва родствените връзки, но като придвижи разтревожения си поглед от шкафа към Портос, каза само:
— Нашият братовчед, преди да замине на поход, ще ни направи честта да обядва един път с нас, нали, госпожо Кокнар?
Този път Портос получи удара право в стомаха и го почувствува; изглежда, госпожа Кокнар също го почувствува, защото отговори:
— Моят братовчед няма да идва вече, ако види, че го посрещаме зле; но в противен случай той ще прекара толкова малко време в Париж, с други думи, няма да има възможност да ни вижда често, и ние. трябва да го помолим да ни навестява почти винаги, когато разполага със свободно време до заминаването си.
— О, крака мои! Бедни мои крака! Къде сте? — измърмори господин Кокнар и се опита да се усмихне.
Тази помощ, която дойде на Портос в момента, в който бяха застрашени гастрономическите му надежди, вдъхна на мускетаря голяма признателност към неговата прокурорша.
Скоро стана време за обед. Минаха в столовата, голяма тъмна стая, която се намираше срещу кухнята.
Писарите, които навярно бяха подушили необичайни
занимания в къщата, се явиха с военна точност, като държаха в ръка столчетата си, напълно готови да седнат. Виждаше се как движат предварително челюстите си със застрашителни намерения.
„Дявол да го вземе! — помисли си Портос, като хвърли поглед върху тримата гладници, тъй като хлапакът, разбира се, не беше допуснат на общата маса. — Дявол да го вземе! Ако бях на мястото на своя братовчед, не бих държал такива лакомци Сякаш са корабокрушенци, които не са яли от шест седмици.“
Появи се господин Кокнар — госпожа Кокнар го возеше в креслото му с колелца и Портос й помогна да го приближи до масата.
Щом влезе, и той като своите писари раздвижи ноздри и
челюсти.
— Охо! — подхвърли той. — Каква апетитна супа!
„Какво толкова необикновено намират в тая супа, дявол да го вземе?“ — каза си Портос като видя бледия бульон,който наистина беше много, но съвсем постен — само тук-таме плаваха няколко корички като острови от архипелаг.


Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 544
Рейтинг: 16

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 20.08.07 18:33. Заголовок: Re:


Госпожа Кокнар се усмихна, даде знак и всички бързо
насядаха.
Най-напред се сипа на господин Кокнар, после на Портос; след това госпожа Кокнар напълни своята чиния и раздели коричките без бульон между нетърпеливите писари.
В този миг вратата на столовата се отвори от само себе си със скърцане и през полуотворените крила Портос забеляза малкото писарче, което не можеше да вземе участие в угощението и ядеше хляба си при двойната миризма от кухнята и от столовата.
След супата прислужничката донесе варена кокошка, разкош, който накара сътрапезниците така да се ококорят, сякаш очите им щяха да изскочат.
— Вижда се, че обичате роднините си, госпожо Кокнар — забеляза прокурорът с почти трагична усмивка. — Това е наистина уважение, което правите на своя братовчед.
Бедната кокошка беше мършава и покрита седна от ония дебели и настръхнали кожи, които костите никога не успяват да пробият въпреки усилията си; трябва да са я търсили дълго време, докато я намерят на пръта, кацнала там, за да уМре от старост.
„Дявол да го вземе! — помисли си Портос. — Това е много жалко. Уважавам старостта, но никак не я обичам варена или печена.“
И той погледна наоколо, за да види дали споделят мнението му; но тъкмо обратното, той видя само пламнали очи, които поглъщаха предварително славната кокошка, предмет на неговото презрение.
Госпожа Кокнар дръпна чинията към себе си, откъсна сръчно двата големи черни крака, които сложи в чинията на мъжа си; отряза врата и го остави заедно с главата настрани за себе си; отдели крилото за Портос и подаде на прислужничката, която я беше донесла, почти непипнатата птица и тя изчезна, преди мускетарят да успее да види измененията, които отчаянието придава на лицата според характера и темперамента на тези, които го изпитват.
Вместо кокошката се появи блюдо с боб, грамадно блюдо, от което се подаваха няколко овнешки кости, които на пръв поглед изглеждаха покрити с месо.
Но писарите не се поддадоха на тази измама и по мрачните им лица се изписа примирение.
Госпожа Кокнар раздели това ястие между младежите пестеливо, като добра домакиня.
Дойде ред на виното. Господин Кокнар наля от съвсем малко пръстено шише по една трета от чашата на всеки младеж, наля почти толкова и на себе си и шишето мина веднага към страната на Портос и на госпожа Кокнар.
Младежите доливаха във виното си вода, после, като изпиеха половин чаша, пак я допълваха и продължаваха непрестанно така, докато на края на обеда пиеха някакво питие, чийто цвят от рубинен започваше да напомня на горен топаз.
Портос изяде свенливо кокошето си крилце и потрепера, когато усети под масата коляното на прокуроршата да се допира до неговото. Той също изпи половин чаша от толкова
червеното вино и Позна, че е отвратителното монтрьойско вино, ужас за хора с изтънчен вкус.
Господин Кокнар го погледна как пие виното чисто и
въздъхна.
— Ще си хапнете ли от боба, братовчеде Портос? — попита госпожа Кокнар с глас, който искаше да каже: повярвайте ми, не яжте.
— Дявол да ме вземе, ако вкуся от него! — измърмори
съвсем тихо Портос.
После продължи високо:
— Благодаря, братовчедке, нахраних се вече.
Настъпи мълчание. Портос не знаеше какво да прави. Прокурорът повтори няколко пъти:
— Ах, госпожо Кокнар, моите поздравления, вашият обед беше истинско угощение! Боже мой, как се нахраних!
Господин Кокнар беше изял супата си, черните крака на кокошката и единствената овнешка кост, по която имаше малко месо.
Портос помисли, че му се присмиват, и започна да суче мустаците си и да се мръщи; но коляното на госпожа Кокнар най-нежно го посъветва да има търпение.
Това мълчание и прекъсването на обеда, които Портос не можеше да си обясни, имаха, напротив, страшно значение за писарите: при един поглед на прокурора, придружен с една усмивка на госпожа Кокнар, те станаха бавно от масата, сгънаха още по-бавно кърпите си, после се поклониха и тръгнаха.
— Хайде, младежи, вървете, храната ви ще се смели през време на работата — каза важно прокурорът.


Спасибо: 0 
Профиль
Antoinette





Пост N: 545
Рейтинг: 16

Награды: За верность в любви к Александру Дюма и неоценимый вклад в форум
ссылка на сообщение  Отправлено: 20.08.07 18:35. Заголовок: Re:


Когато писарите излязоха, госпожа Кокнар стана и извади от бюфета парче сирене, сладко от дюли и точено с бадеми и мед, което тя сама бе приготвила.
Господин Кокнар се намръщи, защото виждаше много ястия; Портос прехапа устни, защото виждаше, че няма какво Да обядва.
Той погледна дали блюдото с боба е още там, но блюдото с боба бе изчезнало.
— Истинско угощение — извика господин Кокнар, като се
въртеше в креслото си, — истинско угощение.
Портос погледна шишето, което беше до него, и се надяваше, че с вино, хляб и сирене ще се нахрани; но нямаше вино, шишето беше празно; господин и госпожа Кокнар, изглежда, изобщо не забелязваха това.
„Добре — каза си Портос, — за друг път ще зная.“
Той поднесе към устните си лъжичка сладко и по зъбите му полепна лепливото тесто на госпожа Кокнар.
„Сега — каза си той — жертвата е принесена. Ах! Да не беше надеждата, че ще надникна с госпожа Кокнар в шкафа на мъжа и.“
След удоволствието от такъв обед, който той наричаше разточителство, господин Кокнар почувствува нужда да си почине. Портос се надяваше, че това ще стане веднага и на самото място, но проклетият прокурор не искаше да чуе за нищо! Трябваше да го отведат в стаята му. Той крещеше, докато не го заведоха пред шкафа му, о ръба на който опря краката си за още по-голяма предпазливост Прокуроршата отведе Портос в една съседна стая и започнаха да поставят основите на помиряването.
— Можете да идвате на обед три пъти седмично — каза госпожа Кокнар,
— Благодаря — отговори Портос, — не искам да злоупотребявам; освен това трябва да помисля за екипировката си.
— Наистина — изстена прокуроршата, — за тази нещастна екипировка.
— Уви! Да — отвърна Портос, — за нея!
— Но от какво се състои екипировката във вашия полк, господин Портос?
— О! От много неща — рече Портос. — Както ви е известно, мускетарите са елитна войска и те се нуждаят от много неща, които са излишни за гвардейците и швейцарците.
— Но продължавайте, опишете ми подробно.
— Това може да струва около… — поколеба се Портос, който предпочиташе да спори върху общата сума, а не върху подробностите.
Прокуроршата очакваше изтръпнала.
— Колко? — запита тя. — Надявам се, че няма да надхвърли…
Тя спря, нямаше думи да се доизкаже.
— О, не — каза Портос, — няма да надхвърли две хиляди и петстотин ливри. Мисля дори, че с малко пестеливост ще се справя с две хиляди ливри.
— Божичко! Две хиляди ливри! — извика тя. — Та това е цяло състояние!
Портос се намръщи многозначително, госпожа Кокнар го разбра.
— Питах за подробности — продължи тя, — защото имам много роднини и клиенти търговци и съм почти уверена, че ще купя необходимите ви вещи два пъти по-евтино, отколкото вие.
— Аха! — кимна Портос. — Това ли искахте да кажете!
— Да, скъпи господин Портос! И така, не ви ли е нужен най-напред кон?
— Да, кон.
— Ето на, аз имам, каквото ви е необходимо.
— А! — светна от радост Портос. — Значи работата с коня е уредена. После ми трябва пълен такъм, който само един мускетар може да купи и който всъщност няма да струва повече от триста ливри.
— Триста ливри: тогава да турим триста ливри — въздъхна прокуроршата.
Портос се усмихна: знаем, че той имаше седлото, което беше подарено от Бъкингам, значи това бяха триста ливри, които той смяташе да сложи скрито в джоба си.
— После — продължи той — трябва кон за слугата ми и куфар за мене. За оръжието няма защо да се безпокоите — имам оръжие.
— Кон за слугата ви ли? — започна нерешително прокуроршата. — Но това е голям разкош, приятелю.
— Моля, госпожо! — изпъна се гордо Портос. — Аз да не съм случайно бедняк?
— Не. Исках само да кажа, че едно хубаво муле изглежда
понякога не по-зле от кон и ми се струва, че ако намерим на Мускетон хубаво муле…
— Може да бъде хубаво муле — съгласи се Портос. — Имате право, виждал съм много знатни испански благородници и цялата им свита яздеше мулета. Но в такъв случай вие разбирате, нали, госпожо Кокнар, муле с панделки и звънчета.
— Бъдете спокоен — рече прокуроршата.
— Остава куфара — продължи Портос.
— О, не се тревожете за това — извика госпожа Кокнар. — Мъжът ми има пет или шест куфара, ще изберете най-добрия. Има особено един, с който обичаше много да пътува — в него може да се побере много нещо.
— Празен ли е вашият куфар? — запита простодушно Портос.
— Разбира се, че е празен — отвърна също така простодушно прокуроршата.
— Да, но куфарът, който ми е необходим, трябва да бъде добре напълнен, скъпа моя — заяви Портос.
Госпожа Кокнар пак почна да въздиша. Молиер още не беше написал своя Скъперник, тъй че госпожа Кокнар беше предшественица на Арпагон. С една дума, останалата част от екипировката беше обсъждана последователно по същия начин; съвещанието завърши с това, че прокуроршата щеше да даде осемстотин ливри в пари и да достави коня и мулето, на които щеше да се падне честта да понесат Портос и Мускетон по пътя към славата.
Като се спряха на тези условия, Портос се сбогува с госпожа Кокнар. Тя искаше много да го задържи, като му хвърляше нежни погледи. Но Портос се оправда със служебна работа и прокуроршата трябваше да отстъпи пред краля.
Мускетарят се прибра в къщи гладен и в лошо настроение.



Спасибо: 0 
Профиль
Ответов - 103 , стр: 1 2 3 4 All [только новые]
Тему читают:
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
Все даты в формате GMT  4 час. Хитов сегодня: 89
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет