Форум "Дюмания"

 Отправлено: 15.02.14 09:28. Заголовок: Шпион

Название: Шпион
Фэндом: Куртиль "Мемуары графа Рошфора", Дюма "Три мушкетера", де Рео "Занимательные истории"
Жанр: Приключения
Рейтинг: G
Пейринг: Рошфор, монсеньор, де Вард, де Жюссак, Шере, отец Жозеф, Исаак Лаффема
Статус: закончен
Размер: мини
Отказ: на героев, события и даже часть диалогов не претендую

 Отправлено: 15.02.14 09:30. Заголовок: ГЛАВА ПЕРВАЯ - Ну ..

ГЛАВА ПЕРВАЯ

- Ну как, молодой человек, это не освежило Вашу память? - один монах склонился над узником, в то время, как другой приготовился записывать показания обвиняемого.
- Святой... отец, уверяю... Вас, я не понимаю... о чем Вы... Я всего лишь... цыган... отстал... от... своих...
- Ложь - это грех, сын мой, а ложь духовному лицу - грех вдвойне.
- Умоляю... сжальтесь… я ничего... не знаю...
- Тогда продолжим…


- Господин граф, - доминиканец* почему-то тряс его за плечо, - господин граф, проснитесь!
Сезар открыл глаза и рывком сел в постели, пытаясь сообразить, где он, и который сейчас час.
"Уф, это сон... только сон... Он дома, а не в Испании, и уже утро".

-Шере**, какого черта Вы делаете в моей комнате? Кто Вам позволил войти?
Секретарь быстро отскочил на безопасное расстояние: рука у кардинальского любимца была тяжелая, особенно спросонья.
- Я просто шел мимо, Ваше Сиятельство, - Шере помахал какими-то бумагами, зажатыми в вечно перепачканных чернилами пальцах, - но Вы так кричали, что я испугался, не случилось ли чего.

Рошфор вздохнул: надо же, он вчера забыл запереть дверь
- Ладно, Шере, спасибо, что разбудили, но увижу Вас здесь еще раз - пеняйте на себя.
- Меня уже нет, господин граф! - секретарь отступил к выходу, - Кстати, Вас там дожидается какой-то юноша, говорит, что он Ваш родственник.

"Кого это принесло в такую рань?" - Сезар опустил голову на подушку. С тех пор, как он оказался в фаворе у Его Высокопреосвященства, от родни не стало отбоя. Все вдруг вспомнили о "цыганенке", и в столицу потянулись даже троюродные и четвероюродные братья с самых дальних концов Берри в надежде, что Рошфор составит им протекцию и похлопочет за них перед первым министром. Его мнили влиятельным человеком, вторым после серого кардинала. Ожидали увидеть знатного вельможу и очень удивлялись, узнав, что у Сезара даже своего дома в Париже нет.

Дом, конечно же, когда-то был. Но старый граф, некогда богатый, оставил после себя больше долгов, чем имущества, и Рошфору, вступившему в наследство, пришлось продать особняк, чтобы рассчитаться с кредиторами. Он продолжал жить в Пале Кардиналь, как и в бытность свою пажом. Ему так привычнее, да и монсеньор желал, чтобы его «первый рыцарь» всегда был поблизости.

Комната Сезара была обставлена весьма скромно: кровать, стол, пара кресел – вот, пожалуй, и все. Кочевая жизнь приучает к неприхотливости. Рошфора отличало презреннее к вещам и к деньгам. Когда они у него водились, он жил, как король: мог прокутить все за одну ночь, устроив пирушку в дрянном кабачке на Новом мосту, на радость кабатчику и местным выпивохам, или проиграть в кости. Мог отдать набитый кошелек какой-нибудь вдове с пятью ребятишками. А когда в карманах было пусто – просто затягивал пояс потуже. Сезар легко одалживал деньги, но сам никогда не занимал. И никто из его знакомых не знал: обедал ли сегодня «цыганенок» или держит пост, потому что платить за обед нечем. Видно, неумение обращаться с деньгами – наследственная черта Рошфоров.

Кардиналу было известно об этой слабости своего воспитанника. Ришелье называл Сезара «дырявой корзиной», сетовал, что тот ему обходится в четыре раза дороже любого из слуг и приближенных, но неизменно покрывал все его расходы. Более того: зная, что на Рошфора давит мачеха, требуя от пасынка помощи, а «цыганенок» ни за что не будет унижаться и выпрашивать что-либо, монсеньор взял на себя заботу и о его семье.

Средний брат Сезара, недавно принявший сан, стал аббатом. Две сестры воспитывались в монастыре. Для девочек уже было готово приданное к тому моменту, когда им придет время выходить замуж. Оставался еще младший брат.

Надо сказать, что ни слова благодарности ни от кого из родных Сезар так и не дождался. Впрочем, он и не ждал.


*испанская инквизиция была представлена орденом доминиканцев
**один из секретарей кардинала

 Отправлено: 15.02.14 09:31. Заголовок: Относительно "Тр..

Скрытый текст

Относительно "Трех мушкетеров" эта глава - полное AU и OOC, так как у Дюма де Вард - граф. Но у Куртиля, Ришелье, действительно, служил сводный брат Рошфора, поэтому в фике сей молодой человек - шевалье.

ГЛАВА ВТОРАЯ

- Чем могу быть полезен? - Рошфор холодно поклонился, рассчитывая побыстрее отделаться от назойливого посетителя.
- Как, дорогой брат, Вы меня не узнаете? - молодой человек, лет 20-22, казалось, был готов броситься Сезару на шею, но недовольный тон последнего заставил его сдержать свой порыв.
- Анри, Вы? – граф обнял брата, - Я был уверен, что Вы еще ездите верхом на палочке, - Анри, который был моложе его на шесть лет, Сезар помнил плохо: что-то такое с рыжеватыми кудряшками в платьице - не поймешь сразу: мальчик перед тобой или девочка. На похоронах отца они толком и не увиделись. Мачеха умудрилась устроить скандал даже из столь печального события. У Сезара щеки горели от всех колкостей и упреков, которые она на него обрушила. Ему было стыдно не за себя, а за эту женщину, которая вела себя хуже базарной торговки. Он почти не задержался в поместье и вскоре вернулся в Париж.

Брат, очевидно, понял, какие чувства обуревали Рошфора:
- Сезар, я хочу, чтобы Вы знали, я никогда не разделял неприязни моей матушки к Вам.
Брови графа поползли вверх: "Да неужели?"- так и читалось на его лице.
- Посудите сами, - ответил Анри, - если бы титул достался не Вам, а Мишелю, как она того желала, то мне бы пришлось стать священником, - юноша озорно улыбнулся, - а у меня, поверьте, сердце никогда не лежало к духовной стезе.
- Ну, тогда, Вы, наверное, мечтаете о плаще гвардейца? - спросил Рошфор, - можете считать, что он уже у Вас на плечах, я поговорю с Его Высокопреосвященством.
- Нет, любезный брат... - Анри замялся, не зная, как точнее выразить свою мысль.
- Вот как? Я думал, все молодые люди Вашего возраста грезят военной карьерой. Так, чего же Вы хотите?
- Сезар, я хочу такой же службы, как у Вас!

"Этого мне только еще не хватало! - вздохнул Рошфор, - этому сопляку, этому маменькиному сыночку приключений захотелось", - граф внезапно почувствовал себя намного старше Анри, совсем дряхлым стариком.
- Вы хоть представляете, чем я занимаюсь?
- Догадываюсь...
- Догадывается он! - Рошфор стукнул кулаком по столу, - Я, да будет Вам известно, милый мой, - мальчик на побегушках: "Сезар, принеси-подай".

- Я Вам не верю, - Анри по-детски надулся, - О Вас говорит весь Париж.

- А Вы слышали, что они говорят? - губы графа искривила горькая усмешка, - "висельник", "предатель", "разбойник с большой дороги", "цыган", "выскочка сомнительного происхождения"! И это еще самые невинные мои прозвища! Многие дорого бы заплатили, чтобы перерезать мне глотку. Скажу Вам больше: случись беда с кардиналом, и за мою жизнь никто ломаного гроша не даст. Профессия шпиона - презренное занятие, дорогой брат. Вы хотите, чтобы Вам плевали в спину?

- И все таки, я настаиваю!

Рошфор молча отвернул кружевной манжет и показал брату руку: вдоль запястья шла широкая борозда.
- Что это? - прошептал юноша.
- Это, любезный братец, след от веревки. Вы знаете, что можно сделать с человеком при помощи обыкновенной веревки? - шутки закончились, Сезар был серьезен, как никогда, - Вы видели, как здорового сильного мужчину за три допроса превращают в трясущегося калеку? Вы уверены, что Вы это выдержите?
- Я дворянин! - вспыхнул Анри, - Из меня не выжмут ни звука!
- Как Вы еще наивны, - покачал головой Рошфор, - любого можно заставить говорить, будь он хоть трижды дворянин!
- И Вас? - осторожно спросил брат.
- Я - не исключение, - глухо произнес граф.
- Прошу Вас, не отказывайте мне, - молодой человек умоляюще посмотрел на Сезара, - испытайте меня. Вот увидите: я буду верно служить кардиналу! Вам не придется за меня краснеть, дорогой брат.
"А этот мальчик упрямец, - Рошфор улыбнулся своим мыслям, - они с братом такие разные, а все же в чем-то похожи. Быть может, из него выйдет что-нибудь путное. Почему бы не попробовать?"

Граф поднял руки, словно сдаваясь:
- Если человек хочет расшибить голову о стену, не стоит ему в этом мешать, он все равно ее расшибет. Так и быть: я попрошу для Вас аудиенции у монсеньора, остальное будет зависеть уже от Вас, Анри: сумеете убедить Его Высокопреосвященство, что Вам нужна эта служба, - она Ваша.
- Спасибо, Сезар! Обещаю: я Вас не подведу!

- Очень на это надеюсь, - Рошфор помолчал, - И еще: с некоторых пор наше имя стало в столице бранным словом. Будьте готовы, что Вас могут дурно принять в Париже. Расположение сильных мира сего приносит человеку не столько друзей, сколько врагов. На меня и так косо смотрят в Пале Кардиналь, а когда узнают, что я рекомендовал монсеньору своего брата...

Юноша быстро понял, к чему клонит граф:
- Не беспокойтесь, Сезар, я назовусь фамилией своей матушки*: "Шевалье де Вард, к вашим услугам!" Ну как, звучит? - и Анри весело рассмеялся.



*так, насколько я помню, фамилией матери назвался исторический Шарль д'Артаньян

 Отправлено: 15.02.14 09:32. Заголовок: ГЛАВА ТРЕТЬЯ Сезар..

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Сезар в тайне надеялся, что монсеньор откажет Анри. Но этого не произошло: то ли Ришелье подкупила честность и прямота юноши, то ли у кардинала в тот день просто было хорошее настроение.

Его Высокопреосвященство протянул де Варду руку:
- Немногие молодые люди в наше время хотят служить на благо Франции, им больше по душе проливать кровь на дуэлях! Было бы грехом не оценить столь горячее рвение.

Анри почтительно прикоснулся губами к кольцу:
- Монсеньор, я приложу все усилия, чтобы оправдать Ваше доверие.

Кардинал взглянул на Рошфора:
- А ты что скажешь, цыганенок?* Это все-таки твой брат.

Граф поклонился:
- Я целиком и полностью разделяю мнение Вашего Высокопреосвященства.

- Льстец! - Ришелье улыбнулся, - льстец и плут. Цыганенок, ты неисправим. Объяснишь шевалье, чем ему предстоит заниматься.

- Слушаюсь, монсеньор.

Молодые люди покинули кабинет кардинала.

- Брат, скажите, а почему Его Высокопреосвященство с Вами так фамильярен? - Анри был потрясен манерой общения Ришелье с Рошфором, - подобное обращение оскорбительно для дворянина.

- Много Вы понимаете, - ответил Сезар, - во-первых, монсеньору дает на это право наше длительное знакомство и его отеческое ко мне отношение...

- А во-вторых? - спросил де Вард.

- Во-вторых, такое обращение еще надо заслужить. Услышать "ты" из уст кардинала - великая привилегия. Мало кто удостаивается этой милости. А вот "Вы", "сударь", "милостивый государь", или того хуже - "Ваше Сиятельство", - Рошфор мастерски изобразил саркастическую интонацию Ришелье, - дурной знак. Он говорит, что монсеньор не в духе. В таком случае, лучше переждать грозу и не попадаться ему под горячую руку, - за прошедшие годы Сезар до тонкостей изучил темперамент своего господина.

- Тогда я постараюсь заслужить это "ты", - ответил Анри.

Рошфор лишь вздохнул. Опыт подсказывал ему, что грядущие дни сильно охладят пыл юноши.

На лестнице братья чуть не столкнулись с изящной белокурой женщиной.

- Миледи, мое почтение, - Сезар отвесил даме изысканный поклон. Не поклонился, а именно отвесил. Де Вард удивился: такая непередаваемая смесь учтивости и презрения звучала в тоне Сезара.

- Граф, почему же Вы не представите мне своего спутника? - спросила прекрасная незнакомка.

- Шевалье де Ро... де Вард, - молодой человек отрекомендовался сам, так как брат не спешил их знакомить.

- Леди Кларик, - миледи одарила Анри одной из своих самых очаровательных улыбок, так, что юноша покраснел до корней волос. Однако галантной беседы не получилось - Рошфор уже почти силой тянул младшего брата вниз:
- Прошу великодушно простить, но мы спешим!

- Какая она красавица! - пробормотал Анри.
- Кто? - спросил Сезар, задумавшись о чем-то своем.
- Леди Кларик, - вздохнул де Вард, - как Вы думаете, брат, мы с ней еще увидимся?
Граф резко остановился прямо посреди коридора, взял Анри за плечи и серьезно посмотрел ему в глаза:
- Дорогой мой, это яблочко с червоточиной. Вы себе в Париже быстро найдете и получше.
- Извольте выражаться яснее, сударь! - вспылил юноша, - Ваши намеки оскорбительны для чести знатной дамы!
- Знатной дамы? - Рошфор расхохотался, - Да на Новом мосту таких "знатных дам" пруд пруди!**
- Быть не может! - воскликнул де Вард, - Она настоящий ангел!
- "И сатана принимает вид ангела света"***. Поверьте мне, Анри, я редко ошибаюсь в людях. А уж женщин подобного сорта я навидался в жизни предостаточно.
- Неправда! Я догадываюсь, в чем дело: в Вас говорит ревность, братец. Должно быть, Вы ее добивались, а она Вас отвергла. Но, ничего, мне повезет больше!

- Анри, - Сезар примиряюще улыбнулся, - Ваша голова забита романтическими бреднями. Вполне естественно в Вашем возрасте. Но это поправимо: с сегодняшнего дня Вы поступаете в полное распоряжение отца Жозефа и будете выполнять все его поручения, какими бы нелепыми они Вам не казались. Уверяю, Вы скоро и думать забудете о любовных записках и свиданиях при луне. У Вас будет только одно желание: доползти до кровати и заснуть, - граф рассмеялся, - Но Вы сами хотели этой службы, не жалуйтесь!


Проводив брата к капуцину, Рошфор вернулся и отыскал миледи.
- Его Высокопреосвященство велел мне возвращаться в Англию, - обратилась она к графу.
- Попутного ветра! - кивнул Сезар.
- Вы что-то сегодня холодны ко мне, граф. Тот юноша, кажется, Ваш родственник, был куда любезнее.
- Послушайте, прелесть моя, - улыбка Рошфора не предвещала ничего хорошего, - Этому молодому человеку всего 20 лет, и я за него в ответе перед своей совестью (и перед его матерью, - добавил Сезар мысленно). Попытаетесь сломать ему жизнь, - клянусь, я Вас найду даже за океаном и сверну Вам шею, - вся эта тирада была произнесена елейным голосом.

- Ой, какой из Вас грозный опекун! Не бойтесь, не трону Вашего птенчика! - миледи натянуто засмеялась. Ей вдруг почудилось, что угроза этого странного цыгана была далеко не шуткой.




*примеры подобного обращения кардинала к Рошфору заимствованны из "Мемуаров"
**на Новом мосту находились самые дешевые дома терпимости
***не совсем точная цитата 2 Кор 11:14

 Отправлено: 15.02.14 09:33. Заголовок: ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Ро..

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Рошфор оказался прав: уже через неделю Анри корил себя последними словами за свою необдуманную просьбу, а через две – был готов взвыть от такой жизни. Юноше приходилось очень нелегко. Еще бы: ему в 20 лет предстояло усвоить ту науку, которую Сезар постигал совсем зеленым юнцом. Де Варду пришлось учиться бесшумно ходить, сливаться с толпой, следить за человеком, не вызывая у него подозрений, лгать, не краснея, добывать в разговоре нужные сведения, так, чтобы собеседник ни о чем не догадался, много слушать, запоминать и мало говорить. Получалось, честно говоря, неважно. Даже откровенно плохо. Анри выслушал немало язвительных слов от отца Жозефа. Капуцин не давал спуску никому из своих учеников, к какому бы знатному роду они ни принадлежали.

Кроме того, молодому человеку необходимо было изучить город, как свои пять пальцев. Рошфор провел брата по тем кварталам Парижа, куда стража и днем опасалась заходить, не то, что ночью. У де Варда волосы дыбом вставали от одного вида разбойничьих рож тамошних обитателей. А Сезар раскланивался с этими людьми, перед многими снимал шляпу, расспрашивал их о последних новостях. Граф даже взялся обучить Анри воровскому жаргону – никогда ведь не знаешь, что может пригодиться в жизни. Рошфора, правда, смех разбирал, когда он слышал, как воспитанный юноша пытается произносить грубейшие ругательства.

«Какой он еще все-таки теленок!» - Сезар старался не думать, что станется с этим мальчиком, попадись он как вражеский лазутчик. Сам Рошфор на момент той злосчастной поездки в Испанию был уже стреляным воробьем. Его цыганское детство послужило ему суровой школой. Все в таборе знали: даже если Чезаре поймают, никого из подельников он не выдаст. Сезар был готов к любым допросам, и все равно – до сих пор кошмары снились.

И еще: у брата, по мнению Рошфора, недоставало одного незаменимого для шпиона качества – некоторой доли безрассудства. Того самого, что делает человека способным идти на риск: принять неравный бой или расхохотаться в лицо палачу тогда, когда очень плакать хочется.
У Сезара же сумасбродства было хоть отбавляй, на двоих бы с избытком хватило. Внешне невозмутимый и холоднокровный в любой ситуации, «цыганенок», на самом деле, был весьма беспокойной натурой. Рошфору доставляло какое-то жуткое удовольствие постоянно испытывать свою судьбу, ходить по лезвию ножа. Авантюрист, авантюрист до мозга костей! Без этого холодка, пробегающего по жилам, жизнь казалась «цыганенку» пресной и скучной.
Подобная черта характера нередко толкала Сезара на глупости, о которых он позднее сожалел. Вполне в его духе было поиздеваться над клячей случайного путника и получить вызов на дуэль. Или оскорбить кого-нибудь из принцев крови, чтобы полюбоваться, как Его Высочество кусает губы в бессильной ярости, потому что скрестить шпагу с «этим проходимцем» - ниже достоинства столь знатной особы. Ну, или, наконец, - отправиться на Новый мост с компанией таких же лоботрясов срывать плащи с прохожих.
Это качество не единожды ставило Рошфора на край гибели, но, как бы парадоксально это ни звучало, возможно, именно благодаря нему, Сезар был до сих пор жив. Дуракам везет, как говорится!
А де Варду такой сумасшедшинки не хватало. Анри был слишком послушным, что ли.

 Отправлено: 15.02.14 09:44. Заголовок: ГЛАВА ПЯТАЯ Как-то..

ГЛАВА ПЯТАЯ

Как-то раз де Варду пришлось весь день просидеть на паперти церкви Сен-Мартен, изображая нищего. Это было одно из тех нелепых, на первый взгляд, заданий серого кардинала, о которых его предупреждал Рошфор. Молодой человек не представлял себя в роли попрошайки, но спорить с отцом Жозефом было бесполезно.

В лохмотьях с перемазанным сажей лицом благородный юноша ощущал себя не в своей тарелке. Анри казалось, что все кругом только на него и таращатся. Милостыню де Варду подавали неохотно. Вдобавок, его дважды пытались прогнать полицейские. Когда юноша уже совсем было отчаялся, рядом очутился какой-то человек, судя по одежде и манерам, настоящий побирушка.

- Да-а, - протянул голодранец, заглянув в шляпу Анри, - не густо. Сочувствую: с такими заработками, Вам грозит остаться сегодня без ужина.

Де Вард вперил гневный взор в непрошеного гостя и с изумлением узнал Рошфора.

- Глазам своим не верю! – Анри было чему удивляться: настолько талантливо преобразился граф. Сутулая спина, шаркающая походка, мешки под глазами. Сезар словно постарел на лет на двадцать, если не больше.

Юноша посмотрел на несколько жалких монет и вздохнул:

- Так ведь не подают…
- Конечно, кто Вам станет подавать: в Вас же за целую милю видно дворянина. У Вас, братец, на лбу написан девиз Роганов: «Королем быть не могу, герцогом – не соблаговолю». Уличные попрошайки, правда, отличаются известным нахальством, но не до такой же степени! Сделайте-ка физиономию поскромнее, а взгляд пожалобнее.

Де Вард постарался последовать совету Сезара, но результат графа не удовлетворил.

- Не пойдет… - задумчиво изрек Рошфор, - Ну, представьте, что у Вас с утра маковой росинки во рту не было. Получается?

Молодой человек печально покачал головой.

«Да, - вздохнул Сезар, - тому, кто никогда не ложился спать на пустой желудок, этого не понять».

- Смотрите, как надо, - граф плюхнулся рядом с братом и завел, - Добрые господа, сжальтесь над бедным отцом шестерых детей! Я повредил спину на стройке, и каналья-хозяин прогнал меня, не заплатив ни гроша. Работать я теперь не могу, а дома – несчастные малютки голодают и жена на сносях! Как я покажусь им на глаза без денег?

Анри дивился на этот необыкновенный спектакль. Но ведь сработало! К ногам Сезара полетели медяки. Матроны с детишками, выходящие из церкви, вздыхали, крестились, подносили платочки к глазам и посылали детей подать милостыню горемыке.

- Как Вы этому научились, брат? – прошептал юноша.

- Есть хотелось, вот и научился, - ухмыльнулся Рошфор, - Вы не поверите, но в возрасте восьми лет я таким способом зарабатывал себе на хлеб насущный.

Братья поднялись с земли, собрали деньги и двинулись прочь от церкви. Проходя по улице, Рошфор, шутки ради, стучал в двери и ставни, выпрашивая подаяние. Де Вард тоже вошел во вкус, все это представление очень напоминало ему какую-то забавную игру. Так продолжалось до тех пор, пока в одном из домов не растворилось окно на втором этаже, и ворчливый женский голос не пробурчал:

- Развелось христарадников! Ни стыда, ни совести! Вот, получите у меня! – и на «побирушек» выплеснулось ведро помоев.

- Ох, не об этом я мечтал, отправляясь в Париж. Интересно, что сказала бы матушка, увидев меня в подобном обличье? – отряхиваясь, спросил Анри.

- Она бы непременно заявила, что я подаю Вам дурной пример, - ответил Сезар, пытаясь вытащить луковую шелуху из волос.

Молодые люди переглянулись и прыснули со смеху, не обращая внимания на прохожих, оглядывающихся на необычно веселых нищих.

 Отправлено: 15.02.14 09:46. Заголовок: ГЛАВА ШЕСТАЯ Тем в..

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Тем временем вокруг королевского престола завязывалась очередная интрига. Кардинал не дремал, но и его противники тоже. Герцогу Бекингему, вызванному в Париж подложным письмом, удалось встретиться с Анной Австрийской и беспрепятственно покинуть пределы Франции. Одна «ловкая особа», устроившая свидание королевы с ее воздыхателем, также успела вернуться в Тур, никем не замеченной. Даже кастелянша Ее Величества, некая Констанция Бонасье, посвященная в тайны своей госпожи, сумела избежать ареста, благодаря вмешательству уже известного нам гасконца.

Однако королева допустила непростительную неосторожность: герцог, как всякий пылкий влюбленный, умолял Анну дать ему что-нибудь в залог если не ответного чувства, то хотя бы вечной памяти. И Ее Величество преподнесла Бекингему алмазные подвески – подарок своего супруга.

Анна сама загнала себя в ловушку. Ришелье удовлетворенно наблюдал за расстановкой фигур на шахматной доске. Уж эту партию он ни за что не проиграет коварной испанке.

Монсеньор вызвал Рошфора:

- Нам нужно срочно послать гонца в Лондон. Леди Винтер выполнила мое поручение, но в игру вмешались мушкетеры де Тревиля: Атос, Портос, Арамис – все те же трое неразлучных - и этот храбрый юноша. Д’Артаньян, так, кажется, его зовут?

Сезар поклонился:

- Прикажете собираться в дорогу, Ваше Высокопреосвященство?

- Нет, ты нужнее мне здесь, - ответил кардинал, - поедет шевалье, твой брат.

Сказать, что Анри обрадовался, услышав о приказе монсеньора, значит, ничего не сказать. Подумать только, первое серьезное задание! Рошфор лишь вздыхал: «Щенок, которого хозяин впервые позвал на охоту».

- Поверьте, братец, путешествие в Лондон – это не увеселительная прогулка. Мы сейчас на грани войны с Англией. Окажетесь в руках врагов – никто не станет Вас спасать. Вам придется выкручиваться самому. И запомните: никакой самодеятельности. Передадите послание кардинала, кому велено, – и сразу назад. Большего от Вас пока не требуется.

- Вы воспринимаете все слишком близко к сердцу, Сезар, - де Вард беспечно улыбнулся, - со мной ничего не случится!

- Конечно, не случится, - кивнул граф, - но осторожность никогда не помешает.

«Эх, почему же у него так неспокойно на душе?» - Рошфор охотнее поехал бы сам, чем отпустил де Варда. Но, с другой стороны, он ведь не может всю жизнь водить младшего брата за ручку. Анри - мужчина, а не ребенок, и отвечает за свои поступки.

- Пора, слуга уже ждет на улице, лошади оседланы, - братья обнялись на прощание, и де Вард отправился в путь.

 Отправлено: 15.02.14 09:47. Заголовок: ГЛАВА СЕДЬМАЯ На ч..

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

На четвертый вечер после отъезда де Варда Рошфор, выходя из своей комнаты, буквально опрокинул на пол какого-то человека.

- Шере, сударь, почему Вы постоянно путаетесь у меня под ногами? Я, помнится, Вас предупреждал, чтобы духу Вашего здесь не было. Подслушиваете Вы у меня под дверью, что ли? – отчитывал Сезар секретаря, помогая последнему встать.

- Что Вы, господин граф! – пролепетал Шере, потирая ушибленный локоть, - У меня и в мыслях не было подслушивать. Я пришел выразить Вашему Сиятельству свои соболезнования.

- Соболезнования? Мне? А по какому это поводу позвольте полюбопытствовать? – в душу Рошфора закралось страшное подозрение. Дело было в том, что секретарь всегда первым узнавал все дурные вести и весьма охотно делился ими с окружающими. За это отвратительное свойство Сезар особенно недолюбливал Шере.

- Ну как же, - заторопился секретарь, - Ваш родственник, такой подающий надежды молодой человек… был…

- Пьяны Вы, сударь, или помешались? – Рошфор сгреб Шере в охапку, - Почему Вы говорите о де Варде в прошедшем времени?

Секретарь попытался вырваться, но не тут-то было – несмотря на худощавое телосложение, хватка у «цыганенка» была железная.

- Так Вы еще не знаете? – придушено пискнул Шере, - Его же вчера утром нашли в Кале, на дороге, полумертвого… четыре удара шпагой… я слышал, что надежды нет…

Слова секретаря барабанной дробью отдавались в ушах Рошфора: «полумертвого…четыре удара…надежды нет…» - пальцы графа разжались, и он с омерзением отпихнул от себя этого типа.

- Катитесь к черту со своими соболезнованиями, сударь! – горло у Сезара перехватывало.

Шере, на всякий случай, задал стрекача. Вскоре с противоположного конца коридора уже доносились его визгливые жалобы:

- Невежа! Грубиян! Цыган неотесанный! Я же к нему со всей душой! Я же хотел, как лучше!

Но Рошфору было все равно. Он опустился на пол и привалился спиной к стене: «Не уберег…» - в мозгу графа проносились сотни мыслей, и среди них: как он будет объясняться с мачехой? Она ведь не поверит, что Сезар скорее дал бы себя тысячу раз проткнуть, чем позволил бы ранить Анри.

Рошфор не знал, сколько он так просидел, уставившись в одну точку. Из оцепенения его вывел голос отца Жозефа:

- Жив, Ваш брат жив. Я полагаю, что такая поистине кошачья живучесть передается в Вашей семье по наследству? - капуцин старался приободрить Сезара. Серый кардинал помолчал, затем тихо добавил, - А гасконец прорвался через все засады и, должно быть, теперь в Лондоне...

 Отправлено: 15.02.14 09:48. Заголовок: ГЛАВА ВОСЬМАЯ Его ..

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Его Высокопреосвященство утешался тем, что д’Артаньяну ни за что не успеть к балу, назначенному на будущий понедельник. А если этот неугомонный гасконец и прибудет вовремя, то королеву ожидает неприятный сюрприз в виде пропажи двух подвесков. Так или иначе, а испанке не переиграть Ришелье.

Но Рошфор, услышав, что д’Артаньян добрался до Англии, почти не сомневался, что в этой битве они потерпели сокрушительное поражение. Гасконец справится со своим заданием. Сезар бы на его месте непременно успел. Костьми бы лег, а привез бы подвески в целости и сохранности к сроку. Они с д’Артаньяном до странности похожи. Гасконец временами казался графу каким-то его отражением, двойником из вражеского лагеря. Столь же дерзкий, бесстрашный, невероятно удачливый. И так же верен данному слову. Сезар все чаще ловил себя на мысли о том, как жаль, что судьба развела их по разные стороны баррикад. Гасконец был честным противником и, доведись им сражаться бок о бок, явно бы стал хорошим товарищем.

Поэтому Рошфор даже не удивился, узнав, что на балу Ее Величество появилась в подвесках, и что алмазов было двенадцать.

Сезар старался не попадаться кардиналу на глаза: у монсеньора была привычка срывать досаду на приближенных. Свои слабости есть и у великих людей. А у «цыганенка» сейчас и без того печалей хватало: мачеха приехала в Париж. По ее словам – чтобы сидеть у постели больного сына (Анри перевезли в столицу, как только лекарь решил, что раненый выдержит дорогу). Однако Рошфор чувствовал, что госпожа графиня явилась лишь для того, чтобы высказать пасынку все, что она о нем думает: «Этому разбойнику, этому грабителю мало было обманом заполучить титул и наследство, он еще решил извести ее детей!»

Сезар молча стоял под градом несправедливых обвинений, даже не пытаясь перечить мачехе. Он что, до сих пор ее боится, как в детстве? Смешно подумать, но, наверное, это правда. Жизнь приучила «цыганенка» скрывать свои истинные чувства, встречать насмешку ответной колкостью, оскорбление – ударом. Это закон улицы: покажешь свой страх – тебя забьют. Как ни горько было осознавать, но подобное правило часто действовало и в приличном обществе. При дворе графу недвусмысленно дали понять, что он чужак. В Пале Кардиналь Рошфора тоже не любили. Там считали, что воспитаннику монсеньора, которого вытащили из самых что ни на есть трущоб, следовало бы знать свое место и не задирать нос. Но мало кто догадывался, что вся эта надменность и язвительность Сезара была лишь маской. И что где-то очень глубоко, на дне души «цыганенка», - в этом он бы и себе не признался - прятался тот самый маленький виконт, ночами рыдавший в подушку от придирок мачехи и холодности родного отца.

 Отправлено: 15.02.14 09:49. Заголовок: ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Прим..

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Примерно месяц спустя после неудачи с подвесками Франсуа де Жюссак зашел как-то вечером в кабачок и не поверил своим глазам: Рошфор был пьян. В стельку.

В жизни Сезара были две вещи, в которых он отличался крайней умеренностью: женщины и вино. Да, живя в тот век, когда супружеская верность считалась скорее пороком, чем добродетелью, «цыганенок» был неожиданно целомудрен. От дам света этот Иосиф-прекрасный*, вообще, казалось, бежал, как от чумы. В Париже ходила даже сплетня, что однажды расположения графа добивалась какая-то герцогиня, очарованная его необычной для француза внешностью. А Рошфор остался равнодушен.

Поговаривали, что причиной тому было безответное чувство. Когда-то граф был влюблен, но его избранница предпочла другого, а Сезар не смог ее забыть. Однако, де Жюссак побился бы об заклад, что дело тут совсем не в несчастной любви.

Гвардеец нередко подтрунивал над другом:
- Послушайте, дорогой мой, когда Вы, наконец, перестанете видеть в каждой особе прекрасного пола свою мачеху?

И неизменно получал от Сезара обещание, что если он еще хоть раз упомянет эту женщину, то получит хорошую трепку.

Что же до вина, то в любой компании Рошфор всегда оставался самым трезвым. И вовсе не потому, что не пьянел: просто, когда остальные успевали осушить бутылку-другую, "цыганенок" только подносил ко рту первый бокал. Жюссак как-то поинтересовался, почему Сезар почти не пьет, и услышал в ответ:

- Вино развязывает язык, мой друг, а я свой - предпочитаю держать за зубами.

Тем страшнее было видеть Рошфора в подобном состоянии. Чтобы "цыганенок" так напился, должно было стрястись что-то по-настоящему ужасное.

- Кто-то умер? – осторожно спросил Жюссак, подсаживаясь к Сезару.

Граф с трудом покачал головой.

- Вашему родственнику стало хуже?

- Не-ет, - язык у Рошфора здорово заплетался, - де Вард…благодарение Богу… уже почти здоров… и скоро будет… на ногах.

- Тогда, хотя бы, объясните мне, что случилось?

Сезар устало уронил голову на стол.

- Сколько Вы выпили?

- Не помню… я здесь с полудня…

- Граф, Вы не считаете, что Вам лучше отправиться домой?
- Мне некуда идти, Жюссак…
- Пале Кардиналь сгорел? – сострил гвардеец.
- Вот и не угадали! - Рошфор пьяно рассмеялся, - Монсеньор меня выгнал…

- И только-то? Поэтому Вы так набрались? – гвардеец был наслышан, что кардиналу случалось и раньше указывать своему любимцу на дверь. Характер у обоих был – не приведи Господь! Немудрено, что Сезар то и дело ссорился с Его Высокопреосвященством. После одной из таких размолвок (это произошло еще до знакомства с Жюссаком) Рошфор около года прожил в беднейших парижских кварталах, не показываясь даже на пороге Пале Кардиналь. Но монсеньор всегда прощал этого непутевого «цыганенка».

- Нет, друг мой, на сей раз все гораздо серьезнее, - помрачнел Сезар.

Жюссака уже разбирало любопытство:

- Граф, может быть, Вы все-таки расскажете, в чем беда?

- А Вам интересно? Ну слушайте...


(продолжение следует)

*библейский персонаж, один из 12 сыновей Иакова, проданный в рабство своими братьями. Его имя часто используется как символ скромности. В истории Иосифа есть один эпизод, когда его домогается жена его хозяина. В "Мемуарах" присутствует очень похожее событие.

 Отправлено: 15.02.14 09:54. Заголовок: ГЛАВА ДЕСЯТАЯ В то..

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В то утро кардинал, судя по всему, находился в прекрасном расположении духа.

- А, Сезар, проходи, - приветствовал он показавшегося в дверях Рошфора, - как здоровье молодого шевалье?
- Благодарю, монсеньор, уже лучше, - почтительно поклонился граф.
- Ну и славно. У меня к тебе небольшая просьба: отвезешь это письмо маршалу де Марильяку.

Столь любезный тон господина насторожил «цыганенка» (слишком уж это напоминало затишье перед бурей), но он ничем не выдал своих опасений, снова поклонился и направился к выходу.

- Постой, - остановил его Ришелье, - ты даже не спросишь, что в пакете?

- Я не привык интересоваться содержимым того, что везу, - удивился Рошфор, - Так безопаснее. Вам известно, монсеньор, как много существует способов добиться от человека правды.

- Весьма разумно, - кивнул кардинал, - И все же, я хочу, чтобы ты знал: в письме – приказ об аресте маршала. С недавних пор месье де Марильяк* стал нашим врагом. Возьмешь с собой гвардейцев, задержите его и доставите в Бастилию.

«Цыганенок» отшатнулся, словно получив пощечину:

- Монсеньор, Вам следовало бы поручить это другому…

В глазах Сезара застыла мольба: «За что Вы так со мной? Чем я провинился?» - Рошфор почувствовал, будто у него внезапно выдернули ковер из-под ног.

- Ах да, - улыбнулся Ришелье, - я и забыл. Маршал ведь, кажется, родной брат близкого друга твоего покойного отца и твоего крестного. Но ты, надеюсь, помнишь, как поклялся, что когда речь идет о службе мне, ты не знаешь ни друзей, ни родных! Так? – жестко закончил кардинал.

- Я и сегодня не отрекаюсь от этих слов, Ваше Высокопреосвященство, - тихо ответил Рошфор, - Ваш приказ будет выполнен в точности.

Он не помнил, как добрался до особняка маршала. Хуже всего оказалось то, что у месье де Марильяка в это время гостил брат, крестный Сезара. Рошфор оставил гвардейцев снаружи и вошел в дом один. Его радушно встретили, а граф, не глядя ни на кого, по-военному отчеканил:

- Господин Луи де Марильяк, Вы арестованы по приказу Его Высокопреосвященства, кардинала Ришелье, соблаговолите, сударь, отдать Вашу шпагу и следовать за мной, - кто бы знал, как трудно «цыганенку» давалось каждое слово.

Два часа спустя Рошфор уже стоял в кабинете монсеньора:

- Ваш приказ выполнен, Ваше Высокопреосвященство. Маршал задержан и находится в Бастилии.

- Так быстро? – кардинал внимательно изучал лицо Сезара, - Ты молодец, держи! – Ришелье протянул графу кошелек.

Но «цыганенок» даже не шелохнулся. На губах Сезара мелькнула презрительная усмешка:
- Тридцать серебренников, монсеньор?

Ришелье нахмурился:

- Вы чем-то недовольны, милостивый государь? Так скажите прямо, не стесняйтесь! Вы, верно, забыли, кому обязаны всем, что у Вас есть. Где были Ваши родные и близкие, когда Вы не имели куска хлеба и крова над головой?! Вы уже не помните, что Вам грозило клеймо бродяги и позор на всю жизнь?

- Моя память меня еще ни разу не подводила, монсеньор, - Рошфор сдержанно поклонился, - и я прекрасно отдаю себе отчет в том, что за все в своей жизни должен быть благодарен только Господу Богу и Вашему Высокопреосвященству. Но я также помню, что цыган Чезаре никогда не был ни предателем, ни тюремщиком! – Сезар выдержал паузу, - Я могу быть свободен, монсеньор?

- Вы, сударь, - Ришелье пребывал в холодном бешенстве, - можете отныне располагать собой, как Вам заблагорассудится!

Дверь кабинета с грохотом захлопнулась за Рошфором, распугав двух мирно дремавших кошек. Шере, явившийся к кардиналу с докладом и ожидавший в коридоре позволения войти, вероятно, собирался как-то прокомментировать происходящее, но, взглянув в лицо графа, благоразумно прикусил язык.



- И все-таки Вы неправы, друг мой, - в кабинет через потайную дверь неслышно вошел отец Жозеф, - жестоко так испытывать человека. Любому терпению приходит конец, даже ангельскому. А «цыганенок», как Вам известно, далеко не ангел.

- Мне необходимо было его проверить. Вы ведь утверждали, что в Пале Кардиналь затаился лазутчик – слишком много поражений нам нанесли за последнее время. Я должен быть совершенно уверен в каждом из своих слуг.

- Итак, Вы убедились, что Рошфор предан Вам до кончиков ногтей, но теперь он ушел…

- Вернется, - проворчал кардинал, - одумается и вернется, - Ришелье и сам понимал, что совершил ошибку, но признать это ему мешала гордость.

- Сомневаюсь, - покачал головой капуцин, - «Цыганенок» верен Вам, но и у него есть свои принципы. А Вы заставили его их нарушить. Это тяжкое оскорбление. Вы чересчур сильно сжали пружину, дорогой друг, и я боюсь того, что случится, когда она распрямится. Впрочем, - тут серый кардинал оглянулся, словно опасаясь, не подслушивают ли их, приблизился к монсеньору и что-то зашептал ему на ухо.



*согласно истории, маршал де Марильяк был арестован только в 1632 году, но господин де Куртиль обращается с историческими фактами и датами несколько вольно. Я в этом последую за ним.

 Отправлено: 15.02.14 09:55. Заголовок: ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ ..

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Покинув Пале Кардиналь, Сезар долго бесцельно бродил по парижским улицам, задевая случайных встречных в надежде на вызов или, хотя бы, ответный удар. Но, видимо, судьбе было угодно, чтобы жизнь «цыганенка» прервалась не тогда и не таким образом. Прохожие предпочитали не вступать с Рошфором в перепалку, шарахаясь в сторону от одного дикого взгляда графа. Устав шататься по городу, Сезар завалился в тот самый кабачок, где его позже и обнаружил де Жюссак. Но до появления гвардейца, Рошфора ждала весьма примечательная встреча.

Граф был уже изрядно пьян, когда к нему подошел какой-то господин в надвинутой на лоб шляпе:

- Вы позволите, Ваше Сиятельство?

Рошфор поднял на незнакомца мутные глаза:

- Что Вам угодно, сударь?
- Сказать Вам пару слов, которые, я смею надеяться, Вас очень заинтересуют.
- Извольте представиться для начала, милостивый государь. Я желаю знать, с кем имею честь разговаривать.
- Мое имя Вам ничего не скажет, граф. Но меня послала некая Мари Мишон, если Вам известна эта особа.
- Известна, даже слишком хорошо. Дальше можете не продолжать.
- Напрасно, - незнакомец обнажил зубы в улыбке, - Вы ведь, кажется, ее родственник, пусть и дальний. А родственникам надо помогать. Видя Вас в столь затруднительных обстоятельствах, белошвейка просила передать, что будет рада оказать Вам содействие.
- А что от меня потребуется взамен?
- Вы на лету схватываете суть, граф, - поклонился собеседник, - самая малость – некоторые услуги, вроде тех поручений, что Вы выполняли на службе у «красного герцога».
- Я вынужден ответить отказом.
- Зря, подумайте, граф, Вам почти 27 лет, и кем Вы были у Ришелье? Мальчиком на побегушках? «Сезаром, подай-принеси»? А здесь Вам открываются такие перспективы!

Вот странность: незнакомец дословно повторил фразу Рошфора, когда-то сказанную им брату, будто присутствовал при том разговоре. У «цыганенка» не укладывалось в голове: неужели их тогда подслушивали?

- Последняя поездка в Испанию оставила у меня по себе весьма неприятные воспоминания в виде ломоты в костях, - отшутился Сезар.
- Ну, это легко излечивается одним простым средством, - и собеседник положил на стол кошелек.

Граф покачал головой.

- Значит, Ваш ответ – нет?
- Вы на лету схватываете суть, сударь! – съязвил Рошфор, - Заберите деньги и проваливайте подобру-поздорову, а то я сегодня за себя не отвечаю!
- Жаль, - незнакомец тихо рассмеялся, - впрочем, нечто подобное я и предполагал.

Уже у выхода он обернулся:

- Вам еще просили передать, граф, что друзей надо выбирать лучше.
- Может быть, я и не умею выбирать друзей, однако, выбрав их, уже не изменяю им! Я ясно изложил свою мысль, сударь?!
- Более чем! – незнакомец скрылся за дверью.

А Сезар потребовал у кабатчика новую бутылку.



***


- Дожил: меня пытаются перекупить люди госпожи де Шеврез! - закончил свой рассказ Рошфор, - надеюсь, теперь герцогиня поймет, что «цыганенок» не продается!

- Я бы на Вашем месте немедленно сообщил обо всем Его Высокопреосвященству, - Жюссак серьезно посмотрел на графа.
- Не стоит беспокоить монсеньора подобной безделицей, тем более, он вряд ли пожелает меня сейчас видеть, - ответил Сезар.
- Но об этой беседе могут донести другие, представив дело в невыгодном для Вас свете, дорогой друг. Вы же знаете, сколько людей в Пале Кардиналь только и ждут, чтобы Вы оступились. Они не преминут воспользоваться возможностью очернить Вас перед кардиналом.
- Пустяки, Жюссак! Мне нечего опасаться: я поступил, как честный человек!

Гвардеец печально покачал головой:
- К сожалению, много таких честных оказалось за решеткой, а то и на эшафоте. Будьте осторожны, Рошфор.

Друзья покинули кабачок.

- Пойдемте ко мне, граф, - предложил гвардеец, - Вам надо выспаться: утро вечера мудренее.
- Спасибо, Жюссак, но мне не хотелось бы Вас стеснять.
- Глупости! О чем Вы говорите? – гвардеец совсем не желал оставлять друга одного в подобном состоянии. Этот цыган еще, того и гляди, ввяжется в драку с целой ротой мушкетеров.
- Я теперь – неподходящее знакомство, Жюссак. Я в опале у монсеньора и мне не хочется навлечь на Вас, дорогой друг, его немилость, - Рошфор двинулся прочь.
- Постойте… - начал гвардеец, но не договорил: Сезар успел буквально раствориться в ночной темноте.

- И где прикажете мне его сейчас искать? – пожал плечами Жюссак, растерянно застыв посреди улицы.

 Отправлено: 15.02.14 09:56. Заголовок: ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ ..

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Де Жюссак решил, чего бы ему это ни стоило, замолвить слово за Рошфора. Даже рискуя вызвать гнев монсеньора. Но назавтра испросить аудиенции не получилось: Ришелье никого не принимал. Очевидно, у Его Высокопреосвященства был один из тех приступов мигрени или меланхолии, когда он запирался у себя и не желал кого-либо видеть, за исключением разве что кошек. Еще через день кардинал отбыл в Лувр, и гвардеец снова не успел с ним поговорить. А на третье утро, сменившись с караула, Жюссак случайно услышал странный разговор двух своих товарищей:

- Ноги моей не будет на Дворе чудес, - возмущался де Ферье, - Мне лично совсем не улыбается очутиться в какой-нибудь канаве с распоротым животом! Пусть посылают стражу. И потом, скажу я Вам, если этот цыган захочет спрятаться, его все равно ни одна ищейка не найдет.

- Простите, господа, что вмешиваюсь в вашу беседу, но не соблаговолите ли вы объяснить мне, о чем идет речь? – обеспокоенно спросил Жюссак.

- Так об этом уже весь Пале Кардиналь говорит, - хмыкнул гвардеец, - Ла Ферте* недавно видел Рошфора, разговаривающим с де Мезье**, человеком мадам де Шеврез. И, как Вы понимаете, предметом их беседы, была отнюдь не погода и не цены на урожай. Ла Ферте, как верный слуга, сразу же доложил об этом монсеньору. Комнату графа обыскали и, что бы Вы думали, там обнаружили? Письма герцогини!

Жюссак с горечью осознал, что его опередили. Случилось то, чего он боялся: Сезара оговорили перед кардиналом. Ла Ферте всегда завидовал Рошфору, пользовавшемуся особым доверием монсеньора, и метил на место графа. Теперь настал его час.

- И Вы полагаете, что граф был бы настолько глуп, чтобы вовремя не избавиться от подобных улик? – спросил Жюссак.

- Я-то ничего не думаю. Мое дело маленькое: исполнять приказы, - ответил Ферье, - А вот Его Высокопреосвященство в ярости и требует отыскать и привести Рошфора, живым или мертвым. Вот только где его найдешь? Графа уже три дня никто не видел, с тех самых пор, как монсеньор его выгнал. На квартире у своего родственника он не появлялся. Друзей в Париже у Рошфора почти, что и нет. А рыскать по городским трущобам – увольте!

- Не надо стражи, - тихо сказал Жюссак, - я догадываюсь, где он может быть. Позвольте мне, господа, разыскать графа самому.

- С превеликим удовольствием уступлю Вам эту честь, де Жюссак! – сыронизировал гвардеец.



*персонаж "Мемуаров", один из шпионов кардинала, донесший на Рошфора
**также герой книги Куртиля

 Отправлено: 15.02.14 09:57. Заголовок: ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ ..

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Грязный немощеный тупик, прилегающий к церкви монастыря Дев Божьих и именуемый Двором чудес*, был не самым приятным кварталом Парижа. Добропорядочные горожане старались обходить это гиблое место стороной. Своим названием оно было обязано чудесам, свершавшимся там ежедневно. В светлое время суток его обитатели являли собой немощных калек и страждущих. Слепые, парализованные, покрытые язвами и коростой, они клянчили милостыню на городских улицах. Однако, вернувшись домой с наступлением темноты, эти нищие непостижимым образом исцелялись и преображались в крепких, здоровых людей. Но только до рассвета. Наутро они снова становились увечными и выходили на свой промысел. Объяснить это необычное явление не взялись бы ученые ни того века, ни нашего.

Помимо попрошаек, на Дворе чудес с комфортом расположились воры, грабители, фальшивомонетчики, мошенники, шулера и представительницы древнейшей профессии. Было здесь и немало цыган.

По правде сказать, де Жюссак чувствовал себя весьма неуютно, проходя по этой кривой улочке. Гвардеец спиной ощущал на себе косые взгляды местных жителей: «Что понадобилось благородному господину в эдаких трущобах?» Чужаков на Дворе чудес не привечали. Жюссак был храбрым человеком, в его смелости никто бы не усомнился. Он не испугался бы и дюжины врагов в открытом бою. Но вот получить удар кинжалом из-за угла – вовсе невесело.

- Ваша Милость кого-то ищет? – раздался за плечом у де Жюссака сиплый голос, - Спросите безумного Жака. Я туточки всех знаю, до единого!

Гвардеец резко обернулся и увидел плешивого юродивого в лохмотьях.

- Раз так, скажи, любезный, - обратился к нему Жюссак, - где мне найти графа де Рошфора?

- Таких здесь не водится, – осклабился сумасшедший, - хотя знати тут, конечно, - как грязи. Куда ни плюнь – попадешь в графа, а то и в герцога. У нас даже свой король имеется. И двор у него, надо Вам сказать, - почище будет, чем у Его Величества, Людовика Справедливого! Но может Вашей Милости кого другого надо, а?

Жюссак, которого порядочно утомила болтовня юродивого, вздохнул:

- Ладно, я ищу Чезаре.

- Так ведь Чезаре тоже много, - захихикал помешанный, - есть Чезаре-хромой, а есть Чезаре-горбун. Вам который нужен?

- Мне нужен цыган Чезаре! – Жюссак чувствовал, как медленно закипает от гнева.

- Так бы сразу и говорили, что у Вашей Милости дело до «цыганенка». А то уже битый час морочите мне голову! Только вот захочет ли Чезаре Вас видеть? – тон юродивого внезапно из дурашливого стал угрожающим, так, что гвардеец даже засомневался, а сумасшедший ли этот человек на самом деле, или только притворяется, - С незваными гостями тут ведь не церемонятся: ножом по горлу – и в Сену!

Жюссак выхватил шпагу и приставил ее к груди Жака:

- Где Чезаре? Говори, живо!

- Что же, Ваша Милость шуток не понимает, что ли? - прохрипел помешанный, - В кабаке он, у толстого Жана.

- Пьет? – спросил гвардеец.

- Хуже, - вздохнул юродивый, - играет в кости, и ему сегодня не везет. А в таких случаях «цыганенок» не встанет из-за стола, пока не спустит все денежки. Все надеется поймать удачу за хвост.

- Веди! – приказал де Жюссак.

- Хорошо, я провожу Вас, - ответил Жак, - только, сделайте милость – шпагу уберите, а то ненароком проделаете во мне дырку.

Гвардеец спрятал клинок в ножны и последовал за юродивым куда-то вглубь тупика.



*это описание - выдержка из трудов историка Анри Соваля

 Отправлено: 15.02.14 10:02. Заголовок: ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ..

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Кабак толстого Жана, куда юродивый привел де Жюссака, оказался видавшей виды лачугой, с закопченным потолком. Посетители сего заведения недружелюбно уставились на вошедших. "Ну и дыра!" - подумал гвардеец.

- Жак, ты кого притащил? Господину, верно, не терпится расстаться со своим кошельком, а то и с жизнью? - раздалось сразу несколько голосов. Послышались смешки.

- Месье Чезаре, это к Вам, - угодливо поклонился юродивый.

Рошфор, который в этот момент метал кости, оторвал взгляд от стола и поднялся навстречу другу, словно даже не удивившись его приходу:

- Три очка! Вы представляете, Жюссак? - спросил граф вместо приветствия, - видно, удача от меня совсем отвернулась.

- Боюсь, сегодня Вы несчастливы не только в игре, дорогой друг, - печально проговорил гвардеец, - у меня для Вас дурные вести.

- К плохим новостям мне не привыкать, - грустно кивнул Рошфор, - Выкладывайте.

- Мои опасения подтвердились: о предложении, сделанном Вам герцогиней, известили монсеньора, кроме того, в Вашей комнате нашли бумаги, уличающие Вас в предательстве. Его Высокопреосвященство поверил доносчику и велел арестовать Вас, граф. Как мне ни больно это говорить, друг мой, - голос Жюссака дрогнул, - я здесь, чтобы доставить Вас к кардиналу.

"Цыганенок" и бровью не повел:

- Спасибо, Жюссак, что пришли сами. Я этого не забуду. Вот моя шпага, - Сезар снял перявезь, - ее я, как Вы видите, еще не успел проиграть, - он чуть улыбнулся, будто смеясь над своим невезением, - Я готов следовать за Вами.

При этих словах несколько человек покинули свои места и обступили Жюссака с Рошфором. Угрожающие позы этих головорезов не оставляли сомнений в их намерениях: что-что, а уж арестовать Чезаре они не позволят. Руки некоторых уже потянулись за кастетами и ножами.

- Все в порядке, ребята, - успокоил их граф, - Господин де Жюссак - мой товарищ, и я ухожу с ним по добой воле.

Бандиты недоуменно переглянулись, пожали плечами и так же безмолвно вернулись, кто - к недопитому вину, кто - к картам и костям.

"А граф в этой компании явно пользуется уважением", - мелькнуло в голове у гвардейца. И действительно: окажись на месте де Жюссака другой, одного слова Рошфора было бы достаточно, чтобы с непрошенным визитером расправились. На Дворе чудес знали и любили "цыганенка", никогда не бросавшего приятелей в беде, и если бы пришлось, то и жизни бы ради него не пожалели. Знакомства среди таких отбросов общества, которые Сезар завел еще в пору своего детства, не раз сослужили ему хорошую службу и в дальнейшем.

- Честное слово, граф, - сказал де Жюссак, - Вы легко могли бы бежать, скрыться, и я ничем не смог бы Вам помешать: я видел, как эти разбойники были готовы порвать меня на куски за Вас.

- Во-первых, Жюссак, Вы мой друг, и я не позволил бы ни одному волосу упасть с Вашей головы, - ответил Рошфор, - а, во-вторых, цыган Чезаре никогда не прятался от опасности. Тем более, побег означал бы признание своей вины. Я пойду к монсеньору, и будь, что будет.

 Отправлено: 15.02.14 10:04. Заголовок: ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ ..

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Поднимаясь по лестнице Пале Кардиналь, Рошфор слышал за спиной злорадное перешептывание: "Теперь-то кардинальскому любимчику точно не поздоровится!". До чего же его завистники напоминали ему глупых маленьких детей! Так когда-то Мишель, сломав игрушку или пролив чернила, спешил свалить вину на сводного брата.

Де Жюссак проводил графа в кабинет монсеньора и удалился по кивку кардинала.

Ришелье смерил своего "первого рыцаря" ледяным взглядом:

- И ты, Брут? Ты, кого я любил, как сына?! Ты заодно с моими врагами?! - в голосе Его Высокопреосвященства было столько боли, - Впрочем, чему я удивляюсь: в Писании ведь сказано, что "враги человеку - домашние его"*. Людям свойственно платить за добро злом. Что ж, оправдывайся, если сможешь.

На лице Сезара не дрогнул ни один мускул:

- Пусть оправдываются виновные, монсеньор. Мне же нечего сказать, кроме того, что Вас ввели в заблуждение.

- Тогда, как Вы объясните, граф, то, что Вас видели общающимся с господином де Мезье? Вы ведь не станете это отрицать?

- Тому, кто донес Вашему Высокопреосвященству об этой встрече, следовало бы сообщить Вам также, какой ответ я дал посланцу герцогини.

- Меня обо всем подробнейшим образом известили, милостивый государь, не беспокойтесь. А письма, найденные у Вас? В них, кстати, мадам де Шеврез тепло благодарит Вас за верную службу.

- Вам известно, монсеньор, что у меня нет другого господина, кроме Вашего Высокопреосвященства.

- Бумаги говорят об обратном! - Ришелье хлопнул по толстой пачке писем, - И, поверьте, сударь, этих свидетельств вполне достаточно, чтобы казнить Вас дважды!

- Если моя вина будет доказана, то пусть меня колесуют живьем, - поклонился Рошфор, - Но я чист перед Вашим Высокопреосвященством.

Искренность Сезара, казалось, поколебала уверенность монсеньора. Однако, только казалось. Ришелье позвонил. Вошел гвардеец.

- Уведите арестованного, - приказал кардинал.

В коридоре двое секретарей что-то горячо обсуждали. Легко было догадаться, что темой беседы служил арест графа.

- А я давно подозревал Рошфора, - кипятился один из них, - Чересчур он скрытный. Меня, так, даже на порог своей комнаты не пускал. Оно и понятно: боялся, чтобы не обнаружили его переписку с противниками монсеньора. И как кардинал, с его проницательностью, не раскусил этого предателя раньше?

Отец Жозеф, проходивший мимо, неодобрительно посмотрел на секретаря:

- Господь учит нас, сын мой, не радоваться падению своих врагов. И не судить поспешно.

Шере (а это был именно он) моментально умолк и склонился в почтительном поклоне перед капуцином. Но серый кардинал уже двинулся дальше.

Не будь Сезар столь погружен в свои мрачные раздумья и не гляди себе под ноги, он бы заметил, что отец Жозеф обнадеживающе ему кивнул, будто желая сказать: "Не унывай, цыганенок, все будет хорошо".



*Мф 10:36 (цитата, правда, вырвана из контекста)

 Отправлено: 15.02.14 10:05. Заголовок: ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ ..

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Дверь камеры отворилась, и внутрь заглянул сам комиссар Шатле, печально известный Исаак Лаффема*, которого в Париже называли не иначе, как «кардинальским палачом»:

- Привет, Сезар!
- Здравствуй-здравствуй! – в тон ему ответил Рошфор.

Они с Лаффемой – одного поля ягоды: оба в юности много скитались и хлебнули немало горя. Исаак – портновский сын, не то гугенот, не то (по уверениям его недоброжелателей), вообще, еврей – тоже однажды покинул отчий дом ради голодной, неустроенной, но вольной жизни. Правда, странствовал он не с цыганами, как граф, а с бродячими комедиантами. Лаффема какое-то время подвизался на подмостках и даже сам сочинял пьесы.

Возможно, Исаака ожидала бы слава Шекспира, но этого никто никогда не узнает, потому как Лаффема, отличаясь непоседливым нравом, вскоре разочаровался в актерском ремесле, расстался с труппой и вернулся домой. Отец Исаака, весьма обрадованный тем, что его непутевый сын наконец-то взялся за ум, настоял, чтобы Лаффема получил юридическое образование, благо денег оплатить учебу у придворного портного было достаточно. Окончив курс наук, Исаак выгодно женился на дочери нотариуса из Шатле и стал делать карьеру по судебному ведомству. Благодаря протекции тестя, Лаффема удостоился милости Марии Медичи, которая сделала его секретарем малолетнего короля. Там Исаак и был замечен епископом Люсонским.

На службе у Ришелье Лаффема достиг таких высот, какие и не снились портновскому сыну. В Париже «кардинальского палача» боялись и презирали. Враги Исаака ставили ему в вину его низкое происхождение, манеры простолюдина, актерское прошлое, неоправданную жестокость к обвиняемым и чрезмерную суровость выносимых им приговоров. Однако, даже самые ярые его противники не могли отказать Лаффеме в абсолютной неподкупности и преданности своему господину.

В этом они с Рошфором похожи. Вот только допрашивать людей Сезар бы никогда не стал. За свою жизнь ему не раз довелось свести близкое знакомство и с судейскими, и с полицейскими, и с тюремщиками. И, надо признать, уважения они у графа не вызывали.

- Если ты пришел поболтать, Лаффема, то я не в настроении.

- Другой бы радовался, что его в Шатле отправили, а не в Бастилию, а он рожу кривит, - вздохнул комиссар, - Ладно, я всего лишь зашел сказать, Ваше Сиятельство, - Исаак отвесил графу шутовской поклон, - что к Вам посетитель.

(продолжение следует)


*информация о Лаффеме почерпнута на форуме "В гостинной Ришелье"

 Отправлено: 15.02.14 10:07. Заголовок: ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ ..

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Скрытый текст

Заранее прошу прощения у тех читателей, кто симпатизирует миледи. Все сказанное об этой даме - только мое ИМХО

- Посетитель? – удивленно переспросил Рошфор.
- Да, представьте себе, Вас даже не лишили права свиданий. По мне, так для государственного преступника с Вами чересчур мягко обходятся, граф, - ухмыльнулся Лаффема, - но воля монсеньора для меня – закон.
- И кому же вдруг появилось дело до всеми забытого узника? Уже месяц минул с тех пор, как я в заточении, и обо мне еще ни разу никто не вспоминал, словно меня уже нет среди живых.
- Не месяц, а всего 28 дней, - уточнил комиссар.
- Большая разница!
Лаффема пропустил реплику Рошфора мимо ушей:
- Этот господин говорит, что он Ваш друг.
- У меня не осталось друзей, - покачал головой Сезар.

- Право, обидно слышать подобные речи! – донесся из коридора знакомый голос, - Вы, что же, граф, уже не считаете меня своим товарищем?
- Жюссак?! – воскликнул Рошфор, - Беру свои слова обратно! Как же я рад Вас видеть, дорогой друг!
- Простите, что не навестил Вас раньше, граф, - сказал гвардеец, входя в камеру и обнимая Сезара, - Мне только сегодня утром удалось получить разрешение Его Высокопреосвященства увидеться с Вами.
- Понимаю, - кивнул Рошфор, - и не держу на Вас обиды. Господин комиссар, - он обратился к Лаффеме, - Вас, верно, призывают неотложные дела службы? Не смеем Вас задерживать.
- Что ж, не стану мешать долгожданной встрече двух товарищей, - Исаак улыбнулся своей хитренькой улыбочкой и закрыл за собой дверь.

Жюссак с тревогой оглядел друга: нездоровый цвет лица, круги под глазами.

- Вы неважно выглядите, Рошфор. Неужели кардинал допустил, чтобы с Вами дурно обращались?
- Нет, - последовал ответ, - меня и пальцем не тронули. Даже допросов, как ни странно, не было. Но тюрьма и сама по себе, дорогой мой, не очень-то способствует обретению цветущего вида.

Гвардеец лишь вздохнул: «Каково это человеку, привыкшему к неограниченной свободе, оказаться запертым в четырех стенах?!»

- Ваш родственник, де Вард, просил прощения, что не пришел… - де Жюссак на секунду запнулся, подбирая выражения - дело, видите ли, в том, что его мать, узнав о Вашем аресте, запретила сыну иметь всякое общение с Вами - из страха, как бы он тоже не впал в немилость монсеньора*.
- Да, - Рошфор печально улыбнулся, - Анри всегда был послушным мальчиком. И Вам не следовало бы приходить, Жюссак. Я ведь теперь хуже прокаженного.
- И Вы полагаете, что я бы не посетил Вас, будь Вы больны хоть чумой, хоть проказой? Да обвини Вас монсеньор во всех смертных грехах, это не заставило бы меня забыть нашу дружбу!

Граф благодарно пожал руку гвардейца.

- Жюссак, в случае чего, я поручаю Анри Вам. Он еще молод и слишком неопытен.

Гвардеец попытался было возразить, но Рошфор остановил его:

- Я отлично понимаю, дорогой друг, какая участь меня ждет, если меня сочтут виновным. Его Высокопреосвященство не прощает предательства. Я видел, как люди лишались головы и за меньшие преступления, чем те, которые вменяют мне. И при подобном исходе дела де Вард останется в Париже совершенно один. Прошу Вас будьте ему таким же хорошим товарищем, как мне, - Сезар умолк, словно задумавшись, - Больше всего меня беспокоит то, что леди Винтер вернулась во Францию. Я предостерегал Анри от знакомства с этой женщиной, но, боюсь, он не внял моему совету, - закончил граф.

- Леди Винтер? – де Жюссак недоуменно взглянул на Рошфора, - признаться, я думал, что Вы с сей дамой в прекрасных отношениях.

- Вы плохого обо мне мнения, дорогой друг, - рассмеялся Сезар, - Я, возможно, вор и грабитель, как утверждает парижская публика, но душегубом никогда не был и компанию с такими, как миледи, не водил и водить не собираюсь. Поверьте моему опыту, Жюссак, самые кровавые убийцы со Двора чудес – невинные ягнята, по сравнению с этой дамочкой!

- Вы-то откуда об этом знаете? – прошептал гвардеец.

- А я и не знаю, - ответил Рошфор, - просто чувствую, что у леди Винтер на совести немало разрушенных жизней и загубленных репутаций. И мне бы совсем не хотелось, чтобы де Вард попал в ее сети.


В дверь постучал стражник:
- Господа, свидание окончено.

Де Жюссак поклонился другу:
- До встречи, граф. Надеюсь вскоре увидеть Вас на свободе. Не отчаивайтесь, я верю, что монсеньор во всем разберется.


Выйдя на улицу, гвардеец с досадой пнул подвернувшийся камешек: он уже несколько раз пытался просить за Рошфора, но тщетно - Ришелье даже не пожелал его слушать. Оставалось уповать на чудо.


*этот факт из "Мемуаров"

 Отправлено: 15.02.14 10:10. Заголовок: ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ ..

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

В один из ненастных зимних вечеров, когда парижане, ругая непогоду, спешили укрыться от резкого ветра в своих квартирах или в трактирах, в дверь одного дома на улице Лагарп постучал какой-то человек средних лет. Он был невысок, обладал неприметной внешностью и, судя по скромному платью и отсутствию шпаги, не принадлежал к дворянскому сословию. Род его занятий могли бы выдать, пожалуй, только пальцы, вечно перемазанные чернилами. Этому человеку явно приходилось много возиться с различными бумагами. И читатель не ошибется, если предположит, что неизвестный, беспокойно ожидавший на крыльце, когда ему откроют, был секретарем.

Дверь отпер лакей, ворча себе под нос: «И кому это дома не сидится в такую погоду?»

- А хозяина нету, - протянул он, уставившись на секретаря, - и когда будет, сказать не изволил.
- Может быть, ты перестанешь орать на всю улицу, любезный, и все-таки пустишь меня в дом? – посетитель начинал сердиться.
- Проходите, - слуга пропустил секретаря и запер дверь, - но я, правда, не знаю, когда господин вернется.
- Что же делать? – гость заметно нервничал, - времени у меня не так много: Шарпантье* отпустил меня только до восьми…
- Может, что-нибудь передать? – услужливо спросил лакей.
- Вот что, милейший, подай мне перо, чернила и бумагу.

Получив требуемое, секретарь склонился над столом и набросал несколько строчек на листе. Затем, когда чернила высохли, сложил записку вчетверо и вручил слуге:

- Отдашь господину лично в руки. И смотри: никому ни слова, что я тут был.

Он уже собрался уходить, как вдруг из соседней комнаты послышались шаги, и на пороге возник монах-капуцин. Вошедший помедлил пару секунд и откинул капюшон.

- Отец Жозеф… - пролепетал секретарь. Он понял, что попал в ловушку, и рванулся к двери, но было поздно: там его уже ждали трое гвардейцев.

- Что тут у нас? – спросил серый кардинал, беря записку у лакея и разворачивая ее.

«Девице Мишон, белошвейке в Туре

С прискорбием сообщаю Вам, мадемуазель, что один Ваш родственник, легкомысленно не послушавшийся доброго совета, находится теперь в заключении. Дела бедняги, по слухам, столь плохи, что он может считать за счастье, если его обезглавят, а не вздернут, как того заслуживает этот пройдоха. Впрочем, нет худа без добра – больше докучать Вам он не сможет. Я же буду молиться за спасение его грешной души.

Остаюсь Ваш преданнейший слуга»


- Так я и думал, - победно улыбнулся отец Жозеф, - Шере, сударь, Вас же предупреждали, что негоже радоваться чужой беде. Ибо тот, кто роет своему ближнему яму, - сам в нее попадет.

(продолжение следует)

*Шарпантье - личный секретарь кардинала

 Отправлено: 15.02.14 10:12. Заголовок: ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ ..

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (последняя)

Другой, наверное, не сомкнул бы глаз, зная, что ему вынесен смертный приговор, но Рошфор спал сном младенца, когда его разбудил скрип отворяемой двери.

- Лаффема, если у тебя бессонница, то это не означает, что бодрствовать должен весь Шатле! Дал бы хоть выспаться человеку перед казнью, у меня завтра как-никак непростой день, - приветствовал Сезар комиссара.

- Ох, цыганенок, ты, видимо, не перестанешь острить даже в аду, когда тебя черти поджаривать будут! – вздохнул Исаак, - Но я тебя разочарую: если тебе и предстоит отправиться на эшафот, то произойдет это нескоро. Поднимайся.

- В такое время? – Рошфор зевнул, - А что стряслось?

- Монсеньор пожелал тебя видеть. Карета уже ждет.

- Скажи, Лаффема, - вдруг спросил Сезар, - ты всем заключенным сам сообщаешь подобные новости? Это, вроде, не входит в обязанности комиссара. Мог бы и караульного прислать.

- Нет, - ухмыльнулся Лаффема, - я пришел самолично исключительно из уважения к Вашему Сиятельству.

- Исаак, ты что-то знаешь! Признавайся, зачем я понадобился монсеньору посреди ночи?

- Хватит болтать, - комиссар легонько подтолкнул Рошфора к выходу, - иди давай!


Карета остановилась у подъезда Пале Кардиналь. Сезар в сопровождении стражников вошел в вестибюль и поднялся по лестнице на второй этаж. В коридорах не было ни души, кроме гвардейцев, стоявших на карауле. Естественно, все честные люди в этот час давным-давно десятый сон видят! Впрочем, монсеньор нередко засиживался за делами до рассвета.

Кардиналу доложили, что арестованный доставлен. Ришелье приказал немедленно его привести.

- Полюбуйтесь-ка, граф, на человека, которому Вы обязаны опалой и тюрьмой, а также Вашими злоключениями в Испании год назад, - обратился Его Высокопреосвященство к Рошфору.

Только после этих слов Сезар заметил, что в кабинете, помимо него самого и монсеньора находится еще третий – мертвенно бледный и дрожащий, как осиновый лист, секретарь.

- Шере? – пробормотал «цыганенок», - вот уж никогда бы не подумал!

- Конечно, - ответил Ришелье, - и никто бы не подумал. Неприметный тихоня, мышь серая! А оказался идеальным шпионом. Два года через его руки проходила львиная доля нашей корреспонденции, и, разумеется, мадам де Шеврез была в курсе всех наших намерений. Отец Жозеф давно догадывался, что в Пале Кардиналь трудится вражеский лазутчик, но не был уверен, кто именно. Шере же, почувствовав слежку, решил отвести от себя подозрения, подложив в Вашу комнату письма герцогини, якобы написанные Вам. Надо отдать ему должное: этот предательский план почти удался. Однако Шере погубила торопливость: услышав о том, что вскорости состоится Ваша казнь, он поспешил обрадовать свою госпожу. Но изменник не знал, что господин де Мезье, через которого он поддерживал связь с «девицей Мишон», недавно был арестован, и на его квартире устроена засада. Там Шере и попался. Хотите ему что-нибудь сказать? – спросил кардинал.

Сезар покачал головой.

Ришелье позвонил:
- Уведите!
Двое стражников потащили Шере к двери: секретаря не держали ноги.

- Вы свободны, граф, - кардинал перевел взгляд на Рошфора, - с Вас сняты все обвинения, вот Ваша шпага.

«Цыганенок» не ответил. Он, очевидно, силился осмыслить все услышанное и увиденное.

Монсеньор истолковал это молчание по-своему:

- Я сожалею, что усомнился в тебе, Сезар, - с расстановкой произнес Его Высокопреосвященство, - и что мне пришлось подвергнуть тебя столь тяжкому испытанию. Я был неправ.

Рошфор понимал, какой внутренней борьбы стоило его господину подобное признание.

- Ты, несомненно, можешь пожелать оставить службу, - продолжил Ришелье, - но, поверь, цыганенок, мне тебя будет очень не хватать, - кардинал протянул Сезару руку в знак примирения.

Граф почтительно поцеловал кольцо.
- Какие будут распоряжения, Ваше Высокопреосвященство?

- Никаких, - улыбнулся монсеньор, - ступай отдыхать, Сезар, тебе это сейчас нужнее всего.

И верно: едва добравшись до своей комнаты, Рошфор вдруг ощутил, как на него навалилась жуткая усталость. Пружина распрямилась, по выражению отца Жозефа: «цыганенок» прислонился к дверному косяку - и вся горечь, боль и ужас последних месяцев вылились в глухих рыданиях. Не будем осуждать нашего героя за эту слабость – плакать случается и сильным людям.


***

- Так значит, секретарь? – спросил де Жюссак на следующий день, когда они с Рошфором и де Вардом праздновали в кабачке освобождение графа, - А я, признаться, грешным делом думал на Ла Ферте.

- Ла Ферте, действительно, - порядочная каналья, - кивнул Сезар, кладя на тарелку кусок ветчины, - но, в отличие от Шере, - не слуга двух господ. И на подлог он вряд ли бы пошел. Ох, друзья мои, какое же счастье, скажу я вам, – вновь очутиться на воле!

- А что теперь будет с этим Шере? – поинтересовался де Вард.

- Отдадут «великому вешателю»*, я полагаю, - ответил Рошфор, - Комиссар Шатле гордится своим умением разговорить даже самых упрямых молчунов. И писать обвинительные заключения он тоже мастер. На службе монсеньору Лаффеме здорово пригодился его талант сочинителя. Клянусь, когда Исаак оставил театр, Франция потеряла превосходного драматурга! – весело рассмеялся граф.



*одно из прозвищ Лаффемы