Форум

Первое, что почувствовал Рауль, было напряженное биение крови в висках. Перед глазами была темнота, а в ушах шелестели чьи-то далекие голоса. Слабость, обуревавшая все тело, была не выносимой, перед закрытыми глазами носились бесцветные вспышки. Но глухие голоса становились все четче и, наконец, прояснились. Темнота перед глазами стала потихоньку отступать. Рауль медленно, словно боясь спугнуть свое забвенье, открыл глаза. От этого слабого движения кровь удушающей волной прилила к голове. Над юношей мрачной пеленой нависал потолок палатки. Чувствовался тошнотворный запах крови смешанный с запахом дорожной пыли и пороха. Тело Рауля покоилось на чем-то мягком и теплом. Где-то были слышны крики. Сомнений не было – он еще жил. Глухой стон сожаления вырвался из груди юноши.
- Очнулся! – прошептал чей-то знакомый голос за спиной.
- Монсеньер, позвольте нам его осмотреть повторно. У меня есть на счет одной его раны большие опасения, - тихо проговорил другой вкрадчивый голос.
Юноша, уже вполне очнувшийся от обморока безмолвно наблюдал за работой двух хирургов. Они тщательно осмотрели раны. Наконец, один из них подошел к герцогу Бофору, все это время безмолвно наблюдавшему за процессом и что-то шепнул.
Герцог куда-то вышел и через несколько минут вошел в палатку вместе с другим хирургом. Этот лекарь тоже осматривал раны. Потом намазал их чем-то теплым и пахучим и перевязал. Все трое лекарей подошли к де Бофору и его секретарям. Герцог и хирурги о чем-то долго переговаривались, слышались радостные возгласы Бофора и слова хирургов о том, что Рауль будет жить. Но сам Рауль, услышав это, только опечалился, и по губам его скользнула горестная улыбка. Его взгляд, все еще мутный, был прикован к клочку лазурного неба, видневшегося через прореху в крыше палатки. Эта пленительная голубизна, казалось, звала к себе юношу.
- Как её глаза, - прошептал Рауль, глядя на небесную лазурь, и, снова почувствовав слабость, лишился чувств.

Когда виконт открыл глаза, его израненное тело снова изучал очередной хирург. Юноша внимательно наблюдал за каждым его движением, за каждым взглядом. Казалось, что Рауль хотел прочитать все его мысли.
Лицо этого лекаря, в противовес трем, посещавшим палатку ранее, было более озадаченным и строгим. Он изучал рану за раной и лицо его по мере этого все больше мрачнело. Наконец, он подошел к герцогу.
- Что же вы скажете? – с нетерпением спросил хирурга Бофор, - Виконт будет жить?
- Монсеньер, - спокойным, но твёрдым голосом начал хирург-учёный, - по моему мнению, три раны из восьми этого юноши смертельны.
Сердце герцога дрогнуло с ужасом, а сердце Рауля затрепетало в какой-то непонятной сладостной надежде.
- Но раненый настолько крепкого телосложения, - продолжал лекарь, - его юность настолько всепобеждающа и милосердие Божье так неисповедимо, что, может быть, господин де Бражелон и поправится, но только в том случае, - хирург сделал паузу, обводя глазами всех окружающих, - если он будет сохранять полнейшую неподвижность. И не спеша, повернувшись к своим помощникам, ученый строго добавил:
- Только не трогайте его даже пальцем, иначе вы убьете его.
Когда герцог и его секретари уже собирались выходить из палатки, де Бофор остановился и подошёл к постели Рауля.
- О виконт, мы спасём тебя! – ласково пообещал герцог.
Бражелон, услышав эти его слова, только горестно улыбнулся.
Все вышли. В одиночестве Рауля с новой силой стал одолевать сонм страшных и пленительных мыслей. Фрагмент за фрагментом в голове юноши пролетали все события прошлого – радостные, печальные, трагические... Оставалось в этих видениях неизменным только одно – нежный образ Луизы с её небесными глазами и золотистыми, благоухающими волосами. В этом телесном и душевном бреду, её облик и мучил, и пленил Рауля. Он уже не понимал, металось ли его тело в лихорадке от ран или металась его душа в лихорадке от воспоминаний.
Вдруг шальная мысль словно пронзила сердце юноши. «…Только если будет сохранять полную неподвижность… неподвижность… поправиться» - слова хирурга звучали у него в ушах сливаясь с нежным голоском Луизы.
Виконт сделал неимоверное усилие и достал маленький медальончик, подаренный ему Луизой. В нем был ее белокурый надушенный локон. Беззвучно напевая запёкшимися губами песенку, которую, будучи девочкой, любила напевать Луиза, виконт достал его и, поцеловав, крепко прижал к сердцу.
Оставалось последнее. Виконт сделал над собой неимоверное усилие и приподнялся на ложе. Это движение отозвалось острой и изнуряющей болью в ранах. Но юношу это не пугало. Он повернулся и чуть оттолкнувшись рукой, скатился с кровати. От этого движение ослабевшее тело юноши вздрогнуло, и из ещё свежих ран полилась алая кровь. Виконт лежал на полу, истекая кровью, не отрывая взора от голубого клочка неба, так напоминавшего ему о глазах Луизы. Наконец юноша, уже теряя последние силы поднёс к губам заветный локон и прошептав со стоном последнее «люблю!..» закрыл глаза, чтобы больше уже никогда их не открыть.

Форум "Дюмания"