…Через полчаса в дверь осторожно заглянул Базен. Д’Артаньян оглянулся на задремавшего Арамиса, приложил палец к губам и встал.
- Оставайся тут, - шепнул он. – Если что – жар, или кровотечение откроется – зови госпожу де Флер. Понял?
- Понял, сударь…
- Планше пришел?
- Да, сударь, внизу ждет.
- Отлично. – Д’Артаньян вышел, стараясь ступать потише.
…- Планше, у меня есть для тебя важное поручение, - вполголоса начал он.
- Слушаю, сударь, - с готовностью отозвался Планше.
- Ты не боишься покойников?
Планше округлил глаза:
- Сударь, вы меня обидеть хотите? Нет, разумеется… по крайней мере, днем.
- И ты знаешь, где мы были сегодня утром?
- Конечно. Господин Арамис дрался на дуэли в Венсенском лесу.
- Так вот. Бери лошадь и поезжай туда. Это поляна справа от дороги, футах в ста от въезда в лес. Там ты найдешь… - д’Артаньян слегка запнулся, - словом, там лежит противник Арамиса, покойный маркиз де Вилье. Мне нужно, чтобы ты отвез его тело к нему домой и передал слугам.
- Но, сударь, - Планше слегка растерялся, - что же я им скажу?
- Придумай, - пожал плечами д’Артаньян. – Ну, к примеру, что ты нашел его на дороге… Во-первых, не по-христиански бросать его в лесу без погребения. А во-вторых… необходимо, чтобы его признали мертвым, а не исчезнувшим, понимаешь?
- А-а! – сообразил Планше. – Признаться, Пикар мне кое-что рассказывал… так что я вам скажу – господин Арамис совершил богоугодное дело, прикончив этого мерзавца! Кстати, о господине Арамисе – как он себя чувствует?
- Спит. Слава Богу, Эжени отличный хирург… - Д’Артаньян помолчал. – Но езжай, Планше, не теряй времени!
- С вашего позволения, сударь, я скажу, что нашел его у дороги умирающего и что господин маркиз успел назвать мне свое имя и адрес, а больше ничего, - почесав в затылке, предложил Планше.
- Неплохая идея. Ну, давай, поезжай! Потом вернешься сюда, я тебя дождусь.
Планше поклонился и вышел.
Д’Артаньян заглянул в комнату Арамиса. Арамис крепко спал, Базен на своем посту читал молитвенник. Гасконец кивнул и тихо прикрыл дверь.
- Ну что, как он? – Из кабинета вышел Атос.
- Порядок, спит, - отозвался д’Артаньян. – Я оставил с ним Базена. А что Эжени?
- Тоже спит.
- Вы чем-то озабочены?
Атос неопределенно пожал плечами:
- Мы ведь оставили Вилье на месте дуэли… каким бы подлецом он ни был, но…
- Не беспокойтесь, Атос, я уже позаботился об этом. Планше сделает все, что надо. – Д’Артаньян хитровато улыбнулся. - А нам ведь надо, чтобы Эжени без проблем признали вдовой, не так ли?
- Д’Артаньян, вам когда-нибудь говорили, что вы гений? – улыбнулся в ответ Атос. - Вы успеваете сделать то, о чем другие только начинают вспоминать.
- Ну что вы, Атос, я же все понимаю. Я очень рад за вас… и за Эжени тоже.
…Планше начал выполнение своей деликатной миссии с того, что завернул к знакомому угольщику и одолжил у него мула и повозку, оставив в залог свою лошадь. Ему совершенно не улыбалось возвращаться в Париж пешком с покойником на седле. Поляну он нашел безо всякого труда – благо снег еще не сошел и следы всех проехавших туда и обратно были отчетливо видны. Увидев накрытое плащом неподвижное тело и побуревшее пятно крови на том месте, где упал Арамис, Планше перекрестился и принялся за дело.
- За все ваши фокусы, сударь, стоило бы бросить вас в канаве, - он, кряхтя, взвалил покойника на повозку и снова прикрыл плащом, потом, немного подумав, еще и пустым мешком, - но, боюсь, мой господин меня не одобрит, а уж господин Атос – и подавно… Но, пошел!
Заставить мула идти хотя бы рысью Планше не удалось, но он утешил себя тем, что это, как-никак, погребальная повозка и носиться вскачь ей не пристало. Все же через час «похоронная процессия» завернула на улицу Сент-Оноре, и Планше с облегчением остановил мула у дома, в котором квартировал маркиз де Вилье.
- Эй! – Планше забарабанил в дверь. – Здесь живет господин де Вилье? Эй!
- Ну, чего надо? – Дверь распахнулась, и лакей смерил Планше недружелюбным взглядом. – Ничего не покупаем… и господина нет дома.
- Я знаю, - Планше старательно напустил на себя скорбный вид и стащил берет. – Я как раз и привез вашего господина.
- То есть как? – Лакей непонимающим взглядом скользнул по повозке.
- Я нашел его в двух милях от города, у дороги, - поведал Планше с умеренной печалью. – Увы, он уже умирал и успел сообщить мне только свое имя и адрес… Должно быть, на него напали грабители…
- Грабители? Ну уж нет, - лакей не казался чрезмерно огорченным, - скорее всего, это очередная дуэль наконец оказалась для него последней! Так что, он мертв?
- Увы, - Планше потупился.
- Ну что ж, - лакей размашисто перекрестился, - мир праху его. Помогите мне занести его в дом, приятель!
Вдвоем они внесли тело в квартиру, и Планше поспешно отступил.
- Так вы сообщите его семье? – на всякий случай поинтересовался он.
- Да у него и нет почти никого, - отозвался лакей. – Жена и та сбежала… Есть где-то в Бургундии, седьмая вода на киселе, только обрадуются, что дядюшка преставился… Ладно, вот вам за труды, возьмите, - и лакей сунул Планше полпистоля. – Хоть и дрянной был человек, а все негоже на обочине валяться!
- Спасибо, сударь! – Про себя Планше даже не слишком удивился тому, насколько спокойно была воспринята трагическая новость. Видимо, Вилье обладал даром отравлять жизнь не только близким, но и слугам.
Выйдя из дома, Планше уже не полез на повозку, а повел мула под уздцы. Проходя мимо церкви, он задумчиво подбросил на ладони полученную монету, поймал, оглянулся – и кинул ее в шапку какого-то нищего на паперти.
- Самое бы ему там место было, на обочине, - проворчал он. – Да что уж теперь…
...Нервное напряжение последних нескольких дней, наконец разрешившееся, действительно отразилось на Женьке вполне закономерным образом: она заснула как убитая, причем засыпать начала еще стоя. Атос уложил ее на диван, укрыл пледом, и девушка канула в сон без сновидений, как в темную воду. И проснулась так же – просто открыв глаза.
«Надо же, как я выключилась…»
Женька села. За окном догорал ясный зимний закат. Атос сидел в кресле с книгой на коленях, но не читал.
- Как ты? – Услышав шорох, мушкетер отложил книгу и подсел к девушке. – Отдохнула?
- Еще как… Как там Арамис?
- Спит сном праведника, - улыбнулся Атос. – Базен сидит с ним, остальные разошлись по домам.
- Я пойду проведаю…
- Подожди, пожалуйста, - Атос удержал ее за руку. – Подожди…
Женька уловила в голосе мушкетера волнение.
- Эжени, я не стал говорить об этом вчера, но сейчас, когда все позади, не хочу больше откладывать. – Атос сделал паузу. Женька молча слушала. - Несколько дней назад я узнал, что скончался мой дальний родственник, назначив меня своим наследником. Я собираюсь уехать в имение, как только улажу все дела и получу отставку, месяца через два, но…
Женька затаила дыхание.
- Но я не хочу уезжать один, - договорил Атос. – Я прошу тебя… выйти за меня замуж. Я готов ждать, сколько понадобится, но… я хочу знать, да или нет.
Вот так. Женька расширенными глазами смотрела на мушкетера. Оказывается, мечты сбываются именно так – просто и незаметно. И без лишних слов. Оказывается, мечты все-таки сбываются…
Атос, слегка побледнев, ожидал ответа.
- Да… - шепотом сказала Женька. - Да…
…Ждать пришлось недолго. Арамис быстро выздоравливал. Женька, рискуя шокировать Атоса своими представлениями о приличиях, твердо объявила, что соблюдать траура не намерена, но – что самое удивительное – Атос воспринял это заявление как должное. Некоторое время отняло улаживание формальностей с вдовством Эжени, для чего Женьке пришлось все-таки съездить в замок Шермон, затем де Тревиль с грустью принял сразу три прошения об отставке – Атоса, Женьки и Арамиса.
«Бедный де Тревиль, - Женька, прощаясь с искренне огорченным капитаном, испытывала самые противоречивые чувства. – Если бы он знал, какая настоящая причина отставки одного из его мушкетеров… Ох, надеюсь, что он этого и не узнает!»
Об истинной причине не догадывался пока даже Атос. Арамис, весьма кстати принявший сан, заявил, что никому не уступит честь обвенчать графа де Ла Фер с Эжени де Флер, и еще через месяц трое отставных мушкетеров в сопровождении двух друзей и слуг выехали из Парижа в сторону Блуа. А еще через неделю Женька, все еще не веря, что это происходит с ней на самом деле, стояла рядом с Атосом в крошечной древней церкви на самом краю поместья Бражелон, глядя в непривычно растроганные глаза Арамиса и слушая слова обряда. Сквозь разноцветные стекла витражей в храм заглядывало мартовское солнце, запахи ладана и нагретого воска смешивались с запахом талой воды.
- Граф де Ла Фер, Эжени де Флер, объявляю вас мужем и женой - в радости и в горе, в здравии и в болезни, пока смерть не разлучит вас. Аминь.
Послесловие
…Женька приподнялась на подушках навстречу вбежавшему в спальню графу. Влажные от пота волосы, раскрасневшееся, усталое лицо – но глаза сияли.
- Посмотри сам…
- У вас сын, господин граф, - повитуха, улыбаясь, протянула графу мяукающий белый сверток, и Атос бережно принял его на руки.
- Эжени… Я хочу, чтобы имя выбрала ты.
Женька улыбнулась.
- Тогда пусть будет Рауль. Не возражаешь?
- Невероятно! Я бы предложил то же самое… - Атос склонился над сыном.
- Значит, я угадала. – И Женька, воспользовавшись, что все внимание обращено на юного Рауля де Бражелона, показала язык в ту сторону, где предположительно находились Тур – и герцогиня де Шеврез.
Ну вот! Теперь бейте. Подозреваю, что я не одинока в своих фантазиях, но, как говорится, кто первый встал - того и тапки! Во всех смыслах.