Мы рады приветствовать Вас на историко-литературном форуме, посвящённом жизни и творчеству Александра Дюма (отца).
1. Общение на Дюмании строится на принципах вежливости и взаимного уважения участников, поэтому на форуме строго запрещены:
• высказывания, провоцирующие возникновение межэтнических, межгендерных, политических, религиозных и расовых конфликтов;
• мат и оскорбление участников форума в любой форме;
• обсуждение личности участников (в любой форме) и личные разборки;
• обсуждение действий администраторов и политики администрирования форума.
Злостные нарушители этого правила получают окончательный бан и после этого могут посещать форум лишь в качестве гостей.
Примечание. В случае нарушения правил форума, администраторы выносят замечание участнику, нарушившему доброжелательную атмосферу Дюмании. Если эта мера не приносит ожидаемого результата, участник получает второе замечание, после чего выносится временный бан, срок действия которого зависит от конкретных обстоятельств. На время действия бана участник лишается возможности оставлять сообщения во всех разделах форума.
Если же и временный бан не побуждает нарушителя пересмотреть стиль своего поведения, форум Дюмания прощается с ним навсегда.
Если в течение месяца с момента вынесения замечания участник, которому оно было объявлено, демонстрирует лишь миролюбие и уважение к другим обитателям форума, замечание снимается.
2. Администрация Дюмании принимает решение о регистрации новых участников в индивидуальном порядке– поэтому на форуме действует режим премодерации.
3. Официальный язык общения на форуме - русский. Иные языки общения не приветствуются. Потрудитесь использовать нормативную лексику и грамотную речь. Если вы выкладываете цитаты на иностранных языках, то вы же должны их перевести на русский язык.
4. На Дюмании запрещено писать транслитом. Если у вас нет возможности писать кириллицей, пользуйтесь услугами соответствующих сайтов, например, https://translit.net/ и http://translit-online.ru/ или встроенным транслитером форума.
5. Администрация Дюмании настоятельно рекомендует участникам открывать новые темы в соответствующих разделах форума. Если вы не находите открытую вами тему - она была перенесена в другой, более подходящий (на взгляд администратора) раздел. Это также касается сообщений. Исключение - темы и сообщения, нарушающие правило номер 1, которые удалены.
6. Любое сообщение, опубликованное на Дюмании, становится неотъемлемой частью форума. Решение о сохранении или удалении постов зависит только от администрации. Самостоятельно внести изменения или удалить свой пост участник может в течение часа с момента его отправки.
7. Посты, состоящие из одних смайликов, предложений, не выражающих какую-то связную мысль, а так же анимированные подписи и gif-аватары уместны только в разделе «Восторги и мечты». Во всех прочих разделах такие посты, а также флуд и оффтопик без предупреждения удаляются администрацией.
8. Мы оставляем за собой право ошибаться, ибо дюманы - тоже люди, и выражаем надежду, что участники будут жить на Дюмании долго и счастливо, соблюдая вышеизложенные правила.
1. Участвовать в создании сценария может каждый зарегистрированный участник форума при условии соблюдения всех пунктов этого манифеста.
2. Мы пишем сценарий сериала. Это сериал по трилогии Дюма - с самого начала книги "Три Мушкетера" до самого конца книги "Виконт де Бражелон". Придерживаемся текста автора по возможности наиболее четко. Делаем "проекцию" книги на экран. Насколько это только возможно для кино.
3. Описываем действия и обстановку ярко и зримо, но максимально беспристрастно, следуя «букве автора» и не считаясь со своими симпатиями и антипатиями. Бережем вкусные детали канона.
4. Сначала мы пишем сценарий по первой книге. Когда первую закончим, тогда принимаемся за вторую и так далее.
5. Пишем и выкладываем по одной главе. Можно не в хронологическом порядке. Берем в работу любую главу на выбор, превращаем ее в сценарий и выкладываем в этой теме.
6. Пишем литературный сценарий. Описываем то, что будет происходить на экране. Без эпитетов. Действия и минимальные необходимые описания. По возможности используем только такие слова, которые трактуются однозначно.
7. Описания действий из книги заменяем в сценарии самим действием.
8. Диалоги оставляем авторские (Дюма), возможно сокращение длинных реплик.
9. Прямую речь оформляем по закону пьесы: имя персонажа - двоеточие - его слова. Реплика каждого персонажа с новой строки.
10. В конце главы пишем примечания к тексту, в которых подробно описываем (если это необходимо) пожелания к актерам о том, как играть ту или иную ситуацию.
11. Пишем уникальные сцены. Которые, по возможности, не повторяют уже существующие в других экранизациях.
12. Прежде чем приступить к работе, знакомимся с содержимым следующих ссылок:
Планше заглядывает в комнату и делает знаки д'Артаньяну, но замечает их Портос.
Портос: Эй, Планше, тебе кто нужен, говори, а не делай руками жесты, которые даже Гримо не поймет. Планше: Господин мой, там к вам пришли. Д'Артаньян: Кого еще нелегкая принесла? Планше: Там мальчик от вашего квартирного хозяина. От мэтра Бонасье.. Атос: А как он узнал, что вы у меня? Д'Артаньян: Я предупредил запиской, что я буду у вас, на улице Феру. Это по поводу квартирной платы. Атос: Вы хотите сказать, друг мой, что вам важно заплатить вашему мэтру Бонасье за квартиру? Похвальное намерение. Д'Артаньян: У нас с ним договор, что я буду платить ему каждый первый понедельник месяца.
Мушкетеры с улыбкой переглядываются.
Арамис: Плата за квартиру – это, как карточный долг: дело чести. Д'Артаньян: Друзья, вы извините меня? Мне необходимо увидеться с хозяином. Портос: Прогуляйтесь, а мы вас подождем.
Д'Артаньян, сопровождаемый Планше, поспешно возвращается к себе, на улицу Могильщиков и, только успевает подняться в свою комнатку, как осторожный стук в дверь дает ему знать, что кто-то хочет с ним увидеться. Планше открывает дверь, и на пороге появляется скромно одетый горожанин. Молодой человек отсылает Планше, который изнывает от любопытства, и приглашает посетителя сесть. Какое-то время они смотрят друг на друга, потом д'Артаньян поклонился, давая понять, что слушает.
Бонасье: Мне говорили о вас, как о мужественном молодом человеке, и эта слава побудила меня доверить вам мою тайну. Д'Артаньян: Говорите, сударь.
Бонасье: ( после некоторого колебания) Жена моя служит кастеляншей у королевы. Женщина она красивая и умная. Меня женили на ней три года назад. Приданое у нее было небольшое, но зато у нее в крестных господин де Ла Порт, старший камердинер Ее величества. Д'Артаньян:(нетерпеливо) Дальше, дальше сударь! Бонасье: А дальше то, что мою жену похитили вчера утром, когда она выходила из бельевой. Д'Артаньян: Кто это мог сделать? Бонасье: У меня на подозрении один человек. Он давно преследует мою жену. Д'Артаньян: Черт возьми! Бонасье: Я осмелюсь заметить, что тут замешана не так любовь, как политика. Д'Артаньян: И что вы предлагаете? Бонасье: Не знаю, могу ли я сказать вам… Д"Артаньян: Заметьте себе, сударь, что я вас ни о чем не спрашивал. Вы сами явились ко мне. Бонасье: Нет-нет, вы кажетесь мне честным молодым человеком, и я доверюсь вам. Скорее всего причина всему – любовные дела не моей жены, а дамы, много выше стоящей. Д'Артаньян: (с видом всезнайки) Госпожи де Буа-Траси? Бонасье: Выше, много выше. Д'Артаньян: Госпожи д"Эгильон? Бонасье: Еще выше. Д'Артаньян: Госпожи де Шеврез? Бонасье: Сударь, еще выше… Д'Артаньян: (ошарашенный) Но ведь не?.. Бонасье: Именно так, сударь! Д'Артаньян: С кем же? Бонасье: (едва слышно) С герцогом. Д'Артаньян: Но откуда вам это известно? Бонасье: От моей собственной жены. Д'Артаньян: А ей откуда известно? Бонасье: От господина де Ла Порт. Он поместил мою жену подле королевы, чтобы у нее, бедняжки, было кому довериться. Д'Артаньян: Вот теперь все становится яснее. Бонасье: Жена меня навещает, по условиям службы, два раза в неделю. Она мне по секрету рассказала, что королева сейчас в большой тревоге. Господин кардинал преследует и притесняет ее сильнее обычного. Он мстит ей за историю с сарабандой. Вам ведь известна история с сарабандой? Д'Артаньян: (с важным видом, закидывая ногу на ногу и скрестив руки на груди) Еще бы! Мне ли не знать ее. Бонасье: Королева, считает, что это уже месть ей. И думает, что герцогу отправлено письмо от ее имени. Д'Артаньян: Зачем? Бонасье: Чтобы, вызвав его в Париж, заманить в какую-нибудь ловушку. Д'Артаньян: Но ваша жена, какое она имеет отношение ко всему этому? Бонасье: Всем известна ее преданность королеве. Констанс либо хотят убрать подальше от госпожи, либо сделать из нее шпионку, соблазнив деньгами. Д'Артаньян: Возможно. А вам известен похититель? Бонасье: Имени я не знаю. Мне известно, что это любимчик кардинала, преданный ему, как пес. Жена мне однажды показала его. Д'Артаньян: А как он выглядит? Ну, понимаете, может, у него есть какие-то особые приметы, по которым его можно узнать. Бонасье: ( щурится, припоминая) Важный господин, черноволосый, смуглый, белозубый, с пронзительным взглядом. И у него шрам на виске. Д'Артаньян: (вскакивает и начинает бегать по комнате, возбужденно жестикулируя и повторяя) Это он, незнакомец из Мена. Это он, я уверен. Бонасье: (недоверчиво) Незнакомец из Мена? Д'Артаньян: Да-да! Но это сильно упрощает дело. А где можно найти этого человека? Бонасье: А вот этого я и не знаю. Д'Артаньян: Дьявол! Но все это очень неопределенно. А кто вам дал знать о похищении вашей жены? Бонасье: Господин де Ла Порт. Д'Артаньян: Ему известны какие-нибудь подробности? Бонасье: Увы, нет. Но я получил… наверное, я неосторожен буду… Д'Артаньян: (возмущенно) Опять! Уже поздновато отступать!
Бонасье достает из кармана письмо и дрожащей рукой протягивает его юноше.
Бонасье: Я получил его сегодня утром.
Д'Артаньян: (берет его и читает вполголоса) "Не ищите вашу жену. Вам вернут ее, когда минет в ней надобность. Если вы предпримите какие-либо поиски – вы погибли." Бонасье: Вот я и подумал, увидев вас в кругу ваших друзей-мушкетеров, что, став на защиту нашей бедной королевы, вы будете рады сыграть злую шутку с Его преосвященством. Д'Артаньян: Разумеется. Бонасье: И вот я подумал, что, поскольку я имею честь быть вашим квартировладельцем, вам было бы весьма удобно, если бы в дальнейшем разговор об оплате вашей комнаты не поднимался мною и… Д'Артаньян: Прекрасно! Бонасье: А, кроме того, я намерен предложить вам пистолей пятьдесят, если, вопреки вероятности, вы сейчас сколько-нибудь стеснены в деньгах… Д'Артаньян: (оживленно) Чудесно! Так вы богаты, господин Бонасье? Бонасье: Правильнее сказать, я человек обеспеченный. (вскрикивает) Что это? Д'Артаньян: Что? Бонасье: (показывая трясущейся рукой на улицу) Там, там… Д'Артаньян: Где? Бонасье: На улице, против ваших окон, в подъезде! Человек, закутанный в плащ! (одновременно с гасконцем) Это он! Д'Артаньян: На этот раз ты от меня не уйдешь!
Схватив шпагу д"Артаньян, как оглашенный, вылетает на улицу, по дороге едва не сбив Портоса и Атоса, которые, не дождавшись его возвращения, отправились сами за юношей.
Портос: Ты куда? Д'Артаньян: Незнакомец из Мена!
Оба мушкетера смотрят ему вслед, потом, выразительно переглянувшись, заходят в комнату друга, которая к тому времени опустела: Бонасье смылся под шумок.
Отправлено: 21.11.17 19:05. Заголовок: Глава 9. Д'Арта..
Глава 9.
Д'Артаньян бегает по окрестным улицам с обнаженной шпагой в руках, заглядывает в подворотни, колотит в дверь, у которой он ранее заметил своего незнакомца и, наконец, потный, уставший и злой возвращается к себе на квартиру. Там его ждут уже все втроем: Атос, Портос и Арамис.
Портос: Ну, что, нашли? Д'Артаньян: Это не человек, а сущий дьявол. Он исчез, как тень, как привидение. Атос:(Портосу) Вы верите в привидения? Портос: Я верю только тому, что видел. Арамис: Библия велит нам верить в привидения: тень Самуила являлась Саулу – это догмат веры. Д'Артаньян: Человек он или дьявол, но его бегство заставило меня упустить дело, на котором можно было заработать не меньше ста пистолей. Портос и Арамис: Каким образом? Д'Артаньян: (к Планше, который, приоткрыв дверь, старается услышать, о чем говорят господа) Планше, сходи к нашему хозяину и попроси у него с полдюжины бутылок Божанси. Портос: (с радостным изумлением) У вас кредит у хозяина этого дома? Д'Артаньян: С сегодняшнего дня – неограниченный. Если вино окажется плохим, пошлем к нему за другим. Арамис: (с видом педагога, наставляющего нерадивых учеников) Надо потреблять, но не злоупотреблять. Атос: (скрестив руки на груди, окидывает внимательным взглядом фигуру гасконца и, покачав головой, изрекает) Я всегда говорил, что д'Артаньян – самый умный из нас четверых.
Д'Артаньян, услышав такую похвалу, вскидывает голову и, улыбнувшись не без самодовольства, кланяется Атосу по всем правилам придворного этикета, которые он успел подсмотреть у Арамиса.
Арамис: Посвятите нас в это дело, д'Артаньян, если только здесь не замешана честь дамы. Д'Артаньян: Ничья честь от этого не пострадает, уверяю вас. Вся история сводится к тому, что у господина Бонасье (так зовут моего хозяина), украли жену. И он предлагает нам заняться ее поисками, ну, и конечно же, ее освобождением. Но вся эта история связана с придворной интригой. Королева опасается, что Бэкингема вызвали сюда подложным письмом. Мадам Бонасье служит у королевы. Как вам такое дело? Атос: (отхлебнув из стакана принесенного вина и знаком показывая, что вино отличное) Дело неплохое и на нем можно заработать пистолей пятьдесят-шестьдесят. Остается только решить, стоит ли из-за этого рисковать четырьмя головами. Д'Артаньян: (с пылом) Но речь идет о похищенной женщине! Ее могут пытать, угрожать ей, и только потому, что она верна королеве! Арамис: Осторожнее, д'Артаньян! Вы так близко принимаете к сердцу эту историю, а ведь нельзя забывать, что женщина сотворена нам всем на погибель.
Атос при этих словах отворачивается к окну, закусив губу, и как будто бы, перестает участвовать в общей беседе.
Д'Артаньян: Если я и тревожусь, то только о нашей королеве, которая лишена всякой поддержки друзей. Портос: Все это оттого, что она любит наших врагов: англичан и испанцев. Арамис, ты знаешь, о ком я говорю? Арамис: Конечно. Мне привелось знать одного из англичан: я был одним из тех, кто задержал его в амьенском саду. Я тогда еще был в семинарии и меня провел туда господин де Пютанж, конюший королевы. Д'Артаньян: О, если бы я знал, где находится герцог Бэкингем, я бы за руку привел его к королеве, чтобы только досадить кардиналу. Атос: (наконец отходит от окна) Так Ее величество боится, что герцога заманили в ловушку? Д'Артаньян: Да! Арамис: Погодите!.. Портос: В чем дело? Арамис: Я вспомнил. Портос и д'Артаньян:(одновременно) Что? Арамис: Вчера я находился в отдаленном квартале, у моего ученого богослова. (Атос улыбается) И вот, когда я выходил от него (тут Арамис замолкает, закусив губу, потом продолжает, не глядя на друзей), в общем, когда я провожал к карете его племянницу… да-да, Портос, у него есть племянница… весьма почтенная дама. (друзья разражаются хохотом). Если вы сомневаетесь в моих словах, вы больше ничего не узнаете! (обиженный Арамис встает и направляется к дверям, но по дороге его перехватывает Атос и силой усаживает на место). Атос: Мы верим, как магометане, и немы, как катафалки. Арамис: Ну вот, когда я провожал даму к карете ( Портос хочет что-то сказать, но по предостерегающему знаку Атоса захлопывает рот), какой- то человек высокого роста, черноволосый, по описанию сильно смахивающий на вашего незнакомца, д'Артаньян, и в сопровождении пяти-шести человек, внезапно приблизился к нам и произнес: " Господин герцог, и вы, мадам, благоволите сесть в карету, и не пытайтесь оказывать сопротивление или поднять шум!" Д'Артаньян: Он принял вас за Бэкингема, а вашу даму – за королеву! Атос: Этот гасконец – сущий дьявол! Ничто не ускользнет от него. К тому же мне нравится его слушать: меня забавляет его произношение. Портос: В самом деле: ростом и походкой Арамис напоминает красавца Бэкингема, но мне кажется, что форма… Арамис: На мне был длинный плащ. Портос: В июле месяце! Твой богослов боится, что тебя узнают? Атос: Я допускаю, что могла обмануть фигура, но лицо? Арамис: На мне была широкополая шляпа. Портос: О боже! Сколько предосторожностей ради изучения богословия! Д'Артаньян: Господа! Давайте не тратить время на шутки и разойдемся в разные стороны. Так будет проще приняться за поиски жены галантерейщика. Тут кроется разгадка всей интриги. Портос: Что ж, сговаривайтесь с галантерейщиком, и за хорошую цену. Д"Артаньян: Этого не нужно: если не он, так заплатят другие, и хорошо заплатят. Я же вам говорил, что она крестница доверенного камердинера королевы, господина де Ла Порт.
Шум на лестнице; дверь распахивается и на пороге – перепуганный насмерть Бонасье.
Бонасье: Господа, ради всего святого, спасите меня! Там, внизу, четверо солдат! Они пришли арестовать меня!
Арамис и Портос встают со своих мест.
Д'Артаньян: Минутку! Здесь не храбрость нужна, а осторожность! Портос: Не можем же мы допустить… Атос: Дайте возможность д'Артаньяну действовать по-своему. Он умнее нас всех, и я объявляю, что подчиняюсь ему. (Атос спокойно отрезает себе кусок сыра и наливает вино в стакан). Действуй, как хочешь, мой друг!
Громкий топот тяжелых сапог, скрип лестницы под грузом тяжелых тел, проклятия сквозь зубы, что приходится тащиться вверх по крутым ступеням, и на пороге выросли четыре гротескные фигуры солдат. Однако, увидев четырех дворян при шпагах, они резко остановились в дверях.
Д"Артаньян: (делая рукой приглашающий жест) Входите, господа, вы здесь у меня, а мы – верные слуги короля и господина кардинала. Начальник отряда: В таком случае, вы не воспрепятствуете нам в выполнении полученного приказания? Д'Артаньян: И даже поможем вам, если в этом будет необходимость. Портос: (бормочет) Да что он такое говорит!? Атос:(шепчет ему) Ты простофиля. Молчи! Бонасье: (бормочет в полном отчаянии) Но вы же мне обещали!.. Д'Артаньян: (шепчет, почти не разжимая губ) Мы вам сможем помочь, только оставаясь на свободе. Если мы заступимся за вас, нас всех арестуют. Бонасье: Но!.. Д'Артаньян: (шипит) Молчите, вы всех погубите. (громко) Пожалуйста, господа, исполняйте свой долг. У меня нет никаких оснований защищать этого человека: он посмел явиться ко мне требовать с меня за квартиру! Действуйте, господа! Забирайте этого человека! (он толкает Бонасье в объятия стражников) Вы невежа, дорогой мой! Требовать денег у меня,.. у мушкетера! В тюрьму! И держите его там, пока я не сумею собрать деньги на платеж.
Стража уже начала спускаться по лестнице, когда д'Артаньян хлопнул начальника по плечу.
Д'Артаньян: А не выпить ли нам вина за здоровье друг друга, сударь? Начальник: Сударь, но это слишком много чести для меня. Премного вам благодарен. Д'Артаньян: (наполняя два стакана вином и протягивая один стражнику) Итак, за ваше здоровье, господин … как ваше имя? Начальник: Буаренар.* А ваше? Д'Артаньян: Д'Артаньян. За ваше здоровье! (дальше изображая восторг) Главное – за здоровье короля и господина кардинала.
Вино выпито, дверь закрывается за Буаренаром и д'Артаньян поворачивается лицом к друзьям. Атос и Арамис улыбаются, Портос кипит от возмущения.
Портос: Что за гадость вы тут сделали? Как не стыдно? Четверо мушкетеров позволяют арестовать несчастного, попросившего их помощи! Дворянин пьет с сыщиком! Арамис: Портос, Атос уже сказал тебе, что ты простофиля. Я вынужден согласиться с ним. Д'Артаньян, ты великий человек, и когда ты займешь место де Тревиля, я буду просить тебя помочь мне стать настоятелем монастыря. Портос: (в полном шоке оглядывает друзей) Ничего не понимаю! Вы что же, одобряете его поступок? Арамис: Еще бы, черт возьми! Не только одобряю, но и поздравляю его! Д'Артаньян: А теперь, господа, " Один за всех, и все за одного!" – это отныне наш девиз, не так ли? Портос: Но… Атос и Арамис: Протяни руку и клянись!
Четверо друзей протягивают руки в единой клятве, и повторяют подсказанный юношей девиз. **
Д'Артаньян: Отлично! А теперь – по домам, и будьте осторожны: мы вступили в борьбу с кардиналом.
* Буаренар – переводится как "лесной лис" ** Обратите внимание, что в тексте канона друзья клянутся, просто протянув руку, без шпаг.
Отправлено: 23.11.17 12:00. Заголовок: Глава 10. Кабинет ..
Глава 10.
Кабинет де Тревиля. Слуга докладывает об Атосе. Тревиль, несколько удивленный тем, что Атос испросил у него аудиенции, знаком отсылает слугу и приглашает мушкетера сесть. Оба молчат: Тревиль заканчивает какое-то письмо, поверх него поглядывая на Атоса, Атос, ожидая, пока капитан разделается с делами, поглаживает перо на шляпе. Наконец, капитан запечатывает письмо и позвонив, зовет слугу. Посыльный уходит, и Тревиль, откинувшись в кресле, пристально смотрит на мушкетера.
Тревиль: Я к вашим услугам, мой друг. Так что вас привело ко мне? Атос: Я бы назвал свой визит несвоевременным, капитан, если бы не острая необходимость. Тревиль: Я достаточно знаю вас. Если вы пришли, значит, у вас проблемы. Или я ошибся, и проблемы у "неразлучных"? Атос: В некотором роде – у всех четверых. Видите ли, обстоятельства дела таковы, что я решился обратиться именно к вам, зная, как преданы вы Ее величеству. Тревиль: (глядя прямо в глаза мушкетеру) Атос, друг мой, во что опять впуталась ваша компания? Атос: Ничего необычного, мой капитан. Господин д'Артаньян, кажется, напал на след своего незнакомца из Мена. Этот господин замешан в интриге с похищением кого-то из обслуги королевы. Тревиль: (встает, и обойдя стол, становится рядом с креслом мушкетера. Тот делает попытку встать, но Тревиль, положив ему руку на плечо, заставляет его остаться на месте) Послушайте, Атос, я уже советовал вашему другу оставить свои попытки найти похитителя письма. Дело принимает серьезный оборот, что-то назревает при дворе. Кардинал выглядит озабоченным, король чем-то обеспокоен, а королева много пишет и часто плачет: вы человек при дворе не новый, это вам о чем-то должно говорить. Ваш долг – это преданность их величествам и готовность им служить, особенно – Ее величеству. Исходя из этого вы и должны строить свою службу. Вы поняли меня? Атос: (встав, и отвесив Тревилю поклон) Благодарю, господин капитан. Я вас прекрасно понял, и передам ваш наказ друзьям. Тревиль: (провожая его к дверям) Вот и славно. Таким доблестным солдатам должно тратить свой пыл только на благо Их величеств.
Дом Бонасье на улице Могильщиков. Уже довольно поздно, солнце садится, и тьма охватывает парижские улицы. Д'Артаньян сидит на подоконнике и пытается курить трубку. Он видел Портоса за этим занятием и решил, что ему, как истинному парижанину и будущему мушкетеру, совершенно необходимо овладеть этим искусством военных людей. Но курение табака оказывается не таким простым делом, и, отчаянно закашлявшись, юноша решает повременить с этим занятием. Сидя на подоконнике, гасконец следит за улицей, иногда бросая взгляд в угол комнаты, где разобрана часть паркета: роскошь, редкая в те времена, но оказавшаяся весьма полезной. В комнатах Бонасье – засада полицейских и периодически там кого-то допрашивают: у Бонасье обширная клиентура. Но вот уже с час никого нет, дело идет к ночи, и д'Артаньян совсем уже подумывает идти спать, но тут хлопает входная дверь, и вслед за тем доносится возня, потом крики, и шум борьбы, сквозь который пробивается женский голос.
М-м Бонасье: Но я же говорю вам, что я хозяйка этого дома, что я госпожа Бонасье, что я служу королеве!
Д'Артаньян уже лежит на полу, заглядывая в дыру в полу.
Д'Артаньян: Неужели мне повезло, и я нашел то, что разыскивают все? Голос полицейского: Вас-то мы и поджидали, сударыня! М-м Бонасье: Пустите меня, пусти…(голос прерывается) Д'Артаньян: Они затыкают ей рот, сейчас они уведут ее! (вскакивает на ноги) Шпагу! Да она при мне… Планше! Планше: (встав навытяжку) Что прикажете? Д'Артаньян: Беги за Атосом, Портосом и Арамисом. Кого-нибудь ты застанешь дома. Пусть захватят оружие – и бегом сюда! Ах, черт! А Атос у де Тревиля. Планше: А вы куда, сударь? Д'Артаньян: Я спущусь через окно – так быстрее. Заделай дыру, выходи через дверь, и бегом к моим друзьям. (вскакивает на подоконник) Планше: Сударь, вы убьетесь! Д'Артаньян: Молчи, осел! (спрыгивает на улицу)
Прихожая в том же доме. В углу, в кресле, в полуобмороке лежит молодая женщина. Несколько людей в черном роются в шкафах хозяина, и в эту минуту слышен стук в дверь. Один из полицейских, сделав знак молчать, поспешно открывает входную дверь и в помещение, как вихрь, врывается д'Артаньян с обнаженной шпагой в руках. Невообразимая кутерьма, потому что настоящей драки не получается: гасконец разметал всех, и в течении нескольких минут отправил за дверь всех четырех полицейских. Закрыв дверь на засов, он оборачивается, чтобы осмотреть поле боя, и замечает мадам Бонасье. Бедняжка понемногу приходит в себя, и д'Артаньян решительно подходит к ее креслу с протянутой рукой. Женщина охотно опирается на эту руку и встает, успев увидеть, что ее спаситель молод и красив. Тут д'Артаньян замечает, что у ног м-м Бонасье лежит батистовый платочек с монограммой – близнец того, что упал у Арамиса. Делая вид, что он поправляет край платья, зацепившийся за ножку кресла, молодой человек незаметно возвращает платок в карман хозяйке. Выпрямившись, он встречает признательную, и полную очарования улыбку дамы.
М-м Бонасье: Ах, сударь, вы спасли меня! Позвольте мне поблагодарить вас. Д'Артаньян: Сударыня, но вам не за что благодарить меня. Я сделал то, что на моем месте сделал бы любой дворянин. М-м Бонасье. Нет-нет, я докажу вам, что умею быть благодарной. Но что нужно от меня этим людям? На воров они не похожи. И где господин Бонасье? Д'Артаньян: Это люди кардинала, мадам, а ваш муж – арестован и отправлен в Бастилию. М-м Бонасье: Мой муж – сама невинность. Что же он мог сделать? Д'Артаньян: Вся его вина в том, что он – ваш муж. М-м Бонасье: Так вам, возможно, известно… Д'Артаньян: Мне было известно, что вы были похищены. М-м Бонасье: Может быть, вы знаете, кем? Д'Артаньян: Человеком лет сорока-сорока пяти, черноволосым, смуглым, с рубцом на левом виске ... М-м Бонасье: Верно. (с надеждой смотрит на юношу) Его имя? Д'Артаньян:(разводя руками) Вот имя мне и неизвестно, увы! В письме, которое ваш муж получил, и которое он мне показал, было написано достаточно, чтобы подозревать, что похищение имело политический характер. Ваш муж не имеет оснований сомневаться в вас. Он так гордится вашим благоразумием и вашей любовью!
Госпожа Бонасье отворачивается с улыбкой.
Д'Артаньян: Но как вам удалось бежать? М-м Бонасье: С помощью простыней. Я улучшила минутку, когда осталась одна. Я прибежала сюда, в надежде встретиться с мужем. Д'Артаньян: Вы искали у него защиты? М-м Бонасье: У него? О нет. На это он не способен. Я надеялась получить от него помощь в другом. Д'Артаньян: В чем? М-м Бонасье: (с живостью) О, это уже не моя тайна! Поэтому я не могу раскрыть ее вам. Д'Артаньян: (оглядывается и прислушивается) Мадам, хоть я и гвардеец, но вынужден сказать, что мы выбрали неподходящее место для беседы: сюда могут вернуться с подкреплением ваши сыщики, и тогда мы погибли. Я, правда, надеялся на помощь друзей, но застал ли их дома мой посланец? Короче – бежим отсюда, пока не поздно!
Не останавливаясь, даже не потрудившись закрыть за собой дверь дома, они добежали до площади Сен-Сюльпис. Здесь д'Артаньян решил разобраться, куда идти дальше. У него создалось впечатление, что мадам Бонасье знает, куда идти, но не знает, может ли она довериться ему окончательно. А, между тем, она сумела произвести на юношу впечатление. Поэтому он решил идти напролом и побольше узнать о своей спутнице.
Д'Артаньян: И что нам делать дальше? Куда мне проводить вас? М-м Бонасье: (сомневаясь) Я надеялась через мужа вызвать господина де Ла Порта и от него узнать новости Лувра за последние дни и не опасно ли мне туда вернуться. Д'Артаньян: Но ведь я с таким же успехом могу вызвать господина де Ла Порт. М-м Бонасье. Да, но беда в том, что моего мужа в Лувре знали, а вас – нет. Д'Артаньян: (С лукавой улыбкой) Ну, вы наверняка знаете в Лувре какую-нибудь калитку, и скажете мне пароль к ее привратнику. М-м Бонасье: (испытующе смотрит на гасконца) А вы забудете этот пароль тотчас, как воспользуетесь им? Д'Артаньян: Тотчас, слово дворянина. М-м Бонасье: Я верю вам. И от вашей преданности, возможно, зависит и ваше будущее. Д'Артаньян: Располагайте мной, как другом. М-м Бонасье: А я? Куда мне спрятаться на это время? Д'Артаньян: (задумавшись на минуту) Мы рядом с домом моего друга Атоса. У него точно никто не догадается искать женщину. М-м Бонасье: А если он дома? Это может очень сильно скомпрометировать меня. Д'Артаньян: Вас там никто не знает, к тому же вряд ли он дома. А если он вернется ему скажут, что вас привел я. Он поймет и уйдет. М-м Бонасье: В таком случае, идем скорее.
Парочку беспрепятственно впускают в квартиру Атоса, и д'Артаньян, узнав, что привратника в Лувре зовут Жермен, а паролем служат слова "Тур и Брюссель" и показав, какой условный стук у друзей, убегает в Лувр.
Д'Артаньян подходит к калитке со стороны улицы Эшель, когда бьет десять часов. На стук появляется привратник Жермен и юноша говорит ему пароль. Через минут десять, во время которых д'Артаньян подпирает дверь, мечтательно разглядывая небеса и, время от времени, мечтательно вздыхает, наконец, появляется Ла Порт и д'Артаньян шепотом рассказывает ему обо всем что произошло, и сообщает адрес, где находится госпожа Бонасье. Ла Порт дважды, в полголоса, повторяет адрес и уходит. Но, не сделав и двух шагов, останавливается и подзывает д'Артаньяна, уже отошедшего на десяток шагов.
Ла Порт: Молодой человек, разрешите дать вам совет. Д'Артаньян: Какой именно? Ла Порт: Нет ли у вас друга, у которого отстают часы? Д'Артаньян: Положим, есть. А что дальше? Ла Порт: Навестите его с тем, чтобы потом он мог засвидетельствовать, что в половине десятого вы были у него. Юристы называют это алиби. Д'Артаньян: Я понял. Благодарю вас, сударь.
Гасконец стремительно, почти бегом, удаляется, а Ла Порт с улыбкой, покачав головой, смотрит ему вслед. Потом, спохватившись, поспешно скрывается по ту сторону калитки. Д'Артаньян влетает к Тревилю, который уже распрощался со всеми своими гостями и готовится идти спать. Удивленный столь поздним визитом, он появляется в приемной как раз на полминуты позже того момента, когда д'Артаньян перевел стрелку огромных напольных часов на три четверти часа назад.
Д'Артаньян: Простите, сударь, но я подумал, что двадцать пять минут десятого еще не слишком поздно для визита к вам, тем более, что у меня важные новости. Тревиль: Двадцать пять минут десятого? (невольно поворачивается к часам). А я думал, что сейчас намного позднее. Так что за важные новости вы мне хотели сообщить, мой юный друг?
Идут кадры под музыкальное сопровождение, (можно и увертюру к "Севильскому цирюльнику") Гасконец со всем пылом и красноречием, отчаянно жестикулируя, рассказывает свои новости (слов не слышно, игра строится на жестах и мимике).Лицо Тревиля, по мере рассказа, становится все более обеспокоенным. В конце-концов, д'Артаньян, взглянув на часы, и увидев, что на циферблате уже десять часов, поспешно прощается. Уже спустившись с лестницы, он что-то вспоминает, и взбежав наверх и вновь войдя в приемную, оглянувшись, и убедившись, что он один, возвращает стрелку часов на положенное время. Затем, поправив шляпу и полный гордой самоуверенности, покидает дом капитана.
Отправлено: 25.11.17 16:02. Заголовок: Глава 11. Ночной П..
Глава 11.
Ночной Париж. Колокола башен Сен-Сюльпис, Сен-Жермен л'Оксерруа и все прочие колокола Сен-Жерменского предместья уже отбили одиннадцать часов. Город погрузился во мрак. То здесь, то там, из-под притворенных ставень, проникает свет и доносятся песни гуляк. Изредка двери кабачков распахиваются, выпуская в ночную тьму очередного перебравшего посетителя. В этой ночной тиши одиноко бредущий, весь во власти просыпающейся любви, д'Артаньян не выглядит ни тенью, ни бродягой, но ни одна душа не пристает к нему. Так, весьма романтично настроенный, он добирается до угла улиц Кассет и Сервандони. Отсюда он отлично видит дом Арамиса, укрытый зеленым навесом из переплетенных ветвей клена и дикого винограда. И тут он замечает, что какая-то тень свернула к дому со стороны Сервандони. Д'Артаньян начинает следить за женщиной в широком и длинном плаще, перебегая от одного дома к другому, и прячась в их тени. Женщина явно ищет какой-то дом по описанию, потому что, то возвращается, то отходит на середину улицы, чтобы лучше увидеть. Судя по походке, она молода, а когда она условно покашливает, ясно, что голос у нее свежий и молодой. К изумлению д'Артаньяна, она останавливается перед дверью Арамиса, в комнате которого светится окно.
Д'Артаньян: Вот было бы забавно, если бы эта запоздалая голубка оказалась племянницей богослова. Ну, Арамис, на этот раз я добьюсь правды!
Женщина трижды стучит в дверь, внутренняя рама раскрывается и сквозь жалюзи мелькает свет.
Д'Артаньян: Ну, господин лицемер, знаю я теперь, как вы изучаете богословие! А посетительницу ожидали. Сейчас раскроется ставень, и дама заберется через окно!
В окне появляется рука, в которую женщина вкладывает платок. Через несколько секунд дверь отворяется, и перебежавшему поближе юноше видно, что не Арамис, а какая-то дама, стоя в освещенном дверном проеме, в свою очередь, отдает незнакомке на улице другой платочек. Свет падает на ее лицо, и д'Артаньян узнает госпожу Бонасье. Камера выхватывает лицо юноши, на котором потрясение сменяется досадой, а потом и гневом. Госпожа Бонасье, опустив на лицо капюшон плаща, успела сделать несколько шагов, когда д'Артаньян, выйдя из тени, отрезает ей дорогу. Бонасье. Вскрикнув в испуге, бросается бежать, но юноша без труда настигает ее. Запутавшись в юбках, женщина падает на колено с криком.
М-м Бонасье: Убейте меня, если хотите, но я все равно ничего не скажу! Д'Артаньян: Сударыня, никто от вас ничего не требует: взгляните на меня – я ваш сосед, д'Артаньян. М-м Бонасье: Ах, это вы! (молитвенно сложив руки, поднимает глаза к небу) Боже, благодарю тебя! Д'Артаньян: Да, это я! Бог послал меня оберегать вас! М-м Бонасье: И только поэтому вы следили за мной? Д'Артаньян: Признаюсь, нет. Я увидел, как женщина стучится в окно одного из моих друзей. М-м Бонасье: В этом доме живет ваш друг? Д'Артаньян: Арамис – один из самых близких моих друзей. М-м Бонасье: Арамис? Кто это? Д'Артаньян: Полно! Неужто вы станете меня уверять, что не знакомы с ним? М-м Бонасье: Впервые слышу это имя. Д'Артаньян: Вы в первый раз подходили к этому дому? М-м Бонасье: Конечно.
Д'Артаньян резко останавливается, и, продолжая держать молодую женщину под руку, поворачивает ее так, что свет от ближайшего трактирного фонаря освещает ее лицо.
Д'Артаньян: И вы не знаете, что здесь живет молодой человек? М-м Бонасье: Но вы сами могли видеть, что я разговаривала с женщиной! Д'Артаньян: Верно. Но это могла быть приятельница Арамиса! Кто она? М-м Бонасье: Сударь, вы задаете нескромные вопросы. К тому же это – не моя тайна. Д'Артаньян: Вы очаровательная женщина и полны тайн! М-м Бонасье: Если это вас не смущает, позвольте опереться на вашу руку и проводите меня. Д'Артаньян: С радостью! Но куда? М-м Бонасье: Увидите, если доведете меня до нужной двери. Д'Артаньян: ( с надеждой) Я смогу вас там подождать? М-м Бонасье: Вот этого делать не следует. Д"Артаньян: А как же вы вернетесь одна? И кто вас проводит, если меня не будет рядом? Нет, я лучше подожду и посмотрю, кто будет вас провожать. М-м Бонасье: В таком случае – прощайте! Д'Артаньян: Но почему? М-м Бонасье: Мне нужна помощь дворянина, а не соглядатай. Д'Артаньян: Вы очень суровы в оценках. Вы меня совсем не знаете. М-м Бонасье: А как называют человека, который устраивает слежку вопреки воле другого? Д'Артаньян: Ну… нескромным. М-м Бонасье: Это слово слишком мягко. Д'Артаньян:(с самым сокрушенным видом) А если я раскаялся? М-м Бонасье: Если ваше раскаяние искренне, я, пожалуй, позволю вам проводить себя… но, только до дверей. А потом вы немедленно покинете меня. Даете мне слово? Д'Артаньян: Честное слово дворянина. М-м Бонасье: Тогда давайте мне вашу руку – и вперед.
Так доходят они до улицы Арфы, где молодая женщина не без труда определяется с нужной дверью.
М-м Бонасье. Вот мы и прищли. Д'Артаньян: Вы не боитесь воров на обратном пути? М-м Бонасье: У меня нечего красть. Д'Артаньян: А вышитый платок, который вы обронили, и который я вложил вам в карман? М-м Бонасье: Молчите, несчастный! Вы хотите погубить меня? Умоляю вас, не вмешивайтесь ни во что, а лучше всего, позабудьте меня, я не существую для вас. Я никогда не забуду об услуге, которую вы мне оказали, но не пытайтесь прикоснуться к тайне, которая не мне принадлежит. Д'Артаньян: не нужно опасаться тех, кто вас любит. М-м Бонасье: Мы с вами почти не знакомы. А вы уже заговорили о любви! Д'Артаньян: Но любовь проснулась во мне быстро… и впервые! Ведь мне нет и двадцати, мадам.
Мадам Бонасье бросает на него взгляд искоса, словно проверяя. Насколько он правдив в выражении своих чувств.
Д'Артаньян: Послушайте, я уже напал на след того человека, который вас похитил. Ранее, мы с Арамисом едва не перерезали друг другу горло из-за такого же платочка, что лежит в вашем кармане. Этот платочек мог вас серьезно скомпрометировать, если бы его нашли у вас. М-м Бонасье: Почему? Ведь на нем мои инициалы "К.Б." – Констанция Бонасье. Д/Артаньян: Или Камилла де Буа-Траси. М-м Бонасье: Молчите! Да молчите же! Вы не понимаете, чем это вам угрожает! Д'Артаньян: Мне? М-м Бонасье: Вам так хочется в тюрьму? Умоляю вас, оставьте меня! Молю вас, взываю, наконец, к вашей чести военного, к благородству дворянина – уйдите! Бьет полночь, меня ждут! (она протягивает юноше руку, к которой он припал со страстным поцелуем). Д'Артаньян: Лучше бы я никогда не встречал вас! М-м Бонасье: Кто знает, может быть, когда-нибудь, в будущем… Д'Артаньян: (в порыве восторга) Значит, у моей любви может быть надежда? М-м Бонасье: Я не хочу себя связывать… Все зависит от вас. Д'Артаньян: Вы злоупотребляете моей любовью… М-м Бонасье: Нет, только вашим благородством. Но я не забываю своих обещаний. Д'Артаньян: В таком случае, не забывайте этого вечера. и вы сделаете меня самым счастливым человеком на свете. М-м Бонасье: Я уже опаздываю. Д'Артаньян: Я уже ухожу. Я хочу, чтобы вы поверили моей преданности, даже если она граничит с глупостью. Прощайте, сударыня!
Д"Артаньян, верный данному слову, бросается бежать по улице, оскальзываясь на булыжниках мостовой, а мадам, выждав минуточку, берется за дверной молоток. Дверь отворяется и пропускает ее внутрь дома. Д'Артаньян уже почти доходит до своего дома на улице Могильщиков, как вдруг слышит голос Планше.
Планше: Плохо, сударь, очень плохо! Д'Артаньян: Что плохо? Что ты хочешь сказать, Планше? Планше: Господин Атос арестован. Д'Артаньян: Как арестован? За что? Планше: Его застали у вас. Его приняли за вас. Д'Артаньян: Кто посмел? Планше: Стражники. Их позвали на помощь те люди, которых вы прогнали. Д'Артаньян: Но почему он не назвался? Планше: Он сказал мне на ухо, что вам сейчас важнее быть на свободе. Д'Артаньян: (С восторгом) Узнаю Атоса! Благородная душа! А куда его увели? Планше: Не знаю. А стражники все перевернули и унесли все бумаги, какие нашли. Д'Артаньян: Значит, сделаем так! Беги к Портосу и Арамису, скажи им, пусть ожидают меня в "Сосновой шишке" А я помчался к де Тревилю: надо поставить его в известность обо всем, что случилось. А ты побудь здесь. Не побоишься? Планше: Я умею быть храбрым, когда нужно.
В эту ночь рота де Тревиля дежурит в Лувре и д'Артаньян надеялся, что благодаря его форме гвардейца не будет проблем попасть во дворец. Он стремительно идет по направлению к Лувру и вдруг видит, как из-за угла выходит парочка. Женщина закутана в широкий плащ, на мужчине – форма мушкетера. Д'Артаньян дал им возможность ступить на мост и только тогда направился за ними. Мужчина фигурой и походкой страшно напоминал Арамиса, женщина, не смотря на опущенный капюшон, показалась ему вылитой мадам Бонасье, и молодой человек не выдержал. Бегом, он обогнул парочку, и остановился перед ними. Пара остановилась в свою очередь, и мужчина, увидев перед собой незнакомца, преграждавшего им дорогу со скрещенными на груди руками, положил правую руку на эфес своей шпаги.
Бэкингем: (с сильным английским акцентом) Что вам угодно, сударь? Д'Артаньян: (в полном изумлении) Это не Арамис! Бэкингем: Судя по вашим словам, вы приняли меня за кого-то другого. Я прощаю вам. Д'Артаньян: Вы меня прощаете? Бэкингем: Да. Но дайте нам пройти, раз у вас нет никакого дела ко мне. Д'Артаньян: К вам – нет. Но у меня есть дело к вашей даме. Бэкингем: К моей даме? Но вы не знаете ее! М-м Бонасье: (с упреком) Но вы же обещали мне! Д'Артаньян: (в смущении) Но и вы… вы обещали мне… (продолжает стоять перед ними в той же позе и загораживая дорогу.) Бэкингем: Обопритесь на мою руку, сударыня, и продолжим наш путь. (видя, что молодой человек не шевелится, делает шаг вперед и рукой отстраняет все еще растерянного и ошеломленного д'Артаньяна. Тот отскакивает назад и выхватывает шпагу. Бэкингем делает то же)
Свет единственного фонаря на мосту бросает причудливые тени на мужчин, готовых к бою и женщину, бросившуюся между ними, с риском пораниться о клинки.
М-м Бонасье: Милорд, ради всего святого, милорд! Д'Артаньян: (отступая) Милорд? Милорд, о простите! Милорд, неужто вы?.. М-м Бонасье: (едва слышно) Милорд – герцог Бэкингем. Теперь мы в ваших руках. Вы можете погубить всех нас! Д'Артаньян: Милорд, и вы , мадам, простите меня! Милорд, я люблю эту женщину и ревную ее. Вы же сами знаете, что значит любить. Скажите, что я могу сделать для вас? Бэкингем: (протягивая руку юноше) Вы честный человек и я принимаю вашу помощь. Проводите нас до Лувра, и если заметите, что кто-то следит за нами, убейте его без сожалений.
Гасконец сопровождает их на расстоянии десятка шагов до самого дворца, постоянно оглядываясь и проверяя каждый темный угол, но ничего не происходит. У знакомой ему калитки они расстаются и теперь качающиеся фонари у подъездов дворца не освещают ничего, кроме пустынной улицы.
Отправлено: 27.11.17 21:00. Заголовок: Глава 12. Мадам Бо..
Глава 12.
Мадам Бонасье проводит герцога какими-то переходами, винтовыми лестницами и гулкими галереями. Под их сводами звонко стучат каблучки галантерейщицы и звенят шпоры Бэкингема. Герцог, в своем ослеплении любовью и предвкушении свидания, не слишком осознает, что их могут заметить. Их и замечают слуги, нет-нет, да и попадающиеся им на пути, но голубой мушкетерский плащ прикрывает все: рота Тревиля в эту ночь дежурит в Лувре. Наконец, м-м Бонасье, с предосторожностями открывает дверцу, вводит герцога в маленькую комнатку с штофными обоями и большим зеркалом, и, сделав ему знак ждать, скрывается за открывшейся напротив потайной дверью. Бэкингем, сняв шляпу, подходит к зеркалу. В нем отражается красавец-мушкетер. Герцог поправляет волосы, примятые шляпой, расправляет кружева воротника и улыбается своему отражению, уверенный в собственной неотразимости. В это время открывается дверца, замаскированная под обои, и в комнату заходит женщина в светло-кремовом атласном платье. Увидев ее отражение в зеркале, Бэкингем стремительно оборачивается и оказывается перед королевой Анной Австрийской. Королева сделала навстречу ему один шаг, и Бэкингем упал перед ней на колено, и, потрясенный, очарованный, задыхаясь от любви и гордости, поднес к губам подол ее платья. Анна, немного испуганная, но не лишившаяся своего величия, протянула ему руку, и проговорила:
Королева: Герцог, вы уже знаете, что не я продиктовала то письмо. Бэкингем: О, да, мадам. Но когда любишь, так легко поверить в ответную любовь. Но я совершил это путешествие не даром, потому что я вижу вас. Королева: Я согласилась увидеться с вами, чтобы сказать вам, что все разделяет нас: морские глубины, вражда наших государств, святость принесенных клятв. Мы не должны больше видеться: я согласилась на свидание, только для того, чтобы сказать вам это. Бэкингем: О, продолжайте! Ваш голос так нежен, что смягчает суровость ваших слов. Святотатство – разлучать такие любящие сердца, как наши. Королева: Милорд, вы забываетесь! Я никогда не говорила, что люблю вас! Бэкингем: Но вы не говорили мне, что не любите меня! (с жаром) Где найдете вы еще такую любовь? Любовь, которой довольно оброненной ленточки, задумчивого взгляда, нечаянно вырвавшегося слова. Вот уже три года, мадам, как я впервые увидел вас, но я и по сей день в мельчайших деталях могу описать даже отделку вашего платья, что было на вас в тот день. Королева: Какое безумие! Какое безумие питать воспоминаниями бесполезную страсть! Бэкингем: Вся моя жизнь в этих воспоминаниях. Они - мое счастье, мое сокровище, моя надежда. Каждая встреча с вами – алмаз, который я прячу в сокровищницу моей души и у меня их четыре. (прикрывает глаза и перечисляет с упоением) О первой я только что вам сказал, вторая – у герцогини де Шеврез, третья была в садах Амьена. Эта – четвертая. Королева: (в смущении) О, не напоминайте мне об Амьене! Бэкингем: О, нет, моя королева, напротив, вспомним о нем! Это был самый радостный, самый счастливый вечер в моей жизни. И, смею думать, и на вас подействовала эта ночь, полная благоуханий. Мадам, моя королева, клянусь, что в эту ночь и вы любили меня! Королева: Милорд… возможно… да, все в ту ночь сложилось так, чтобы погубить меня. Но вы видели, что королева пришла на помощь слабеющей женщине: я позвала свою прислужницу. Бэкингем: Какая любовь, кроме моей, выдержала бы такое испытание? Но мне нет дела ни до каких сокровищ, которые мне поручено охранять, нет дела ни до каких королей на всем земном шаре! Я рискнул милостью моего короля, рискнул жизнью, чтобы только увидеть вас на мгновение. Королева: Увы, молва жестоко отомстила мне: король, подстрекаемый кардиналом, страшно разгневан, госпоже де Верне удалена, герцогиня де Шеврез впала в немилость, мой конюший Пютанж изгнан из Франции, и король ответил отказом на ваше назначение послом. Бэкингем: (в гневе сжимая эфес шпаги) Франция войной ответит мне за этот отказ! Если я лишен возможности видеть вас, то, по крайней мере, я хочу, чтобы вы ежедневно и ежечасно слышали обо мне. За войной последует мир и тут уж для переговоров потребуется мое присутствие. Скажите мадам, у какой женщины был более страстный обожатель? У какой королевы – более преданный слуга? Королева: Милорд, доказательства вашей любви – это почти преступление! Бэкингем: Вы думаете так, только потому, что не любите меня, иначе для вас это были бы доказательства моей любви. Госпоже де Шеврез была менее жестока: она любила Холланда! Королева: Госпожа де Шеврез не была королевой. Бэкингем: Значит, если бы вы не были королевой… О, благодарю вас, благодарю за эти слова! Королева: О, милорд, вы не так меня поняли! Я только хотела сказать… Бэкингем: (с протестующим жестом) Молчите, ради бога, молчите! Если счастье мне даровала ошибка – не будьте так жестоки исправлять ее. Вы сами сказали, что меня заманили в ловушку. Возможно, мне это будет стоить жизни… Так странно: у меня в последнее время предчувствие близкой смерти… (улыбается с отрешенным видом) Королева: (с выражением ужаса, всплеснув руками) О, Господи! Теперь и я признаюсь вам: меня тоже преследуют предчувствия, преследуют сны. Мне снилось, что я вижу вас раненным, окровавленным, лежащим на земле. Бэкингем: Раненным в левый бок, ножом? Королева: Да, именно так! Но кто вам мог рассказать, что я видела такой сон? Я поверяла его богу, да и то, только в молитве! Бэкингем: Этого довольно, сударыня: вы любите меня, бог посылает нам одни и те же сны. Вы любите меня, но будете ли вы оплакивать меня? Королева: О боже! Это больше, чем я в силах вынести! Герцог, молю вас, ради всего святого, оставьте меня, уйдите! Я не знаю, люблю ли я вас, но я знаю твердо, что своих клятв я не нарушу! Уезжайте, потому что, если с вами что-то случится во Франции, я никогда себе этого не прощу. Уезжайте. Потом вы вернетесь – под охраной своих слуг, вернитесь в качестве посла. Тогда я не буду трепетать за вашу жизнь и буду счастлива увидеть вас. Бэкингем: Это правда? Королева: Да! Бэкингем: Тогда… в знак вашего расположения и прощения… дайте мне что-нибудь, какую-нибудь вещицу…чтобы я, глядя на нее, верил, что все это мне не приснилось. То, что я мог бы носить. Перстень,.. цепочку. Королева: И вы уедете, если я исполню вашу просьбу. Бэкингем: Да, немедленно. Королева: Подождите тогда, я сейчас. (уходит, и через несколько минут возвращается с ларцом розового дерева) Возьмите это, милорд, и храните на память обо мне. Бэкингем: Вашу руку, мадам, и я удалюсь.
Королева протягивает ему руку, которую он страстно целует.
Бэкингем: Не позднее, чем через полгода, сударыня, я вновь увижу вас, хотя бы для этого мне пришлось перевернуть небо и землю!
Отправлено: 28.11.17 14:20. Заголовок: - Ах, с вами вижусь ..
- Ах, с вами вижусь я , милорд! - Затем, что я вам дорог...
- Я не сказала "да", милорд...
Надо отдать должное Ю.Ряшенцеву. В том диалоге королевы и Бэкингема - вся глава, и так остроумно, живо, весело. Впрочем, как многие тексты музыкальных номеров того фильма.
Отправлено: 01.12.17 19:10. Заголовок: Глава 13. Полуподзе..
Глава 13.
Полуподземная галерея Бастилии. Камера крупным планом дает копошащуюся крысу. Внезапно зверек замирает: издалека доносится топот многих ног и звон шпор. Свет факелов пляшет на стенах, потом появляются стражники с алебардами: двое идут впереди, двое - позади человека в мушкетерском плаще. Это его шпоры высекают искорки на древних камнях Бастилии. Человек идет твердым, спокойным шагом, и крыса, прижавшись к склизкому полу, терпеливо ждет, пока стражники проведут арестанта на допрос. Потом снова наступает тишина. Крыса ныряет в подпол. В конце галереи, там, где ее пересекает коридор, откуда-то сверху пробивается слабый лучик света. И снова слышны шаги стражи, только вместо звона шпор их теперь дополняет шаркающая, неровная походка какого-то арестанта. Со спины видны те же четыре стража, только первая пара тащит под руки маленького, толстенького человечка лет пятидесяти. Он еле переставляет ноги, поминутно охая и издавая душераздирающие стоны. Камера следит за процессией и тогда, когда она заворачивает за угол. Слышен писк и один из идущих позади стражников с проклятием отшвыривает ногой крысу. Около тяжелой двери двое с алебардами (те, что шли сзади) занимают место у двери, а двое с арестантом заходят внутрь. Комната, где заседает комиссар, представляет из себя низкое помещение со сводчатым потолком, с голыми, в потеках, стенами, и плесенью по углам. В комнате только стол и стул, на котором и восседает комиссар, что-то пишущий и перебирающий, время от времени, кипу бумаг перед ним. Арестанта оставляют стоять перед столом одного, а стражники отходят в сторону, на расстояние, не позволяющее слышать, о чем говорят комиссар и заключенный. Комиссар поднимает голову, чтобы рассмотреть стоящего перед ним человека, и свет от единственной свечи на столе резко подчеркивает сходство его с каким-то грызуном: не то хорьком, не то – крысой.* После нескольких секунд созерцания комиссар приступает к допросу.
Комиссар: Имя, фамилия, возраст, род занятий? Бонасье: Жак-Мишель Бонасье, пятьдесят один год, бывший владелец галантерейной лавки, удалился от дел, проживаю ныне на улице Могильщиков, в доме номер одиннадцать. Комиссар: А каким образом вы, скромный горожанин, оказались противником Его преосвященства кардинала Ришелье? Каким образом столь ничтожная личность осмелилась противостоять планам господина кардинала, который денно и нощно думает о том, как спасти Францию от проклятых испанцев? Никто не смеет безнаказанным мешать кардиналу Ришелье, чье могущество и власть направлены только на одно: помешать врагам государства. Поразмыслите-ка о своем положении, Бонасье. Бонасье: (очень серьезно и хладнокровно) Но, господин комиссар, поверьте, что я более, чем кто-либо, знаю и ценю достоинства его несравненного высокопреосвященства, который оказывает нам честь управлять нами. Комиссар: Неужели? Так как же вы тогда очутились в Бастилии? Бонасье: Понятия не имею, почему я здесь оказался. Комиссар: Но, раз вас обвиняют в государственной измене, вы должны были совершить какое-то преступление! Бонасье:(в ужасе) Меня? В государственной измене? Но я ненавижу испанцев и не терплю гугенотов! Комиссар: (сверля глазами галантерейщика) У вас есть жена? Бонасье: У меня была жена! Комиссар: Как это "была"? Бонасье: Ее похитили у меня, сударь! Комиссар: (нараспев) По-хи-ти-ли? Вот как! А кто? Вы знаете его? Бонасье: Мне кажется, что знаю. Комиссар: Так кто же это? Бонасье: Я не утверждаю, я только подозреваю. Комиссар: Кого же? Отвечайте откровенно. Бонасье: (растеряно) Я подозреваю мужчину высокого роста, смуглого, белозубого, похожего на важного вельможу. Он несколько раз следил за нами, когда я сопровождал жену. Комиссар: (встревожено) А имя его? Бонасье: Имени его я не знаю, но уверяю вас, что узнал бы его даже среди тысяч других. Комиссар: (встревожено) Раз вы уверяете, что он вам известен, на сегодня, мы, пожалуй, эти и ограничимся. Мне необходимо кое-кого уведомить об этом факте. Бонасье: (в испуге) Но я не знаю его! Комиссар: Уведите его в камеру, да заприте покрепче.
Стражники уводят Бонасье в тесную камеру, где он проводит без сна всю ночь. К утру от него остается только тень прежнего Бонасье: страшная тревога заставила его то метаться по камере, то застывать в отчаянии на жалком соломенном тюфяке. Даже заглянувшее в камеру солнце окрасило для него все в траурные цвета. Грохот отпираемого засова заставил его забиться в угол, но на пороге появился вместо палача давешний комиссар. Бонасье делает навстречу ему шаг, на его лице читается чуть ли не радость, что явился комиссар, а не палач и стража, чтоб вести его на эшафот. Комиссар , сделав отстраняющий жест, заложив руки за спину, несколько раз прошелся по камере.
Комиссар: Ну, вот что, дорогой мой! Советую вам говорить только правду, потому что со вчерашнего дня ваше дело не только не прояснилось, но и крайне запуталось. Бонасье: Прошу вас, спрашивайте меня. Я готов сказать все, что знаю. Комиссар: Прежде всего: где находится ваша жена? Бонасье: Но я ведь уже сообщил вам, что она похищена. Комиссар: Да, но вчера, после пяти вечера она сбежала, и благодаря вашей помощи. Бонасье: Моя жена сбежала? Несчастная! Но если это так, то не по моей вине, клянусь вам! Комиссар: Днем вы заходили к вашему жильцу, господину д'Артаньяну. О чем вы с ним совещались? Бонасье: Признаю, что это была моя ошибка. Я просил его разыскать мою жену. Я полагал, что имел право требовать ее назад. Комиссар: Что он вам ответил? Бонасье: Он обещал помочь мне. Но я быстро убедился, что он предает меня. Комиссар: Вы стараетесь ввести суд в заблуждение! Господин д'Артаньян, в силу сговора с вами, разогнал полицейских, которые арестовали вашу жену и скрыл ее от преследования. Бонасье: Невозможно! Комиссар: Господин д'Артаньян в наших руках, и мы устроим вам очную ставку. Введите господина д'Артаньяна!
Караульные вводят Атоса. У него несколько помятый вид, но мушкетер сохраняет спокойствие и только чуть брезгливый изгиб губ говорит о его настроении.
Комиссар: Господин д'Артаньян, расскажите, что произошло между вами и этим господином. Бонасье: Но это вовсе не господин д'Артаньян! Комиссар: Не господин д'Артаньян? Бонасье: Ну конечно же, нет! Комиссар: Тогда кто это? Бонасье: Не могу вам сказать: я с ним не знаком. Комиссар: Не знакомы? Бонасье : Нет! Комиссар: Вы никогда его не видели? Бонасье: Видал, но не знаю, как его зовут. Комиссар: (обращаясь к Атосу) Ваше имя? Атос: Атос. Комиссар: Но ведь это не человеческое имя, это название горы. Атос: Это мое имя. Комиссар: Но вы ведь сказали, что вас зовут д'Артаньян. Атос: Я это говорил? Комиссар: Да, вы. Атос: (с самым серьезным видом) Меня спросили: "Вы господин д'Артаньян?" на это я ответил: "Вы полагаете?" Стражники закричали, что они в этом уверены. Я не стал спорить. Кроме того, я ведь мог и ошибиться. Комиссар: (взвизгнув) Сударь, вы оскорбляете достоинство суда! Атос: (спокойно) Ни в коей мере! Комиссар: Вы господин д'Артаньян! Атос: Вот видите, вы опять это утверждаете. Бонасье: Но, господин комиссар, господин д'Артаньян – мой жилец, и потому я отлично его знаю. Господину д'Артаньяну лет восемнадцать-девятнадцать, он гвардеец роты господина дез Эссара, а этому господину по меньшей мере тридцать, и он носит форму королевского мушкетера. Комиссар: Черт возьми, а ведь это правильно!
Дверь в камеру распахивается и появляется гонец, который передает комиссару запечатанное письмо. Пока комиссар читает, его острый и длинный нос шевелится, как у хорька. Наконец, он отбрасывает письмо.
Комиссар: Ах, негодная! Бонасье: Надеюсь, вы не о моей жене? Комиссар: Именно о ней! Хороши ваши дела, нечего сказать! Бонасье: А в чем провинилась опять моя жена и какое это может иметь отношение ко мне, раз я сижу в тюрьме. Комиссар: Да все это – продолжение задуманного вами чудовищного плана! Бонасье: Я не имею ни малейшего отношения к тому что делает моя жена, клянусь вам! А если она наделала глупостей, я отрекаюсь от нее, отказываюсь, проклинаю ее. Атос:(с нескрываемым раздражением и отвращением) Ну, вот что, господин комиссар, если я вам больше не нужен, прикажите отвести меня куда-нибудь. Он порядочно надоел мне, ваш господин Бонасье! Комиссар: Отведите арестованного в его камеру. Атос: Если вы имеете претензии к господину д'Артаньяну, я не вполне понимаю, в какой мере я могу заменить его? Комиссар: (срываясь на крик) Делайте, что вам приказано!
Атоса уводят, а вслед за ним уходит и комиссар. Бонасье остается в камере, но вечером за ним приходят караульные солдаты.
Полицейский чиновник: Следуйте за мной. Бонасье: За вами? В такой час? Куда это, господи помилуй? Чиновник: Туда, куда приказано вас доставить. Бонасье: Это не ответ. Чиновник: Это то, что мы можем сказать. Бонасье: О боже! На этот раз я погиб.
Он не сопротивляется ни в подземном коридоре, ни в карете, куда его посадили и только при виде площади у Трауарского Креста, где слышен гул толпы, он, решив что его будут казнить и толпа собралась ради него, со стоном лишается чувств.
* На роль комиссара, мне кажется, великолепно подошел бы как внешне, так и манерой игры, актер Чурсин.
Отправлено: 04.12.17 12:48. Заголовок: Меня всегда умиляла ..
Меня всегда умиляла эта сцена! Полицейские - сущие младенцы, раз ничтоже сумняшеся приняли Атоса за гасконского юнца и приволокли его в тюрьму. Бедный, бедный кардинал, если ему служат такие болваны!
Отправлено: 04.12.17 13:45. Заголовок: Глава 14. Кабинет Р..
Глава 14.
Кабинет Ришелье с огромным камином, в котором жарко пылает огромный ствол дерева, увешан оружием. Середина комнаты занята огромным четырехугольным столом, на котором, поверх книг и бумаг, расстелена карта Ла Рошели. Кардинал, облаченный в алый камзол и высокие сапоги, стоит у камина, греясь в жарком пламени. По лицу кардинала пляшут сполохи огня, алые лучи бьют из пасторского перстня кардинала всякий раз, как он поворачивает кисть руки. Бонасье, которого вводят в кабинет Ришелье, стоящий у камина человек кажется зловещим призраком, и он инстинктивно отшатывается, наткнувшись на стоящего за его спиной офицера. Кардинал оборачивается и некоторое время сверлит Бонасье взглядом.
Кардинал: Это тот самый Бонасье? Офицер: Да, ваша светлость. Кардинал: Хорошо. Полайте мне его бумаги и оставьте нас.
Офицер подает бумаги, низко кланяется, выходит и тщательно прикрывает дверь.
Кардинал внимательно читает протоколы допросов Бонасье, изредка поглядывая на галантерейщика, которому уже просто дурно от этих пронизывающих взглядов.
Кардинал: (медленно и значительно) Вы обвиняетесь в государственной измене. Бонасье: Мне уже об этом сообщили, ваша светлость. Но, клянусь вам, я об этом ничего не знаю! Кардинал: Вы состояли в заговоре с вашей женой, герцогиней де Шеврез и с герцогом Бэкингемом. Бонасье: Действительно, я слышал эти имена от жены. Кардинал: По какому поводу? Бонасье: Жена говорила, что кардинал Ришелье заманил герцога в Париж, чтобы погубить его, а вместе с ним и королеву. Кардинал: (возмущенно) Она так говорила? Бонасье: Говорила, хоть я и убеждал ее, что Его Высокопреосвященство не способны на… Кардинал: (в сердцах) Замолчите, глупец! Бонасье: Моя жена мне сказала то же самое… Кардинал: Вы знаете, кто похитил вашу жену? Бонасье: Я подозреваю одного человека… Я рассказал о нем господину комиссару, но он был недоволен тем, что я сказал. Кардинал: Вам известно, что ваша жена бежала? Бонасье: Господин комиссар был так любезен, что уведомил меня об этом. Кардинал: (подавляя улыбку) Значит, вам неизвестно, куда она потом подевалась? Бонасье: Думаю, она вернулась в Лувр. Кардинал: В час ночи ее там не было. Бонасье: Бог мой! Что же с ней случилось? Кардинал: Узнаем! Кардиналу известно все! Если вы будете откровенны и сообщите, что вам известно об отношениях вашей жены с герцогиней де Шеврез, мы скажем вам, в свою очередь, что с вашей женой. Бонасье: Но, ваша светлость, я ничего не знаю, я никогда не видал этой дамы. Кардинал: Но, когда вы заходили за своей женой в лувр, она ведь не возвращалась прямо домой? Бонасье: Почти никогда. У нее были какие-то дела с торговцами полотном.
Кардинал: И сколько их было, этих торговцев? Бонасье: Два: один – на улице Арфы номер 75, другой – на улице Вожирар номер 25. Кардинал: И вы? Бонасье: Что я? Кардинал: Заходили вместе с ней? Бонасье: (простодушно) Ну, что вы, ваша светлость! Мне приказано было ждать ее, вот я и ждал на улице. Кардинал: (всерцах) Вы очень покладистый муж, мой любезный господин Бонасье! Хотя бы те двери, в которые она входила, вы способны узнать? Бонасье: Разумеется. Кардинал: (звонит в колокольчик и говорит вошедшему офицеру) Сходите за Рошфором. Офицер: Граф здесь и просит принять его, Ваше преосвященство. Кардинал: Пусть он войдет. Бонасье: (выпучив глаза и задыхаясь от ужаса) Ах, Ваше преосвященство!
Двери распахиваются, и в кабинет стремительно входит высокий, смуглый, черноволосый господин. При виде его Бонасье теряет остатки самообладания, и трясущейся рукой указывая на него, кричит:
Бонасье: Это он, он, похититель моей жены.
Кардинал снова звонит, входит офицер.
Кардинал: Выведите этого человека, и пусть он подождет, пока я снова позову его. Бонасье: (услышав приказ) Нет, нет, ваша светлость, это не он! Я ошибся: этот господин – честный человек! Кардинал: Уведите этого болвана!
Рошфор:(едва дождавшись, пока выведут вопящего Бонасье) Они виделись! Кардинал: Кто? Рошфор: Королева и герцог. Кардинал: Где? Рошфор: В Лувре. Кардинал: Кто вам сказал? Рошфор: Мадам де Ланнуа. Кардинал: Мы потерпели поражение. Постараемся отыграться. Рошфор: Мадам де Ланнуа рассказала, что королева покинула своих дам в сопровождении доньи Эстефании. Она отсутствовала около четверти часа, а потом вернулась за своим ларцом розового дерева. Когда она пришла во второй раз, ларца при ней не было. Кардинал: А что было в том ларце? Рошфор: Алмазные подвески, которые подарил Ее величеству король. Мадам де Ланнуа уверена, что королева отдала их герцогу Бэкингему. Днем мадам де Ланнуа сделала вид, что не может найти их, и на ее вопрос королева, покраснев, ответила, что отдала их в починку королевскому ювелиру. Кардинал: И ювелир?.. Рошфор: Я уже был у него. Он ничего не слыхал. Кардинал: Прекрасно, Рошфор! Еще ничего не потеряно! А может быть, все к лучшему. Известно вам, где скрывались герцогиня де Шеврез и герцог Бэкингем? Рошфор: Мои шпионы так и не смогли узнать это. Кардинал: А я знаю, во всяком случае – догадываюсь! Рошфор: Прикажете их арестовать? Кардинал: Я думаю, они уже покинули улицу Арфы 75 и Вожирар 25. Рошфор: Но удостовериться?.. Кардинал: Возьмите моих гвардейцев и обыщите оба дома.
Рошфор поспешно выходит, а по звонку кардинала вновь вводят Бонасье.
Кардинал: Вы обманули меня! Бонасье: Я!? Чтоб я смог обмануть Ваше преосвященство? Кардинал: Ваша жена посещала совсем не торговцев полотном. Она ходила к герцогине де Шеврез и герцогу Бэкингему. Бонасье: (вспоминая и почесывая лоб) А ведь правда: когда я удивлялся, что у торговцев нет вывески, моя жена всякий раз принималась хохотать. (бросаясь к ногам кардинала и молитвенно сложив руки) Ах, Ваше высокопреосвященство, вы и вправду гений, перед которым преклоняются все! Кардинал: (смотрит на Бонасье не без самодовольства, потом, осененный какой-то мыслью, протягивает ему руку) Встаньте, друг мой! Вы порядочный человек. Бонасье: Кардинал коснулся меня, я коснулся руки великого человека! Великий человек назвал меня своим другом! Кардинал: (проникновенно) Да, друг мой, вас напрасно обвиняли! И потому вас следует вознаградить! Возьмите этот кошель, в нем сто пистолей, и простите меня! Бонасье: (совершенно одурев, но не решаясь дотронуться до кошелька) Вы наш властелин, вы можете пытать, повесить меня, но, чтобы я простил вас, ваша светлость! Подумать даже страшно о таком! Кардинал: Господин Бонасье, вы великодушный человек! Надеюсь, вы уйдете не слишком недовольный? Бонасье: Я ухожу в полном восхищении. Кардинал: Итак, до свиданья, я надеюсь, что мы с вами еще увидимся. Бонасье: Как будет угодно вашему преосвященству. Я весь к услугам вашего преосвященства. Кардинал: До свиданья, любезный господин Бонасье.
Бонасье выходит из кабинета, пятясь задом, и в коридоре слышны его вопли во славу кардинала. Кардинал, тут же забыв о нем, склоняется над картой Ла Рошели и изучает ее, пока не появляется Рошфор.
Кардинал: (с живостью) Ну, как? Рошфор: Вот как обстояло дело: мужчина прожил там четыре дня, женщина – пять. Она уехала сегодня ночью, он – утром. Кардинал: Сейчас уже поздно посылать погоню. Придется настигнуть герцога в Лондоне. И – ни слова о случившемся. Пусть никто ни о чем не догадывается. Вызовите мне канцлера Сегье. Рошфор: А что делать с этим галантерейщиком? Кардинал: А я сделал из него шпиона: он будет следить за собственной женой.
Рошфор кланяется и покидает кабинет, а дежурный офицер, получив очередное распоряжение, вводит к кардиналу гонца. Тот пишет письмо, и камера из-за его плеча наблюдает, как ложатся строчки на бумагу. Вот его текст: " Миледи! Будьте на первом же балу, на котором появится герцог Бэкингем. На его камзоле вы увидите двенадцать алмазных подвесков; приблизьтесь к нему и отрежьте два из них. Сообщите мне тотчас же, как только подвески будут в ваших руках."
Кардинал: Витре, вы немедленно отправитесь в Лондон и передадите это письмо в руки миледи. По этому чеку вы получите у моего казначея наличными. Не теряйте ни секунды.
Отправлено: 09.12.17 19:32. Заголовок: Глава 15. Камера ск..
Глава 15.
Камера скользит вдоль фасада Лувра, пока не останавливается на окнах королевского кабинета. Окно открыто, и из-за него доносятся голоса. Тяжелая портьера из атласа не препятствие для кинокамеры, и по ту сторону окна обнаруживаются два собеседника: Луи 13 и кардинал Ришелье. Людовик, бледный от гнева, держится уже за ручку двери, едва заставляя себя дослушать то, что говорит ему Его преосвященство.
Ришелье: (заканчивает фразу) … из всего вышеперечисленного, сир, я вынужден сделать вывод, что госпожа де Шеврез по-прежнему состоит в связи с Ее величеством и, по-прежнему, плетет свои козни. Мои люди уже почти смогли разоблачить этот заговор, как вдруг какой-то мушкетер со шпагой в руке осмелился помешать им исполнять свои обязанности.
В это время появляется Тревиль, и его персона вызывает у короля уже неконтролируемую вспышку ярости.
Король: Вы явились вовремя! Хорошие вещи рассказывают о ваших мушкетерах! Тревиль: А у меня найдется немало хорошего рассказать Вашему величеству о судейских! Король: (надменно) Я не понимаю вас. Тревиль: Имею честь доложить Вашему величеству, что кучка чиновников, комиссаров и полицейских, людей весьма почтенных, но, видимо, настроенных враждебно к военным, позволила себе арестовать, открыто провести по улицам и заключить в Фор-Левек – и все это, ссылаясь на приказ, который мне так и не изволили предъявить, - одного из ваших мушкетеров, Ваше величество! Человека прославленного, известного Вашему величеству с самой лучшей стороны – господина Атоса. Король: Атоса? Да, мне вроде известно это имя. Тревиль: Сир, Если Ваше величество изволит припомнить: это тот самый мушкетер, который ранил на памятной дуэли господина Каюзака. (поворачиваясь к кардиналу) Да, кстати, Ваше преосвященство, господин Каюзак поправился? Кардинал: (закусив губу от досады) Да, благодарю вас, вполне. Тревиль: Господин Атос зашел навестить своего друга, молодого беарнца из роты дез Эссара. Того не оказалось дома и Атос решил подождать его. Но не успел он опуститься на стул, как толпа сыщиков и солдат осадила дом, взломала двери…
Кардинал делает знак королю.
Король: Нам это известно. Это все делалось ради нашей пользы. Тревиль: Итак, ради вашей пользы, был схвачен мой мушкетер, ни в чем не повинный, проведен, как злодей, под охраной, сквозь толпу, осыпавшую его оскорблениями, его, человека, десятки раз проливавшего кровь за своего короля и готового в любую минуту пролить ее вновь. Король: (неуверенно) Да вы что? Неужто дело обстояло именно так? Кардинал: (сохраняя абсолютное спокойствие, вкрадчиво) Господин де Тревиль не сказал вам, сир, что что этот, ни в чем не повинный мушкетер, этот благородный человек, за час до того со шпагой в руке напал на четырех комиссаров, посланных мной для расследования по чрезвычайному делу. Тревиль: Докажите это, Ваше высокопреосвященство! За час до этого господин Атос, человек весьма знатного происхождения, оказал мне честь отобедать у меня и беседовал у меня в гостиной с герцогом де Ла Тремуйем и графом де Шалю. Кардинал: Это все изложено в протоколе, составленном пострадавшими, который я имею честь предложить Вашему величеству. Тревиль: (гордо вскинув голову) Протокол судейских стоит честного слова военного? Если Его преосвященство подозревает кого-либо из моих мушкетеров, то во имя справедливости я сам прошу о расследовании. Кардинал: В доме, где происходил обыск, живет некий беарнец, друг этого мушкетера? Тревиль: Ваше преосвященство имеет в виду д'Артаньяна? Кардинал :Я имею в виду того молодого человека, которому вы покровительствуете, господин де Тревиль. Тревиль: Да, это верно. Кардинал: Не считаете ли вы возможным, чтобы этот молодой человек дурно влиял… Тревиль:(с улыбкой) На господина Атоса, который едва ли не вдвое старше его? Это совершенно невозможно. К тому же, и господин д'Артаньян провел вечер у меня. Кардинал: Вот так история! По-видимому, решительно все провели этот вечер у вас! Тревиль: (с трудом сдерживает гнев) Не подвергает ли Ваше высокопреосвященству сомнению мои слова? Кардинал: Боже меня упаси! А в котором часу у вас был этот молодой человек? Тревиль: (с живостью) О, это я могу сказать точно: когда он вошел, часы показывали половину десятого, хоть мне и показалось, что уже позднее. Кардинал: И когда он ушел? Тревиль: В половине одиннадцатого: через час после этих событий. Кардинал: (с досадой, но все же желая добиться истины) Этого Атоса задержали на улице Могильщиков. Тревиль: Ну и что? Разве другу запрещается навещать друга? Король: Дело в том, что дом этот подозрительный. Тревиль: Я этого не знал. Но господин д'Артаньян всецело предан Вашему величеству, и почитатель Вашего преосвященства. Король: Это не этот самый беарнец ранил де Жюссака? Тревиль: А на следующий день поразил Бернажу. У Вашего величества отличная память. Король: Так что мы решим? Кардинал: Это скорее дело Вашего величества. Я настаиваю на виновности Атоса. Тревиль: (с жаром) А я отрицаю ее. Но пусть разберутся судьи. Король: Вот именно: это их дело – судить. Тревиль: (набычившись) Печально, что в наше злосчастное время никакая добродетель не может оградить от позора и преследований. Армия не очень будет довольна тем, что стала предметом преследований из-за каких-то полицейских историй. Король: (давая волю гневу уже почти кричит) Полицейские истории! Какое у вас об этом понятие? Занимайтесь своими мушкетерами и не сбивайте меня с толку. Как вас послушать, так из-за этого ареста уже вся Франция в опасности! Сколько шуму из-за какого-то мушкетера! Да я прикажу арестовать их целую роту! И пикнуть никто не посмеет! Тревиль: Если мои мушкетеры виновны, и я готов отдать вам, сир, свою шпагу. Король: Гасконский упрямец, замолчите! Тревиль: (не понижая голоса) Верните мне моего мушкетера или судите его! Кардинал: Его будут судить! Тревиль: Тем лучше! Тогда я прошу разрешения защищать его. Король: (колеблясь) Если у господина кардинала нет причин личного свойства… Кардинал : Если Ваше величество считает меня пристрастным, я отказываюсь от участия в суде. Но подумайте, Ваше величество: если мы сейчас отпустим Атоса, мы рискуем никогда не узнать истину. Тревиль: В любой момент мой мушкетер будет готов дать ответ, если господа судейские пожелают допросить его. Я отвечаю за него. Король: В самом деле, он никуда не убежит. (понизив голос) Не будем вызывать у них беспокойства – это лучшая политика. Ришелье: Приказывайте, сир. Вы имеете право помилования. Король: Атос в Фор-Левеке? Тревиль: Да, в одиночке, без права сношения с внешним миром, как последний преступник. Король: Черт возьми! И что нужно сделать? Кардинал: Подписать приказ об освобождении и все будет кончено. Поручительства господина капитана более чем достаточно.
Король подписывает приказ и Тревиль, приняв его, отвешивает глубокий поклон королю и почти шутовской – кардиналу. Потом он поспешно удаляется.
Кардинал: (вдогонку ему) Какое единодушие между начальником и солдатами царит у ваших мушкетеров.
Отправлено: 13.12.17 18:28. Заголовок: Глава 16. Все тот ж..
Глава 16.
Все тот же кабинет короля. Луи и Ришелье смотрят друг на друга, ожидая, пока закроется дверь за Тревилем.
Кардинал:(твердо и многозначительно) Наконец-то мы наедине! Сир, герцог Бэкингем провел в Париже пять дней и уехал только сегодня.
Король краснеет, бледнеет, чувствуется, что он готов на крайность, но ему все же удается взять себя в руки.
Король: Бэкингем в Париже? Зачем он приезжал? Кардинал: Полагаю, чтобы вступить в заговор с испанцами и гугенотами. Король: А я полагаю, чтобы устроить заговор с де Шеврез и всеми Конде, и посягнуть на мою честь. Кардинал: Королева так благоразумна и так любит Ваше величество, что такая мысль мне представляется недопустимой! Король: Женщина слаба, а что до большой любви, то у меня свое мнение на этот счет! Кардинал: (лицемерно) И все же я утверждаю, что у герцога были в Париже цели чисто политические. Король: Я утверждаю обратное! Но если королева виновата – горе ей! Кардинал: Я несколько раз допрашивал м-м де Ланнуа, и она сказала мне, что в позапрошлую ночь королева не ложилась очень поздно, а сегодня утром много плакала и весь день писала. Король: Ну, все понятно! Писала, конечно, ему! (нетерпеливо) Кардинал, добудьте мне все бумаги королевы. Кардинал: Но как это сделать? Мне кажется, ни вы, Ваше величество, ни я не можем взять это на себя. Король: (не видя ничего перед собой в гневе) А как поступили с женой маршала д'Анкр? В конце концов обыскали и ее самое. Ришелье: Это была всего лишь авантюристка из Италии. Тогда как Анна Австрийская – королева Франции. Король: Тем страшнее ее вина, герцог! Чем легче она забыла о своем сане, тем глубже она пала. При ней, если не ошибаюсь, состоит некий Ла Порт? Кардинал: Которого я считаю, признаться, главной пружиной в этом деле. Король: Почему вы не арестовали Бэкингема, когда он был в Париже? Кардинал: Арестовать первого министра короля Карла 1? Какой шум! Какая страшная огласка, если бы подозрения Вашего величества оправдались, какой неслыханный позор! Король: Но раз он подвергал себя опасности, как какой-нибудь бродяга или вор, нужно было…
Луи замолк, сам испугавшись того, что едва не сорвалось у него с языка и кардинал напрасно ждал этих слов. Людовик встал, и прошелся несколько раз по кабинету, пряча лицо от Ришелье.
Король: Пока он был в Париже, вы не выпускали его из виду? Где он жил все это время? Кардинал: На улице Арфы, рядом с Люксембургским дворцом. Король: Вы уверены, что он не виделся с королевой? Кардинал: Я считаю, что Ее величество предана своему долгу. Король: Но они в переписке! Герцог, чего бы мне это не стоило, я должен получить эти письма! Кардинал: Есть только один способ… Король: Какой? Кардинал: Поручить эту миссию канцлеру Сегье. Это по его части. Король: Немедленно пошлите за ним! Кардинал: Но если Ее величество откажется подчиниться? Король: Я сам предупрежу ее о визите канцлера.
Король, в который раз подойдя к двери, на этот раз собственноручно распахивает ее и, чуть ли не бегом направляется в апартаменты королевы. Когда он туда входит, все придворные дамы сидят вокруг чтицы, которую внимательно слушают. Королева, сидя в кресле, погружена в собственные мысли, и печальная улыбка блуждает на ее губах. При виде короля все встают и склоняются в низком реверансе. Луи, подойдя к жене, окидывает ее взглядом, в котором и гнев, и презрение, и затаенный страх.
Король: (не здороваясь) Мадам, сейчас к вам явится господин канцлер. Он сообщит вам нечто такое, о чем я поручил ему поставить вас в известность. Королева: (с трепетом) Что же скажет мне господин канцлер, чего не могли бы вы сказать сами?
Король, не отвечая, разворачивается на каблуках, и уходит так же стремительно, как и вошел, а следом за ним появляется дежурный офицер, который объявляет о приходе канцлера Сегье. Входит канцлер, красный от смущения. Это еще довольно молодой человек, худощавый, но худоба его скорее результат каких-то изнурительных занятий. У него бледное лицо, бегающие глаза любителя дамских прелестей и плавные движения человека, привыкшего к пребыванию на людях. При виде канцлера королева сразу же садится и делает знак сесть и своим дамам.
Королева: Что вам угодно, сударь? С какой целью вы явились ко мне? Канцлер: По поручению короля, мадам, я вынужден провести у вас обыск всех ваших бумаг. Королева: У меня: Обыск? Какая неслыханная низость!! Канцлер: Прошу извинить меня, Ваше величество, но я лишь орудие в руках короля. Разве Его величество не известил вас о моем визите? Королева: ( задыхаясь от возмущения) Я преступница, надо полагать. Донья Эстефания, подайте ключи от всех моих столов и бюро. Ищите, сударь!
Канцлер роется для виду по ящикам, потом, набравшись решительности, поворачивается к королеве.
Канцлер: Сейчас мне следует приступить к главной части обыска. Королева: ( не понимая) Какой? Канцлер: Его величество знает, что сегодня днем вами было написано письмо, и оно еще не отослано. Его нет в ваших бюро. Значит, оно спрятано. Королева: (встав и сжигая канцлера взглядом) Вы осмелитесь коснуться вашей королевы? Канцлер: Я верный слуга моего короля и должен выполнить то, что он мне поручил. Королева: (гордо) Это правда! Я написала письмо, и оно у меня здесь! (прижимает руку к груди). Я отдам его только королю. Канцлер: Если бы король хотел, он бы сам попросил его у вас. Но он поручил это мне. Э… (протягивает руку) Если вы откажетесь, он велел мне же взять его у вас. Королева: (с ужасом, отступая) Вы хотите сказать?.. Канцлер: Что мои полномочия идут далеко… Королева: Какой ужас! Канцлер: Прошу Ваше величество проявить уступчивость. Королева: Ваше поведение неслыханно грубо, вы это понимаете? Канцлер: Король приказывает, мадам. Прошу извинить меня. Королева: Я не потерплю этого! Лучше смерть!
Канцлер, низко кланяясь, приблизился к королеве, протягивая руку к ее груди. Королева отступая, наткнулась на столик, оперлась на него, и вытащив письмо из-за корсажа, подала его Сегье.
Королева: Возьмите, сударь, это письмо и избавьте меня от вашего мерзкого присутствия!
Канцлер, все с такими же поклонами, пятясь исчезает за дверью, держа письмо в руках, а королева падает на руки дам. Кабинет короля, в котором Луи не находит себе места: мечется, то подходя к окну, то садясь в кресло, вскакивает, бросается к дверям но, взявшись за ручку, так и не решается отворить ее. Именно сейчас бросается в глаза, как молод король, и как подвержен душевным порывам. Наконец появляется канцлер Сегье, и король почти выхватывает у него из рук долгожданное письмо, судорожными движениями ломает печать и, едва бросив взгляд на первые строчки, внезапно успокаивается. Потом велит позвать Ришелье. Входит кардинал, спокойный, сдержанный и величественный.
Король: Представьте себе герцог, это интрига политического свойства. Ни слова о любви. Зато очень много говорится о вас! Читайте! Кардинал: Вы видите, Ваше величество, до чего доходят мои враги: вам угрожают двумя войнами, если вы не удалите меня. Я, со своей стороны, был бы рад уйти от дел. Король: Что вы говорите, герцог! Кардинал: Здоровье мое разрушается в этой борьбе, и я не уверен, вынесу ли утомление при осаде Ла Рошели. Назначьте вместо меня того, для кого война его прямое дело: принца Конде. Этот шаг обеспечил бы вам счастье в семейной жизни и укрепил вашу славу за рубежом. Король: Будьте покойны, герцог, все, кто поименован в этом письме, понесут заслуженную кару. Не избежит ее и королева! Кардинал: Упаси бог, чтобы королева претерпела из-за меня хоть малейшую неприятность. К счастью, королева невиновна, и вполне понятно, что она разгневалась на вас. Вы были виновны, заподозрив королеву. Сделайте шаг навстречу, доставив ей какое-нибудь удовольствие. Устройте бал! Королева так любит танцы! Король: Но я не любитель светских развлечений. Кардинал: Тем более она будет вам признательна. И у нее будет возможность показаться в тех брильянтовых подвесках, что вы ей преподнесли к дню рождения и с которыми она еще нигде не успела появиться. Король: Увидим, господин кардинал, увидим! Вы слишком снисходительны. Ришелье: Снисходительность – добродетель королей.
Прошла неделя. Ришелье получил письмо, текст которого заставил его заняться подсчетами, и на вопрос короля, он ответил.
Король: Ну, как, герцог, вы рассчитали, когда будет бал? Ришелье: Сегодня у нас двадцатое сентября. Городские старшины устраивают празднество третьего октября. Никто не упрекнет вас, что вы идете на уступки королеве. (помолчав, добавил) Не забудьте, кстати, накануне праздника сказать королеве, что вы желали бы видеть, к лицу ли ей алмазные подвески.
Отправлено: 23.12.17 16:09. Заголовок: Глава 17. Кабинет к..
Глава 17.
Кабинет королевы. Ее величество принимает Его величество, который бесцельно блуждает по комнате, рассматривая хорошо знакомый ему интерьер. Он явно ищет тему для разговора, и, увидев, как придворные дамы с его появлением бросили заниматься своими обязанностями, находит предлог для упрека королеве.
Король: Мадам, я что, вызываю у ваших дам такой страх, что мое появление заставляет их бросить все дела? Или, быть может, мое присутствие замораживает всех? Королева: Сир, лишь почтение к вам заставило их забыть о своем долге. Король: Нет, мадам, это не почтение, а страх. Королева: Да, они напуганы, сир. Напуганы тем отсутствием почтения, которое было мне выказано по вашему приказу. Ваше величество, почему вы не скажете прямо, что у вас на душе? Что я сделала? Какое преступление совершила? Неужто весь этот шум только из-за моего письма к брату? Король: (важно и даже напыщенно) Сударыня, в ближайшие дни городские старшины дают бал в ратуше. Я считаю, что из уважения к ним вы должны появиться на этом балу в парадном платье и непременно с подаренными вам ко дню рождения алмазными подвесками. Это – мой ответ.
Развернувшись на каблуках король, с гордым и независимым видом покидает комнату, а королева, покрывшись холодным потом и близкая к обмороку пытается осмыслить приказ короля. Чувствуя, что силы покидают ее, Анна ощупью находит подлокотник кресла и тяжело опускается в него. Сейчас она уже не выглядит, как королева: это смертельно испуганная женщина, у которой не осталось ни слов, ни мыслей. Платье душит ее, и она трясущейся рукой пытается расстегнуть корсаж, но руки дрожат. Губы ее беззвучно шевелятся, и, наконец, с них слетают первые слова:
Королева: Я погибла! Кардинал знает все! Это он натравливает на меня короля. Боже мой! Боже мой! Констанс: Не могу ли я помочь Вашему величеству?
Королева стремительно оборачивается и у одной из дверей видит молодую женщину.
Королева: (издает испуганный возглас, понимая, что эта женщина слышала все.) Это Констанс Бонасье, и она все время находилась в соседней комнате. Констанс: (со слезами) О, не бойтесь, Ваше величество! Я предана вам душой и телом, и я, кажется придумала, как помочь вам. Королева: Вы? Вы придумали? Взгляните мне в глаза. Могу я довериться вам, ведь меня окружают предатели? Констанс: Клянусь душой, я готова умереть за Ваше величество! Да, здесь есть предатели, но, клянусь именем пресвятой девы, я не из их числа. (нерешительно) Эти подвески, вы ведь отдали их герцогу? Или я ошибаюсь, или не то говорю? Но их надо вернуть? Королева (у которой зубы стучат от страха) Но как это сделать? Констанс: Надо послать за ними кого-нибудь. Королева: Но кого? Констанс: Положитесь на меня: я найду гонца. Королева: Но придется написать? Констанс: Это необходимо: хотя бы два слова и ваша личная печать. Королева: Эти два слова - это мой приговор, развод, ссылка! Констанс: Да, если они попадут в руки негодяя. Королева: Ты понимаешь, что я вверяю тебе свою жизнь, честь, доброе имя? Констанс: Я это знаю. И мой муж, простой и честный человек, сделает все, чтобы спасти вас. Королева: (хватая за руки Констанс) Сделай это, и ты спасешь не только мою жизнь – ты спасешь мою честь. Констанс: Так дайте мне это письмо, Ваше величество. Время не терпит.
Королева пишет письмо и отдает его Констанс. Та прячет письмо в корсаж, а королева дает ей еще и кольцо из шкатулки.
Королева: Это кольцо подарил мне мой брат. Возьми это кольцо и обрати его в деньги и пусть твой муж едет, не испытывая недостатка в средствах.
Констанс накидывает мантилью и убегает. Когда она возвращается в свой дом, то видит Бонасье, который пытается навести порядок в разгромленной квартире: повсюду валяются какие-то бумаги, белье, мебель переломана, раскрытые дверцы шкафов демонстрируют пустые полки. Завидев жену Бонасье раскрыл ей объятия. Мадам подставила лобик под поцелуй и сразу перешла к делу.
Констанс: Нам нужно поговорить. Бонасье: (удивленно) О чем же? Констанс: Мне нужно сказать вам нечто очень важное. Бонасье: Мне тоже надо кое-о чем вас расспросить. Почему вас похитили? Констанс: Сейчас речь не об этом! Бонасье: А о чем? О моем заключении? Констанс: Мне нужно сказать вам нечто, что изменит наше положение. Бонасье: Вам известно, что я провел в заключении в Бастилии целые сутки? Констанс: Вас не в чем было обвинить, поэтому я не придала этому особого значения. Сутки проходят быстро. Давайте вернемся к делу, которое привело меня к вам. Бонасье: (обиженно) Так не мое заключение тому причиной? Констанс: Это дело величайшей важности, святое и доброе дело. Кроме того, после исполнения этого поручения вас будет ждать награда, позволяющая очень упрочить положение нашей семьи. Бонасье: Ну, через полгода нам и так будут завидовать все соседи. И много можно заработать? Констанс: Возможно, целую тысячу пистолей. Бонасье: И что я должен сделать? Куда поехать? Констанс: (понизив голос) В Лондон. Бонасье: В Лондон? Но у меня нет никаких дел в Лондоне. Констанс: Другим нужно, чтобы вы поехали. Бонасье: Кому это "другим"? Предупреждаю вас, что я больше ничего не буду делать вслепую. Я хочу знать, ради чего и ради кого я рискую!
Бонасье начинает беспокойно метаться по комнате.
Бонасье: Снова интрига! Вечные интриги! Но теперь меня не проведешь: господин кардинал мне кое-что рассказал. Констанс:(прижав руку к губам) Вы виделись с кардиналом? Бонасье: Да, он вызвал меня. Вернее, меня провели к нему двое конвойных. Констанс: Он был груб с вами? Бонасье: (раздуваясь от гордости) Он подал мне руку и назвал меня другом. Я – друг великого кардинала! Констанция: Вы избрали ненадежного покровителя. Вы не той власти служите. Так значит вы - кардиналист? Бонасье: Да, и кардинал (поглаживает мешок с деньгами) не дал мне повода усомниться ни в его правоте, ни в его щедрости. Граф Рошфор говорил мне о том же. Констанс: Граф Рошфор? Мой похититель? И вы принимаете деньги от этого человека? Я знала, что вы трусливы, алчны и глупы, но вы еще и подлец! Так вы стали заниматься политикой и сделались сторонником кардинала? Бонасье: (струсивший перед семейной грозой, но пытающийся придать себе независимый вид) Лучше быть кардиналистом, чем служить вашей вероломной испанке! Констанс: (наступая на мужа) Вы сию же минуту соберетесь в путь. Только тогда я смогу все забыть и простить вас. Бонасье: У меня нет ни малейшего желания испытать все опасности такого пути. Это вам, которая ведет себя, как мужчина, пристало участвовать в интригах, удирать из заключения, и исполнять опасные поручения. Я – человек мирный. Констанс: Да, вы действительно женщина, подлая и трусливая. А если я прикажу арестовать вас именем королевы? Бонасье: Я отвечу вам, что сошлюсь на кардинала.
Констанс поняла, что зашла недопустимо далеко. Надо было отступать, пока не поздно.
Констанс: Мне обидно, что мой муж не пожелал исполнить мою прихоть. Это всего лишь прихоть, супруг мой. (и она вымученно улыбается) Бонасье: Ваши прихоти могут нас завести слишком далеко. Но я должен вас покинуть: у меня свидание с одним приятелем. Я ненадолго, а потом провожу вас в Лувр. Констанс: Вы недостаточно храбры для того чтобы меня сопровождать. Я и сама отлично доберусь. Бонасье: Как вам будет угодно. Когда я вас увижу? Констанс: На следующей неделе. Бонасье: Вы не сердитесь на меня? Констанс: Нисколько. До скорого свидания. Бонасье: (целует руку жены) До скорого свидания.
Бонасье уходит, Констанс ждет, пока он закроет дверь и в сердцах отшвыривает ногой лежащие на полу скатерти.
Констанс: Ах, господин Бонасье, я никогда особенно не любила вас, а теперь просто ненавижу. Что я скажу королеве, после всего, что наобещала ей? Она посчитает меня одной из тех тварей, что окружают ее по милости кардинала.
Стук в потолок заставляет ее поднять голову.
Д'Артаньян: Дорогая госпожа Бонасье, отворите маленькую дверь на лестницу, я спущусь к вам.
Отправлено: 01.01.18 19:11. Заголовок: Глава 18. Д'Ар..
Глава 18.
Д'Артаньян проскальзывает в отворенную им госпожой Бонасье дверь. Вид у него забавный: этакая смесь уверенности и почтения. Возмущение пополам с сознанием собственной значительности в предстоящем ему разговоре. Констанс подавлена: она в полном отчаянии от сознания, что внушила своей повелительнице ложные надежды.
Д'Артаньян: Ну, мадам, разрешите мне вам сказать: жалкий же у вас муж! Констанс: (с живостью) Nак вы слышали весь разговор? Д'Артаньян: От первого и до последнего слова. Констанс: Бог мой, да каким же образом? Д'Артаньян: Взгляните наверх. (и, очень довольный своей сообразительностью, показывает Констанс на потолок.) Точно так я и узнал о вашей беседе с сыщиками кардинала. Констанс: (обеспокоенная) И что же вы поняли из моего разговора с господином Бонасье? Д'Артаньян: Ну, тысячу разных вещей. Во-первых, что ваш муж глупец и тупица, и это к - счастью. Во-вторых - что вы находитесь в затруднении: значит, мне представилась счастливая возможность оказать вам услугу, потому что вам нужен смелый, находчивый и преданный человек, а такой перед вами. Констанс: (отворачиваясь от молодого человека так, чтобы он не видел ее лица, потом, решившись, смотрит прямо ему в глаза) А что будет мне порукой, если я решусь доверить вам эту задачу? Д'Артаньян: (смотрит на нее с такой любовью, что она опускает взор) Моя любовь к вам и будет порукой! Ну, приказывайте! Что я должен сделать? Вы не решаетесь? Вам нужно, чтобы кто-то за меня поручился? Констанс: Вы так молоды… Признаться… Д'Артаньян: Вы знаете Атоса, или Портоса или Арамиса? Констанс: Кто эти господа? Д'Артаньян: Мушкетеры Его величества. Вы знаете их капитана? Констанс: Господина де Тревиля? Королева считает его в числе своих друзей. Д"Артаньян: Он скажет вам, можно ли мне доверить тайну, какова бы она не была. Я храбр, я честен, и я люблю вас. Испытайте меня. Констанс: (отбросив последние колебания). В таком случае – слушайте. (и притянув его к себе, она на ухо поведала ему свой секрет). Теперь вы все знаете. Помните, что если вы предадите дело, которому вызвались служить, то, даже если мои враги меня и помилуют, я покончу собой, обвиняя вас в своей гибели! Д'Артаньян: (сияя от любви, гордости за оказанное доверие, и счастья) Я еду, еду сию же минуту! Констанс: А полк, а командир? Д'Артаньян: Клянусь, вы заставили меня забыть обо всем! Но это затруднение мы разрешим с помощью господина де Тревиля. Констанс: (протягивая ему мешок с деньгами) Вот вам и средство добраться поскорее. Д'Артаньян: Деньги кардинала? Это восхитительно! (разражается хохотом, но Констанс хватает его за руку.) Констанс: Я слышу голос моего мужа. Он нас не должен видеть.
Оба поспешно выскальзывают на лестничную площадку, а оттуда, после легкого сопротивления Констанс, поднимаются к гасконцу. Через дыру в потолке они могут и слышать и видеть все, что говорит и делает Бонасье. Но он не один, и в его спутнике д'Артаньян признает человека из Менга. Констанс с трудом удерживает его от немедленной драки.
Рошфор: Вы уверены, что ее нет дома? Бонасье: Я проверил. Скорее всего, она вернулась в Лувр. Рошфор: Очень плохо, что вы не согласились выполнить ее просьбу, но в любом случае, ваши сведения имеют большую ценность. Кардинал будет доволен. Бонасье: Великий кардинал! Рошфор: Ваша жена в разговоре не называла никаких имен? Бонасье: Нет. Констанс: Предатель! Рошфор: Не поступи вы так глупо, отказав ей, письмо было бы у нас в руках и государство было бы спасено. А вы… вас пожаловали бы званием дворянина. Бонасье: Жена меня обожает, так что еще не все потеряно. Я отправлюсь в Лувр, вызову жену и скажу, что я согласен. Она отдаст мне письмо, а я передам его кардиналу. Констанс: (с чувством) Подлец.
Рошфор уходит, и через минуту дикий вопль доносится с первого этажа: Бонасье обнаружил пропажу денег. Под его вопли Констанс выпроваживает д'Артаньяна, и, подождав, пока он завернет за угол, падает на колени.
Отправлено: 15.01.18 21:50. Заголовок: Глава 19. Глава 20. ..
Глава 19. Глава 20.
Городские ворота Сен-Дени, освещенные несколькими факелами. Два часа ночи: только пробил колокол на колокольне храма. Группа всадников – четверо военных и четверо их слуг, спокойно ждет, пока проверят их пропуска.
Начальник стражи: Кто из вас господин Атос? Атос: Я. Начальник стражи: Это вы отправляетесь на воды в Форж, и эти господа вас сопровождают? Д'Артаньян: Но это ведь совершенно ясно указано в подорожной. Начальник стражи: Мой долг спросить. Вашему другу так плохо, что вы все его сопровождаете, да еще со слугами? Д'Артаньян: Да посмотрите на него: он едва держится в седле. Без нашего сопровождения он и до Даммартена не доберется. Начальник стражи: Ранен на дуэли? Д'Артаньян: Бог с вами: рана, полученная под Аррасом. Начальник стражи: (возвращая д'Артаньяну бумаги) Отпускные свидетельства в порядке. Можете ехать, господа. Выздоравливайте, господин Атос.
Мушкетеры проезжают в открытые ворота, сохраняя озабоченный вид и, чуть ли, не поддерживая Атоса в седле. Но, стоит им отъехать на приличное расстояние, как они разражаются хохотом, хотя ясно, что это просто реакция на охватившее их напряжение. Однако темнота и неизвестность впереди заставляют их умерить свое веселье и дальше они движутся уже шагом в полном молчании. Колонна имеет представительный вид: черные кони мушкетеров ступают слаженно, арьергард из слуг тоже выглядит достаточно серьезно. С рассветом колонна набирает скорость и к Шантильи они прибывают к восьми утра. У трактира "Святой Мартин" они спешиваются, и проходят в общую комнату, где размещаются за столом. За тем же столом завтракает некий дворянин.
Дворянин: Господа из Парижа? Портос: Почему вы так решили? Дворянин: По вашему виду: столичное дворянство разительно отличается от дворян из провинции.
Портос приосанивается и подкручивает усы. Д'Артаньян и Атос с Арамисом, напротив, незаметно пробуют, легко ли выходит шпага из ножен. Потос же ничего не замечает, и с удовольствием поддерживает новое знакомство.
Портос: Да, вы правы, мы из столицы. Дворянин: Погода благоприятствует вашей прогулке. Надеюсь, в ближайшие дни она не испортится, и вам предстоит прекрасное путешествие. Окажите мне честь: выпьем, господа! Портос: С удовольствием, сударь!
Идет взаимный обмен тостами за здоровье, и в этот момент входит Мушкетон.
Мушкетон: Господа, лошади готовы!
Мушкетеры встают, но в это время дворянин привстает на своем месте и обращается непосредственно к Портосу.
Дворянин: Сударь, на прощанье не выпить ли нам за здоровье кардинала? Портос: С удовольствием, если и вы выпьете за здоровье короля. Дворянин: Я не знаю короля, кроме Его преосвященства! Портос: Сударь, вы пьяница!
Дворянин выхватывает шпагу.
Атос: Портос, вы допустили оплошность. Теперь у вас только один выход: убить этого человека. А потом, как можно скорее, нагоняйте нас.
Трое приятелей, вскочив на коней, уносятся вскачь.
Арамис: Но почему он привязался именно к Портосу: Д'Артаньян: Потому что принял Портоса за начальника: Портос, как обычно, говорил слишком громко. Атос: ( чуть слышно) Я всегда говорил, что д'Артаньян самый умный из всех нас.
Друзья продолжают скачку, пока впереди не оказывается группа рабочих с кирками и лопатами, которые старательно углубляют ров поперек дороги. Проехать можно, только если лошади пройдут почти по брюхо в грязи, которая образовалась от натекшей в ров воды. Арамис, скривившись от досады, резко осаживает своего коня.
Арамис: Эй, посторонитесь и дайте нам проехать посуху! Атос: (пытается удержать его, ухватив его коня за повод, но уже поздно) Арамис, полно! Мы проедем и через болото! Рабочий: Ах, какие мы нежные! Ножки боимся замочить! Второй рабочий: (бросая заступ и доставая мушкет) А вот мы сейчас посмотрим, каковы королевские петушки в деле. Д'Артаньян: Хотите нас проверить в деле? Тем хуже для вас! Третий рабочий: Напугал! Герой! Атос: Это засада! Вперед! (Достает один из своих заряженных пистолетов и стреляет почти в упор: рабочий взмахивает руками и валится как подкошенный) Д'Артаньян: Отстреливаться не будем!
Мушкетеры вместе со слугами проезжают буквально сквозь строй палящих в них, попрятавшихся в канаве, солдат. Мушкетон получает пулю пониже спины и сползает на землю, а Арамис, раненный в плечо, ухватившись за шею лошади, чудом удерживается в седле. Какое-то время друзья несутся вперед, но Арамис дальше не в состоянии ехать, и, завидя какой-то городок впереди, друзья оставляют его на попечении хозяйки трактира и Базена.
Атос: Черт побери, теперь уж я больше не попадусь на их удочку! Клянусь, что до самого Кале они не заставят меня рта раскрыть! Клянусь… Д'Артаньян: Не клянитесь, лучше прибавим ходу!
Полночь, когда путешественники добираются до "Золотой лилии", что в Амьене. На стук, в воротах является толстый, похожий на откормленного борова, трактирщик. В одной руке у него подсвечник, в другой – ночной колпак. Четверо путешественников заезжают во двор, где господа спешиваются и поручают лошадей Гримо и Планше.
Д'Артаньян: У вас есть свободная комната, хозяин? Трактирщик: Даже две, господа. Д'Артаньян: Нам хватит и одной. Трактирщик: У меня две прекрасные комнаты для ваших светлостей: одна вот (он открывает двери номера), а другая – в конце коридора. Д'Артаньян: Я же сказал, что мы берем эту. (первым заходит в комнату, Атос, так и не вымолвивший ни слова, следует за ним).
Молодые люди, изнемогая от усталости, разобрав постель, стягивают с себя сапоги, снимают перевязи, укладывая оружие под подушку, а шпаги – у изголовья, когда раздается стук в дверь. Гасконец открывает: это Планше с охапкой соломы.
Планше: Если господа позволят, я лягу перед дверью, и никто не войдет незамеченным. Атос: А Гримо? Планше: Он на конюшне стережет лошадей.
Наконец все успокаивается, все ложатся спать: Планше – на соломе, друзья – на кровати, но вскоре кто-то пытается открыть дверь. Троица мгновенно просыпается.
Планше: Кто там? (молчание, потом голос) Голос: Простите, я ошибся дверью.
Едва забрезжил рассвет, со двора донеслись громкие крики и ругань. Атос резко вскочил – ему послышался голос Гримо. Выглянув в окно он видит, как обслуга трактира избивает Гримо палками от вил. Гримо обороняется от них точно такой же рукояткой, но он один. Прежде, чем хозяин успевает броситься к нему на помощь, Гримо падает, получив удар по голове. Друзья поспешно приводят себя в порядок, д'Артаньян и Планше бегут узнать насчет лошадей, а Атос, убедившись, что Гримо ранен не серьезно, идет к трактирщику, чтобы расплатиться за ночлег. Гасконец и Планше остаются снаружи. Толстяк, сделав мушкетеру знак следовать за ним, проводит его в комнатку с низким потолком и садится за конторку. Атос вытаскивает кошелек, чтобы уплатить, бросает на стол два пистоля, небрежно поглядывая по сторонам. Трактирщик пробует монеты на зуб и, неожиданно:
Трактирщик: А! Монеты фальшивые! Это не золото! Держите их, это фальшивомонетчики! Атос: Мерзавец! Я тебе уши отрежу!
В это мгновение четверо вооруженных мужчин врываются через боковые комнаты и бросаются на Атоса.
Атос: Я в ловушке! Скачи, д'Артаньян! Пришпоривай! (cтреляет из пистолета) Д'Артаньян: (взлетая в седло одной из двух лошадей, привязанных у входа) Планше, что с Атосом? Планше: (не отставая от хозяина) Я видел, что он выстрелами уложил двоих, и сквозь стекло мне показалось, что он рубится с остальными. Д'Артаньян: Молодец! И его пришлось покинуть! Может, и нас ожидает подобная участь! (сквозь зубы) Вперед! Ты славный малый, Планше!
Следующий кадр – это уже морское побережье и несущиеся вдоль кромки моря два всадника. Видны крепостные стены Кале, и в это время падает замертво лошадь д'Артаньяна. Лошадь Планше тоже не удается сдвинуть с места. Путешественники, бросив лошадей на произвол судьбы, быстрым шагом двинулись к гавани, и тут Планше пальцем указал хозяину на такого же, как они сами, путешественника со слугой, которые быстрым шагом шли к гавани, немного опережая гасконца и Планше. По дороге они останавливали встречных, о чем-то расспрашивая. Д'Артаньян почти вплотную подошел к этому дворянину, и услышал, как какой-то моряк (по виду – старый морской волк), отвечает на его вопрос о возможности немедленно отплыть в Англию.
Капитан: Не было бы ничего проще отплыть хоть сейчас: моя шхуна под парусами. Но сегодня пришел приказ не выпускать никого без разрешения кардинала. Дворянин: У меня есть такое разрешение. Вот оно. Капитан: Нужна отметка начальника порта. Но потом не ищите другой шхуны. Дворянин: Где найти начальника? Капитан: Он в своем загородном доме. Во-он там, у подножия холма. Дворянин: Хорошо. А вы готовьтесь к отплытию. Капитан: Да я готов хоть сию минуту отдать швартовы. Лучше уж вы поторопитесь.
Дворянин со слугой зашагали по направлению к холму, а д'Артаньян с Планше неотступно следовали за ними по дороге, сохраняя дистанцию в десяток шагов. Утоптанная дорога скрадывала звон шпор, да и по дороге им встречалось немало прохожих. Когда неподалеку замаячила небольшая рощица, д'Артаньян стремительно сократил расстояние между собой и неизвестным молодым дворянином, и нагнав его, положил ему руку на плечо. Тот обернулся.
Д'Артаньян: Сударь, вы очень спешите? Дворянин: Очень. А в чем дело? Д'Артаньян: Я тоже очень спешу, и хотел бы попросить вас об одной услуге. Дворянин: Какой? Д'Артаньян: Пропустить меня вперед. Дворянин: Сожалею, но я не могу уступить вам очередь. Д'Артаньян: Сожалею, но я вынужден пройти первым, хоть я и иду вторым. Дворянин: По приказу короля! Д'Артаньян: По собственному желанию! Дворянин: Да вы, кажется, ищите ссоры? Д'Артаньян: Вам это только кажется? Дворянин: Что вам нужно? Д'Артаньян: Приказ, который есть у вас и которого нет у меня! Дворянин: Надеюсь, вы шутите? Д'Артаньян: Я никогда не шучу в подобных случаях. Дворянин: Пропустите меня! Я граф де Вард, и у меня приказ от кардинала. (пытается пройти, но гасконец, положив руку на эфес своей шпаги, ясно дает понять, что не пропустит его) Не рассчитывайте, что я вас пропущу. Мой храбрый юноша, я разобью вам голову. Любен, пистолеты! Д'Артаньян: Планше, займись слугой, пока я разберусь с господином.
Планше, повалив Любена, поставил ему колено на грудь. Д'Артаньян, тем временем, выхватив шпагу, скрестил ее с противником. У дерущихся места было немного, благодаря лесной тропинке они оказались как бы на фехтовальной дорожке, и в течении пары минут гасконцу удалось трижды ранить своего противника, приговаривая при каждом ударе: "Это за Атоса! Это – за Портоса, а это – за Арамиса!" Дворянин упал, и д'Артаньян нагнулся над ним, чтобы взять приказ. Но раненный, не выпустивший шпаги из рук, нанес укол юноше, проговорив: " Это лично вам!" Д'Артаньян в бешенстве нанес ему последний удар, выкрикнув: "А это – за меня! Лично вам, на закуску!" Раненый потерял сознание, а гасконец вместе с Планше, связав Любена и оттащив его с хозяином в кусты, бегом бросились к дому начальника порта. В доме начальника порта д'Артаньяна сразу провели к самому начальнику, которому он предъявил пропуск. Начальник, маленький, юркий человечек, внимательно рассмотрел бумагу, только что не обнюхал ее. Потом вернул приказ молодому человеку со вздохом удовлетворения.
Начальник: Ну что ж, бумага в полном порядке. Нам было приказано всячески содействовать тем, у кого она будет на руках. Вам никто не пытался помешать в дороге? Д'Артаньян: Пытались! Некий господин д'Артаньян: молодой человек, красивый, изящный, богато одет и слуга у него по имени Любен. Начальник: Мы непременно задержим его, если только он нам попадется на глаза. А вы, со своей стороны, не забудьте передать Его преосвященству мое глубочайшее уважение и преданность. Д'Артаньян: Непременно передам!
Обойдя кружным путем рощу, Д'Артаньян и Планше вернулись в гавань, где их дожидалась шхуна. Едва были отданы швартовы и судно вышло в открытое море, раздался залп: порт закрыли. На следующий день французы уже были в Лондоне. Д'Артаньян написал на бумажке имя Бэкингема, и показывая ее, они узнали, в какой стороне искать дворец герцога. Взяв двух почтовых лошадей, путешественники очень быстро добрались до дворца. Им повезло: они встретили Патрика, слугу Бэкингема, который говорил по-французски. Теперь уже втроем они отправились на поиски герцога, который был на охоте. Берег ручья, заросший камышами, служил местом соколиной охоты для короля Карла 1 и герцога Бэкингема. Откуда-то сверху, из зарослей, густо покрывавший песчаный откос, раздался голос герцога, звавшего своего сокола. Патрик радостно встрепенулся, и сделал знак д'Артаньяну подождеть.
Патрик: Это герцог. Подождите здесь, я сообщу Его светлости, что к нему гонец из Франции. Как вас представить. Д'Артаньян: Скажите господину герцогу, что его ждет человек, затеявший с ним ссору на мосту близ Самаритянки. Он поймет, кто его ждет. Патрик: Странная рекомендация. Д'Артаньян: Не сомневайтесь, она наилучшая из всех возможных.
Патрик вернулся через несколько минут, и не один, а в сопровождении герцога. При виде д'Артаньяна, Бэкингем сразу сообразил, что его привели в Англию чрезвычайные события.
Бэкингем: С королевой ничего не случилось? Д'Артаньян: Ей грозит большая опасность, от которой ее может оградить ваша милость. Вот письмо. Бэкингем: (читая письмо и бледнея на глазах) О небо! Что я узнаю! Патрик, предупреди короля, что я возвращаюсь в Лондон в виду чрезвычайных обстоятельств. (обращаясь к д'Артаньяну) Едем, сударь, едем, и поскорее!
Диана Корсунская , спасибо. Еще бы режиссер нашелся такой, который бы уважил если не текст, так хоть папашу Дюма и спрятал свою бурную фантазию в кармашек. Вот англичане в старом фильме ББС уважили, не посчитали для себя зазорным почти слепо следовать тексту.
Отправлено: 18.01.18 16:04. Заголовок: Глава 21. "Поск..
Глава 21.
"Поскорее" у Бэкингема означало только одно – препятствий в дороге не существует. Они вихрем неслись по городу, сшибая прохожих, провожаемые проклятиями и угрозами. Влетев во двор собственного дома, Бэкингем соскочил с седла и, не заботясь более о лошади, устремился в дом. Д'Артаньян последовал за ним, но обернулся, чтобы посмотреть, что стало с превосходными скакунами, достоинства которых он успел оценить. Выбежавшие из дома слуги уже уводили лошадей в конюшню. Бэкингем, нигде не останавливаясь, и не задерживаясь, провел молодого человека в роскошно обставленную комнату, в алькове которой виднелась дверь, полускрытая обивкой. Герцог открыл дверь ключиком, висевшим у него на цепочке на шее, и поманил д'Артаньяна, скромно остановившегося на пороге.
Бэкингем: Идемте, и, если вы будете иметь счастье предстать перед Ее величеством, вы расскажите ей все, что видели.
Они оказались в маленькой часовне, обитой шелком, ярко освещенной множеством свечей. Над подобием алтаря, под балдахином из голубого бархата, увенчанного алыми и белыми перьями, стоял портрет Анны Австрийской в полный рост. На алтаре д'Артаньян заметил ларец розового дерева, в котором хранились алмазные подвески. Герцог опустился на колени, раскрыл ларец и вынул подвески, скрепленные в виде банта. (12 алмазных подвесков представляют из себя 6 голубых лент, с обеих концов заканчивающихся золотыми наконечниками, усыпанными алмазами. Их можно использовать и как ленты, скрепляющие края деталей камзола, рукавов, а можно и увязав в один бант, приколоть к плечу). Бэкингем, все так же стоя на коленях, стал целовать каждый из подвесков, и, внезапно, испустил задавленный крик.
Д'Артаньян: Милорд, что с вами? Бэкингем: Не хватает двух подвесков. Их осталось всего десять! Д'Артаньян: Милорд их потерял или предполагает, что они у него украдены? Бэкингем: (уверенно, вставая с колен) Их у меня украли, ленты, на которых они держались, обрезаны. Д'Артаньян: Милорд, если бы вы догадались, кто это мог сделать, может, еще не поздно поймать этого человека? Бэкингем: Я надевал их всего раз: на бал в Виндзоре. И графиня Винтер, с которой я был в ссоре, искала на этом балу примирения. Это была месть ревнивой женщины. Больше я ее не видел. Послушайте, я понял: эта женщина – шпион кардинала! Д"Артаньян: Так что же – его шпионы разбросаны по всему миру? Бэкингем: О, кардинал – страшный противник! Но на когда назначен бал? Д'Артаньян: (упавшим голосом) На будущий понедельник! Бэкингем: Так у нас еще целых пять дней! Патрик!
Камердинер появляется на пороге.
Бэкингем: Моего ювелира и секретаря!
Дальше начинается беготня слуг, приказы, которые Бэкингем диктует своему секретарю, палят пушки, возвещая закрытие всех портов Англии, и, наконец, появляется ювелир Бэкингема. Д'Артаньян на всю эту суету смотрит, едва не выпучив глаза, сраженный наповал единоличной властью герцога, который заявил секретарю, что он решил объявить Франции войну, и закрытие портов – первое враждебное его действие по отношению к этой стране.
Бэкингем: (обращаясь к д'Артаньяну) Теперь подвески если и попадут во Францию, то только после вас: ни одно судно не выйдет в плавание без моего приказа. И не смотрите на меня с таким удивлением: моя истинная королева – Анна Австрийская, по одному ее слову я готов изменить интересам моей страны, и тому пример – этот портрет. Цена его - измена слову, которое я дал защитникам Ла Рошели, пообещав им свою поддержку. (обращается к ювелиру, покорно ожидавшему его приказаний) Господин О'Рейли, взгляните на эти алмазные подвески, и скажите мне, во сколько вы оцениваете каждый из них? Ювелир: Полторы тысячи пистолей каждый, милорд. Бэкингем: Здесь не хватает двух. Сколько времени вам потребуется, чтобы их изготовить? Ювелир: Неделя, милорд. Бэкингем: Я плачу вам три тысячи за каждый и даю времени до послезавтра. Ювелир: Милорд получит их. Бэкингем: С этой минуты вы – мой пленник, господин О'Рейли. Вам, конечно, будет дозволено видеть вашу супругу, но все работы вы будете проводить у меня. Напишите, кто из ваших подмастерьев вам необходим и дайте им список всего, что вам понадобится. Чек на дополнительные тысячу пистолей заставит вас забыть о неудобствах, доставленных вам. А теперь, господин д'Артаньян, что вы пожелаете? Д'Артаньян: Постель. Это то, что мне сейчас нужнее всего.
На третий день, в одиннадцать часов утра, герцог Бэкингем вручил молодому гасконцу 12 подвесков, два из которых были поддельными, но ничем не отличались от настоящих. Герцог оставил себе ларец на память, последнюю память о королеве.
Бэкингем: (в упор глядя на д'Артаньяна) А теперь, как мне хоть как-то расквитаться с вами? Д'Артаньян: (краснея до корней волос) Поговорим начистоту, милорд, и взвесим все, чтобы не было недоразумений. Я служу королю и королеве Франции, и состою в гвардейской роте господина Дез Эссара, который так же, как и господин де Тревиль предан Их величествам. Более того, я бы не совершил всего этого, если бы не одна особа… Бэкингем: (улыбаясь) Я, кажется, знаю эту особу. Это… Д'Артаньян: ( живо) Я не называл ее имени! Бэкингем: Следовательно, этой особе я должен быть благодарен за вашу самоотверженность? Д'Артаньян: Так оно и есть, милорд. Потому что я охотнее теперь встретился бы с Вашей светлостью на поле битвы, чем в Виндзорском парке или коридорах Лувра. Вы так же мало обязаны мне сейчас, как и при первом свидании у Самаритянки. Бэкингем: (задумчиво) Мы говорим: "Горд, как шотландец" Д'Артаньян: А мы говорим: " Горд, как гасконец". Гасконцы – это французские шотландцы. (кланяется, собираясь уходить) Бэкингем:(останавливая его) Вы собрались уходить, но как вы рассчитываете попасть во Францию? Как вы выберетесь из Англии? Д'Артаньян: Да, правда… я забыл, что Англия – остров, и что вы – владыка его. Бэкингем: Отправляйтесь в порт, спросите бриг "Зунд". Он доставит вас в малоприметную гавань Сен-Валери. Там вы найдете трактир, единственный в этом месте, и скажете его хозяину всего одно слово "Forward", что означает "Вперед". Это пароль. Хозяин даст вам лошадь. На каждой из четырех станций, адреса которых вам даст этот человек, вас будут ждать такие же лошади, которых вы потом велите привести по указанным вами адресам. Эти лошади снаряжены, как для похода. Они вам и вашим друзьям пригодятся в будущей войне с нами. Цель оправдывает средства, как говорят у нас. Д'Артаньян: Хорошо, я согласен, милорд. И, даст бог, мы сумеем воспользоваться вашим подарком! Бэкингем: Вашу руку, молодой человек! Быть может, мы с вами встретимся на поле битвы. Но пока, полагаю, мы расстаемся добрыми друзьями? Д'Артаньян: Да, милорд, но с надеждой вскоре сделаться врагами. Бэкингем: Будьте покойны, обещаю вам это! Д'Артаньян: Полагаюсь на ваше слово, милорд.
Кланяется герцогу и покидает дворец. Следующий кадр – д'Артаньян у господина Тревиля, который, пожав ему руку, сообщил, что рота гвардейцев несет караул в Лувре. Д'Артаньян, явившись во дворец, и вызвав мадам Бонасье, незаметно передает ей подвески.
Отправлено: 22.01.18 15:41. Заголовок: Глава 22. Городская..
Глава 22.
Городская ратуша, перед которой еще засветло начинается суета. Снуют посыльные, слуги, офицеры. Изнутри доносится визг пил и стук молотков – там сооружают специальный помост для приглашенных дам. Постепенно темнеет, близлежащие улицы и площадь ярко освещаются разноцветными фонарями. Ровно в полночь раздаются приветственные крики – это показался король. Тот час, городские старшины в суконных мантиях, которым предшествуют шесть сержантов с факелами в руках, вышли на лестницу, чтобы приветствовать короля. Король – в парадном одеянии, его сопровождает вся знать. Он грустен и чем-то озабочен. Он проходит в приготовленную для него комнату, где на кресле разложен его маскарадный костюм. В то же время появляется королева в сопровождении своих дам. Ее точно так же встречают старшины. Когда она проходит в зал, приподнимается портьера в небольшой ложе и виден кардинал, одетый испанским грандом. Он пристально всматривается в королеву и по его лицу пробегает улыбка удовлетворения – на королеве нет подвесок. Королева стоит, обмениваясь словами со старшинами, когда к ней подходит король, за спиной которого маячит кардинал.
Король: (голосом, дрожащим от гнева) Позвольте вас спросить, сударыня, почему вы не надели алмазные подвески? Ведь вы же знали, что мне было бы приятно видеть их на вас. Королева: Я боялась, как бы в этой толпе не случилось с ними чего-нибудь. Король: Вы сделали ошибку. Я подарил их вам, чтобы вы их носили. Королева: В таком случае, я велю немедленно послать за ними в Лувр. Король: Пошлите, и поскорее: балет начинается через час.
Королева безмолвно склонилась в поклоне и удалилась в свою комнату, чтобы переодеться. Король проследовал к себе для того же. Несколько минут царит некоторая нервозность: придворные видели, что что-то произошло между царственными супругами, но никто ничего не слышал: король и королева говорили очень тихо. Наконец появляется король в охотничьем костюме, готовый к балету; в этот момент к нему подходит кардинал и протягивает ему крохотную шкатулку.
Король: Что это? Кардинал: Если королева наденет подвески, сочтите их. Если окажется, что двух не хватает, спросите у нее, кто мог похитить у нее эти два.
Король не успевает спросить кардинала, что все это значит, потому что в зале, под вздох всеобщего восхищения, появляется королева. На ней фетровая шляпа с голубыми перьями, жемчужно-серый бархатный лиф с алмазными застежками и голубая атласная юбка, расшитая серебром. У левого плеча бант, сверкающий алмазными подвесками. Начинается балет. ( тут ничего придумывать не надо: музыка, хореография, костюмы – все решено королем Луи 13 в действительности. Надо только обратиться к первоисточнику). Пока идут танцы и перемены партнеров король и кардинал все пытаются сосчитать подвески, но у них ничего не получается. Наконец, балет закончился, и король бросается к жене.
Король: Благодарю, что вы были так внимательны к моим желаниям, но, мне кажется, что у вас недостает двух подвесков, и вот я вам возвращаю их. (протягивает ларчик с подвесками) Королева: (радостно и удивленно) Еще два! Значит, у меня их будет четырнадцать! Король: (знаком подозвав кардинала) И что все это значит, господин кардинал? Кардинал: Это значит, Ваше величество, что я не решился самостоятельно преподнести мадам эти подвески, и прибег к вашей помощи. Королева: (с понимающей улыбкой) Я тем более благодарна Вашему преосвященству, что эти два вам, наверное обошлись во столько же, сколько все двенадцать Его величеству. (и, поклонившись королю и кардиналу, королева удалилась в свою комнату, чтобы переодеться).
Камера, наконец-то, обращается к затерянному в толпе гостей гасконцу, который наблюдает эту сцену с понимающей улыбкой. Чья-то ручка ложится ему на плечо, и, обернувшись, он видит мадам Бонасье. Приказав ему жестом хранить молчание, она проводит молодого человека переходами и лестницами в маленькую переднюю, и, жестом же, приказав ему оставаться в ней, исчезает. Д'Артаньян терпеливо ждет, вслушиваясь в голоса из-за портьеры. Он ничего не видит, но из-за приоткрытой двери, прикрытой портьерой, льется на пол слабый свет. Внезапно край портьеры приподнимается, и юноша видит протянутую женскую ручку. Он падает на колено и припадает губами к этой руке. Почти сразу же рука исчезает, оставив в его ладони кольцо. Это – его награда. Д'Артаньян надел перстень на палец и продолжил ждать уже в полнейшей темноте. Наконец, дверь открылась, и вбежала мадам Бонасье.
Д'Артаньян: Вы! Наконец-то! Констанс: (зажимая ему рот рукой) Молчите! Молчите, и уходите той же дорогой, которой вы пришли. Д'Артаньян: Но когда и где я увижу вас? Констанс: Вы узнаете это из той записки, что найдете у себя дома. ( и она выпроваживает юношу. Тот покорно следует ее приказанию: он влюблен по уши.
Отправлено: 22.01.18 22:08. Заголовок: Стелла , все просто ..
Стелла , все просто замечательно, но..... очень уж подробно. Это получается уже сериал, каждые две главы- часовая серия, если не больше. Ты пишешь именно в расчете на сериал?
Отправлено: 08.02.18 18:08. Заголовок: Глава 23. Д'Арт..
Глава 23.
Д'Артаньян влетает в полуоткрытую входную дверь своего дома и, увидев Планше, который ему отворяет дверь его квартирки, задает ему только один вопрос:
Д'Артаньян: Приносили мне письмо? Планше: (с хитрой улыбкой) Нет, но есть письмо, которое пришло само. Я нашел его на столе у вас в спальне, а ведь я не расставался с ключом от вашей квартиры. Д'Артаньян: Где это письмо? Планше: А я там его и оставил. (бурчит себе под нос) Виданное ли дело: письма, которые приходят сами по себе в наглухо закрытую комнату. И ведь окошко тоже было затворено. Наверняка, здесь дело не обошлось без нечистой силы!
Д'Артаньян, тем временем, находит на столе письмо, поспешно срывает печать и читает: "Вас хотят горячо поблагодарить от своего имени и от имени другого лица. Будьте сегодня в десять часов вечера в Сен-Клу, против павильона, примыкающего к дому г-на д'Эстре. К.Б."
Для молодого человека, влюбленного впервые, подобное письмо – уже часть любовных грез. Поэтому, не слушая бурчания Планше, д'Артаньян отправился спать, чтобы в своих грезах о мадам Бонасье ночью, найти им подтверждение на назначенном свидании. На следующее утро, едва проснувшись, д'Артаньян позвал Планше, который откликнулся только после второго раза.
Д"Артаньян: Планше, к семи вечера подготовь, пожалуйста, лошадей, и приведи в порядок мушкет и пистолеты. Планше: (с дрожью в голосе) Так мы опять отправляемся в поход? Д"Артаньян: Успокойся, речь идет о простой прогулке. Планше: Да, вроде предыдущей, когда лил дождь из пуль, а из земли росли капканы. Д'Артаньян: (презрительно оглядывая слугу) Если вы боитесь, господин Планше, я поеду без вас. Лучше быть одному, чем со спутником, который трясется от страха. Похоже, ты израсходовал всю свою храбрость за один раз. Планше: (с обидой) При случае, сударь, вы убедитесь, что кое-что у меня еще осталось. Я буду готов в назначенный час. Только, позвольте вам заметить, что в конюшне у гвардейцев стоит всего одна лошадь. Д'Артаньян: К вечеру будет четыре. Планше: Так мы ездили покупать лошадей? Д'Артаньян: Именно так. (делает Планше предостерегающий знак и выходит. На пороге он сталкивается с Бонасье) Бонасье: А, мой уважаемый жилец. Где это вы пропадали так долго? Д'Артаньян: Мы с друзьями провожали господина Атоса на воды в Форж, где мои друзья и остались. Бонасье: Ну, а вы не преминули поспешить в Париж. Таким красавцам, как вы, любовницы не дают длительных отпусков, и вас ждали в Париже с нетерпением, не так ли? Д'Артаньян: (не замечая постного выражения лица у собеседника) Да, ждали, и, могу вас уверить, с огромным нетерпением. Бонасье: И вас вознаградят за вашу поспешность? Д'Артаньян: О, только бы ваши слова сбылись! Бонасье: Так вы поздно вернетесь? Д'Артаньян: К чему этот вопрос? Вы собираетесь дожидаться меня? Бонасье: Нет, что вы, но после всех моих неприятностей, а вам, должно быть, неизвестно, что я еще успел побывать под арестом в Бастилии… Д'Артаньян: В самом деле? Бонасье: Да-да, и я без содрогания не могу вспоминать все эти запоры, двери, решетки, это чудовище Лафема… словом, я пугаюсь каждого стука двери. Д'Артаньян: В таком случае, не пугайтесь, если я вернусь среди ночи или вообще не вернусь этой ночью. Кстати, вам не удалось узнать, кто же все-таки выкрал вашу супругу? Бонасье: Не удалось, и жена моя клянется, что тоже не знает. Д'Артаньян: А она не посетит сегодня супружеский кров? Бонасье: (важно) Обязанности в Лувре призывают ее сегодня задержаться на службе. Д'Артаньян: (со смехом) Тем хуже для вас, любезный хозяин, тем хуже для вас! (уходит, все так же смеясь над собственной шуткой.) Бонасье: (загробным голосом) Желаю вам повеселиться!
Д'Артаньян, тем временем, решил навестить капитана де Тревиля. Он и находит его в собственном доме, в прекрасном расположении духа: Их величества были весьма любезны с ним на балу. Насвистывая марш мушкетеров, капитан стоит у окна, созерцая, как внизу мельтешат его солдаты, просители и посетители. Довольная улыбка топорщит его усы, а когда лакей докладывает, что его желает видеть гвардеец д'Артаньян, де Тревиль круто оборачивается, и делает знак лакею покинуть комнату.
Тревиль: (старательно осматривая все углы комнаты, чтобы убедиться, что они одни, и даже заглядывая за портьеры и занавеси на окнах) А теперь поговорим о вас, мой юный друг. Совершенно ясно, что именно ваше возвращение – причина радости королевы и гнева Его высокопреосвященства. Теперь вам следует быть начеку и опасаться всего. Д'Артаньян: Чего мне опасаться, если я пользуюсь такой благосклонностью Ее величества. Тревиль: Эта благосклонность может выйти вам боком, потому что кардинал никогда не забудет о той шутке, что с ним сыграли. А я подозреваю, что шутник – из числа моих знакомых. (и он погрозил пальцем гасконцу) Д'Артаньян: Неужели ему что-то известно о моей поездке в Лондон? Тревиль: Так вы были в Лондоне? И привезли оттуда этот прекрасный алмаз? Алмаз, подаренный врагом – дурная примета. Д'Артаньян: Этот алмаз подарен мне королевой. Она мне его вручила после бала, протянув мне руку для поцелуя. Тревиль: (выпучив глаза) О, неосторожная! В присутствии свидетелей? Д'Артаньян: Успокойтесь, сударь этого никто не видел: я был за портьерой, а Ее величество протянула мне руку из соседней комнаты. Тревиль: Узнаю женщин! Все, что таинственно и романтично привлекает их. Но вы не узнаете королеву, если встретите ее. Д'Артаньян: Да, но по этому алмазу... Тревиль: (перебивая его) Хотите совет друга? Продайте перстень. У пистолей нет имени, а у этого алмаза – есть. И страшное имя. Д"Артаньян: Продать перстень, подаренный мне королевой? Но это – святотатство! Тревиль: Тогда поверните его камнем внутрь. Таких алмазов бедные гасконские кадеты не находят в шкатулке у матери. Я бы, на вашем месте, опасался всего и вся. Д'Артаньян: Что же мне делать? Тревиль: На вашем месте, я бы сегодня же отправился узнать, что произошло с вашими спутниками. У меня нет никаких сведений о них. Право, они достойны того, чтобы вы позаботились о них. Где вы с ними расстались? Д'Артаньян: С Портосом – в Шантильи с дуэлью на носу, с Арамисом – в Кревкере с пулей в плече и с Атосом – в Амьене, с нависшим над ним обвинении в сбыте фальшивых денег. Тревиль: А как вы сами выбрались? Д'Артаньян: (самодовольно) Чудом. Пригвоздив к дороге в Кале графа де Варда. Тревиль: Этого еще не хватало! Родственника Рошфора. Нет, уезжайте немедленно! Д"Артаньян: Я последую вашему совету, но только попозже. У меня неотложное дело. Тревиль: Женщина? Д'Артаньян: Да, сударь. Тревиль: Обещайте, что если ночью вас не убьют, вы утром уедете. Д"Артаньян: Обещаю.
Д'Артаньян обошел квартиры друзей, но никто из них не вернулся. В гвардейских казармах Планше чистил троих доставленных лошадей. Он страшно обрадовался д'Артаньяну.
Планше: Доверяете вы нашему хозяину? Д'Артаньян: Бонасье? Планше: Пока вы с ним разговаривали, я наблюдал за ним. Он менялся в лице несколько раз. Знаете, на кого похожа его физиономия? Д'Артаньян: Нет. Планше: На физиономию предателя. Вдобавок, как только вы вышли, он схватил шляпу и побежал в противоположную сторону. Д'Артаньян: Все это действительно подозрительно. В крайнем случае, Планше, мы не заплатим ему за квартиру. А пока, любезный, будь готов к вечерней прогулке.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 50
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Если же и временный бан не побуждает нарушителя пересмотреть стиль своего поведения, форум Дюмания прощается с ним навсегда.
Если в течение месяца с момента вынесения замечания участник, которому оно было объявлено, демонстрирует лишь миролюбие и уважение к другим обитателям форума, замечание снимается.
Начинаем! 
Всем авторам - удачи! 
Присоединяйтесь!!! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума