Форум

Есть отличная статья Бориса Бурды "Десерты Черной королевы", именно она, однажды попавшись мне в одном из номеров журнала "ИСТОРИИ" ("STORY"), заставила задуматься о "другой" Екатерине Медичи. Я, конечно, и раньше была далека от того, чтобы вешать на нее всех собак, но как-то рассматривать всю ее жизнь сквозь призму любви (к мужу, к детям, к власти, к красоте и т.д.), я не пробовала. Плюс в статье оказалось столько милых мелочей, раскрывающих женскую натуру Екатерины и ее неиссякаемое новаторство.

Вот эта статья целиком

цитата:

Десерты Черной королевы
Автор: Борис Бурда

Жила-была королева. Маленькая, неказистая, не любимая мужем. Но для красоты жизни она сделала столько, сколько не сумела ни одна самая роскошная фаворитка. Как это у неё получилось?

Екатерина Медичи, королева-мать, вышла замуж за сына французского короля самым волшебным образом. Она принадлежала к роду Медичи, а это откровенное признание в купеческом происхождении, малопригодном для трона. Когда-то гордый лидер Национального собрания Франции Мирабо заявил, что помнит в своем роду один единственный мезальянс – это Медичи. Правда, отец Екатерины Медичи уже носил титул герцога Урбинского, но герцог в первом поколении – это далеко не король в десятом, как её будущий супруг.

Обстоятельства рождения девочки были печальнее некуда: Екатерине не исполнилось и месяца, как её родители покинули сей мир. А когда ей было десять лет, Флоренция восстала против Медичи, и наследнице выпадал жребий либо недолго постоять обнажённой на городской стене под огнём нападавших, либо быть отданной на потеху солдатам. Но вышло иначе. Ребёнка спас папа Климент VII, родной дедушка Екатерины, он же потом благополучно нашёл ей жениха, удачно вписавшегося в его политические расчёты, – второго сына французского короля Франциска I Генриха.

Сговорились о приданом, и четырнадцатилетняя невеста отправилась к своему столь же юному жениху. Не понравится мужу или, что ещё хуже, свёкру – будут держать в задних комнатах дворца как нагрузку к приданому. Выход был один – этим ребятам нужно было понравиться.

Чем будем удивлять?
И Екатерина проявила изобретательность. Ну не хватает ей роста – а на что знаменитые итальянские обувщики? Впервые за всё Новое время она появляется в обуви на каблуках и прямо на бракосочетании! Окружение короля и публика сражены и начинают осваивать ноу-хау, а новоиспечённая супруга Генриха II становится центром внимания в буквальном смысле с первых шагов. И это было только началом сюрпризов.

Не полагаясь на отсталых франков, Екатерина привозит с собой сотни флорентийских поваров – хранителей древних традиций, восходящих аж к трапезам римских императоров. Они-то и научили потомков разрушителей Рима, каким концом положено спаржу в рот запихивать. Мы всё шутим про французские соусы, что и татарский, и голландский, и польский, и английский, и испанский, и ещё бог знает какие соусы на самом деле французские. А с кого начался этот соусный беспредел? С тех самых флорентийских поваров.
Отдельный разговор – личный вклад королевы в популяризацию трюфелей, брокколи, зелёного горошка и даже бисквитов. Вспомните завтрак, которым угостил король Людовик XI Квентина Дорварда в романе Вальтера Скотта примерно за шестьдесят лет до свадьбы Екатерины. Пирог с мясом, мясное рагу с чесноком, кусок окорока, булочки и вино – и ни единого соуса! А ведь этот завтрак считался роскошным…

Ну, и главное: на её свадьбе презентовали революционное блюдо – мороженое. Искусники, привезённые Екатериной, включали в состав «сладких льдинок» не только сладости и фруктовый сок, но ещё и молоко, а это фактически современный десерт. За 34 дня, которые длилась свадьба, повара Екатерины подали 34 вида мороженого – новый вид каждый день. «Сладкая» королева начала шахматную партию с удачного хода.

Не влезай – убьёт
Жадина-судьба сдала Екатерине очень слабые карты. Маленькая, рыжая, пучеглазая, толстая, огромный лоб, на котором, как шутили остряки, можно было бы разместить ещё одно лицо, то есть практически залысина... На что оставалось уповать? На изобретательность, а с этим у будущей королевы всё обстояло очень неплохо. Супруга она искренне полюбила, но вот с взаимностью не срослось: Генрих попал в сети обольстительной Дианы де Пуатье, старше его почти на двадцать лет. Как бороться невзрачной птичке со зрелой красавицей?

Екатерина, изумив всех, становится лучшей подругой фаворитки. Диане можно не нервничать, что король обзаведётся новой красивой женой, потому что сдержанная Екатерина не даёт поводов к недовольству, а законная супруга вместо опасного врага получает поддержку на самом слабом фронте – Диана регулярно напоминает королю о супружеских обязанностях. Престолу нужны наследники, ведь бесплодие чревато разводом, а это в планы фаворитки не входит.

Две умницы, одна из которых красавица, нервы своему мужчине не трепали. Екатерина строит отношения продуманно: муж уважает её терпение и такт, свёкор ценит остроумие и спортивность. Она умеет скакать на лошади, как амазонка, упираясь правой ногой в стремя, а левой – в ленчик седла, и охотиться на дичь не хуже мужчин. Между делом она продвигает всяческие новшества: например, вводит в обиход панталоны для дам, не расслышав недовольства святош. Она была новатором, но границ не переступала. Ведь времена стояли, что говорить, жутковатые, и всё что угодно могло случиться с людьми королевской крови.

Старший брат Генриха, наследник престола Франсуа в августе 1536 года выпил стакан холодной воды и скоропостижно скончался от неясной болезни. Графа Себастьяно Монтекукколи, между прочим, соотечественника Екатерины (ей потом это припомнят, да и смерть мужа задним числом припишут), подавшего дофину злосчастный стакан, четвертовали, а части тела развесили на воротах Лиона.

Генрих II автоматически превратился в наследника престола, а бесплодие Екатерины начало всех решительно нервировать, тем более что Генрих уже успел доказать, что к размножению способен: от него родилась дочь, которую он признал. Развод стал настолько вероятным, что уже называли кандидатуры невест. Но находчивая Екатерина отыскивает врача, сумевшего помочь в её беде. По одной из версий это был королевский медик Жан Фернель, который, как рассказывают, помимо лекарств дал дофине совет касательно поз, делающих зачатие более вероятным. И вот через десять лет после бракосочетания Екатерина дарит супругу первого ребёнка, причём сразу сына.

Забегая вперёд, скажем, что это было только начало. С 24 до 36 лет Екатерина истово трудилась на династию Валуа, родив десять детей, из которых семеро выжили, причём четверо были сыновья. Казалось, будущее семьи обеспечено более чем надёжно. Кто бы поверил, что трое сыновей Екатерины будут королями, но ни один из них не оставит стране законного наследника? Хотя разве не так сами Валуа получили престол: три сына Филиппа IV Красивого правили четырнадцать лет, но не оставили ни одного ребёнка мужского пола, из-за чего корона и перешла к Филиппу Валуа. То, что уже было, может повториться снова.

Тише едешь – дальше будешь
Тем временем пробил час Франциска. Екатерина горюет искренне: свёкор её любил, а теперь страной правит муж, а им – Диана де Пуатье. Любая бы на месте Екатерины сорвалась с гвоздя, но у этой леди отменная выдержка. Лишь один раз на вопрос Дианы: «Чем вы занимаетесь?» – она ответила, что читает историю королевства, откуда выяснилось, что во все времена шлюхи управляли делами королей. Но инцидент раздувать не стали – мало ли что в семьях бывает…

Кстати, заметим, что Екатерина – дама читающая, а интеллектуальным багажом распоряжается расчётливо. Забавляет супруга всякими милыми штучками: на одном из банкетов королю подносят трёхзубую вилочку с рукояткой из слоновой кости, которая так ему нравится, что он тут же заказывает такие же приборы для себя и одиннадцати своих придворных. Возможно, популярности вилки, как часто бывало, помогла мода: как раз начали носить широкие кружевные воротники, а человеку с роскошным воротником вилка просто необходима.

Впрочем, не только за вилку стоит поблагодарить Екатерину. Это она привезла венецианское стекло и посуду из итальянского города Фаэнца, которую позже в честь этого города стали именовать фаянсом. Более того, она изменила порядок подачи блюд за французским столом. До неё на стол метали всё подряд – и суп, и жаркое, и рыбу, и сладости. А с её лёгкой руки блюда стали вносить по очереди, из-за чего появилась отдельная подача – десерт.

Упорядочивать быт, быть поставщицей занятных гаджетов, украшать трапезы фаянсом, наводить лоск и блеск, заниматься культпросветом – чем не занятие для супруги короля? Это всё здорово, когда есть муж-король и ты номер второй. Можно спокойно увлекаться хоть дизайном, хоть флористикой, хоть фотографией. Даже плохие романы писать можно. Но судьба распорядилась так, что эстетством дело не ограничилось. Екатерина, особа, как выяснилось, амбициозная, дождалась своего часа.

Грянул он внезапно – на рыцарском турнире король, разгорячённый победами, пожелал сразиться с капитаном своей шотландской гвардии Габриэлем де Монтгомери. Тот скромно отказывался, но король настоял. Копьё Монтгомери сломалось о королевский панцирь, а его осколки выбили королю левый глаз. Генриха пытались спасти самые знаменитые врачеватели – Андрей Везалий и легенда мировой хирургии Амбруаз Паре – но всё было бесполезно, промучившись десять дней, король умер.

Он стал всего лишь вторым в страшном списке утрат королевы, правда, самым важным. Их старший сын пятнадцатилетний Франциск II занял престол, будучи к этому совершенно не готовым – ни умом, ни мужеством, ни, если честно, здоровьем. Он немедленно бросился к маменьке и попросил управлять всем тем, чем он управлять не мог, хотя и был обязан.

Екатерина не шутя оплакивала мужа. Она облачилась в траур, причём традиционному белому, считавшемуся траурным у французских королей, предпочла революционный чёрный, точно прочувствовав глубокую и мрачную символику цвета. Чёрный превратился в её фирменный цвет, воплотив и ужасы её правления, и её собственный стиль.

Траур Екатерина не снимет до конца своих дней, ни в чём другом на людях не показываясь, и к ней прилипнет прозвище Чёрная королева. Со смертью любимого супруга королева сладких десертов медленно, но верно «чернеет». Ей сорок, она уже умеет ставить таланты своих рукастых и артистичных соотечественников на службу Франции, дружить с врагами и владеет искусством дворцовых интриг.

Кстати, отношения с Дианой де Пуатье Екатерина выяснила без лишней жестокости. Заставила вернуть по описи находящиеся в её пользовании драгоценности короны (в сущности, государственное имущество) и запретила появляться при дворе. Диана благополучно дожила до шестидесяти семи, не переставая удивлять всех красотой и моложавостью, немыслимой в её годы. А Екатерина после смерти мужа похоронила в себе женщину: не снисходя до интрижек, дала вдовству себя иссушить.

Бальзак писал: «Несмотря на то что она была итальянкой и принадлежала к страстному роду Медичи, даже кальвинисты, которые возвели на неё столько клеветы, не могли приписать ей ни одного любовника». И это при средневековом-то французском дворе, по сравнению с которым хиппи выглядят просто невинными овечками!

В общем, с весёлой затейницей было покончено. Она осталась править в одиночестве и превращалась в кентавра с мужской жёсткостью и женским вероломством. Любимого мужа ей заменила любимая власть.

Обломки женственности
Хотела ли она власти? Конечно. Высокие каблуки на свадьбе – тому порука. Что это, как не заявление: «Я здесь, я королева, смотрите на меня все». Но путь Екатерины Медичи к трону смахивает на дьявольские искушения. Каждая её женская утрата – победа королевы. После каждой смерти она получала утешительный бонус, и все шансы окаменеть сердцем были налицо.

Не проходит и двух лет, как нарыв в ухе болезненного Франциска приводит к трону ее второго сына - двенадцатилетнего Карла IX. Вот теперь всё под контролем. Но не выходит. Именно в её правление религиозные распри обостряются до предела. Герцоги Гизы усиливают гонения на гугенотов. Гугенотские вожди организуют заговор с целью захватить короля, чтобы заставить его удалить Гизов. Заговор раскрывают, начинаются массовые казни. Чуть не казнили и вождей протестантов, но их жизни спасает придворная партия.

Кто же возглавил этих людей, не попавших в ловушку фанатизма? Мастерица нестандартных решений Екатерина Медичи. Будучи убеждённой католичкой, она вовсе не считала, что с гугенотами невозможно договориться. Она готова учитывать интересы противников, но её способы противостоять им выглядят своеобразно. Вся её изобретательность и ум теперь служат, чтобы раскидывать сети и ставить ловушки на врагов.

Она собирает под знамёна весьма необычное воинство, которое современники называли летучим эскадроном, а составляло его более двух сотен фрейлин Екатерины – эффектных, сексуальных, бойких и доступных. Их любовники имели милую привычку болтать в постели, а информация достигала монарших ушей. Единственное, что королева запрещала своему отряду, – это беременеть: кто же тогда будет защищать католиков? Она не поленилась углубиться в химию и фармакологию, чтобы создать для своей разведки действенные контрацептивы. Более того, учёные итальянцы придумали для них одну из первых модификаций такого продвинутого средства, как презерватив.

Заботилась Екатерина и об их привлекательности, введя в моду корсет со шнуровкой. Толстые корсажи она запретила при дворе давным-давно, а те корсеты на китовом усе, которые при ней вошли в моду, должны были утягивать талию до неслыханного размера в 13 дюймов – всего 33 сантиметра!
Даже не знаю, не приврали ли мемуаристы – конечно, и в наше время Виктория Адамс на свадьбе с Дэвидом Бекхэмом ужала корсетом талию до 40 сантиметров, а тогда, до акселерации, люди были поменьше, но всё-таки верится с трудом.

И это ещё не всё. Екатерина создала и ввела в употребление новые разновидности помады и блеска для губ, больше для себя, потому что губы у неё были бледноваты, но и для летучего эскадрона помады хватало. Но цветом губ её фантазия не ограничилась – поговаривали, что для неугодных изготавливалась и отравленная помада. Правда, факт этот не доказан и говорит лишь о том, что королеву демонизировали. До поры до времени тактика Екатерины оставалась хитроумной и не лишённой женственных затей, правда, вектор её основательно поменялся – фаянс и вилочки побоку. Главное – власть.

Если смерти, то мгновенной…
Когда Екатерина решила приблизить к себе влиятельного Генриха Наваррского, то избрала проверенное средство: предложила ему руку своей дочери Маргариты. Свадьбе не помешало даже то, что мать Генриха Жанна д’Альбре, твёрдокаменная протестантка, незадолго до свадьбы, едва подписав брачный контракт, умирает.

Разумеется, пошли разговоры, что причина смерти – отравленные парфюмером Екатерины флорентийцем Рене перчатки королевы Наваррской. Доказательств, разумеется, никаких, их обычно и не бывает.

Единственным доказанным случаем учинённого Екатериной отравления, да ещё массового, следует считать её идею относительно того, как поступить с удивительной травкой с острова Тобаго, присланной послом в Португалии Жаном Нико. По названию острова и фамилии посла понятно, что это табак, и Екатерина нашла ему применение: сушить, растирать в порошок и нюхать – это снимало головную боль от мигреней, которыми она давно страдала.

Серьёзнее другой аргумент: а зачем было вообще травить Жанну д’Альбре, если она бы непременно оказалась на свадьбе сына, а что на ней готовится, Екатерина отлично знала. Вот тут уже никаких сомнений: знала, одобряла, поощряла и лично готовила.

Почему же Екатерина организовала такой ужас, как Варфоломеевская ночь? Пожалуй, причина была единственная: она начала терять влияние на сына. Сведения об этом шли потоком и от летучего эскадрона, и от её очередной новации, воскрешающей античное наследие тирана Дионисия Сиракузского, – от дырок, просверлённых в стенах королевского замка, чтобы подслушивать и подсматривать.

Вождь протестантов адмирал Колиньи становился в глазах короля главным защитником от агрессивных Гизов, ради его советов сын начинал пренебрегать рекомендациями матери, этого Екатерина стерпеть не могла! Собравшиеся на свадьбу Генриха и Маргариты в Париж, как бычки на бойню, протестантские дворяне на время остались без своего вождя Колиньи, на которого предварительно совершили покушение, и Екатерина увидела возможность для блестящей комбинации в духе почитаемого ею Макиавелли: нанести врагам такой удар, чтобы за него было некому мстить.

От ужасающих подробностей убийства самого Колиньи и смерти пятизначного числа протестантов, убитых в основном ножами простонародья, я вас избавлю. Есть мнение, что Екатерина затевала только верхушечную резню, рассчитывая истребить максимум пару сотен протестантских вождей, но народный энтузиазм, как всегда, внёс свои коррективы. Однако в любом случае за бойню отвечала королева-мать.

С годами её терпение иссякло, одиночество и вдовство иссушило сердце. У неё никогда не было отца, дедушка Климент ограничил свою заботу, пристроив замуж, муж никогда не любил, свёкор хоть и был с ней дипломатичен, но нрав его после расправы с графом Монтекукколи был королеве известен. Да и вообще всё окружавшее её при дворе к мягкосердечию не располагало. Клубок змей, вечная «Санта-Барбара», интриги, измены, казни.

Подозрительность и жестокость одолели разум великой женщины, и она сделала заведомо проигрышный ход. После Варфоломеевской ночи всё пошло наперекосяк. Заговоры, вражда сыновей за престол, скорая смерть Карла IX от туберкулёза. Последние его слова были: «О, мать моя…» – он привык обращаться к ней при любых сложностях.

Что же до версии, что именно мать его и отравила, пропитав мышьяком страницы книги, то не воздержусь от вопроса: а не могла ли она, пользуясь его абсолютным доверием, сделать это проще? Скорее всего, это домыслы, но ведь, согласитесь, они созданы совершенно в иезуитском стиле Медичи и в духе чёрной репутации Екатерины, сложившейся после кровавой резни.

Труженица
После смерти Карла IX страной, пользуясь советами матери и сваливая на неё, что посложнее, правит любимец Екатерины Генрих III. Она же трудится, как каторжная, пытаясь хоть что-то сделать с разваливающейся страной, в которой нет ни денег, ни согласия. Она даже решает сугубо технические вопросы интендантства и военной инженерии: по её приказу укрепляют Париж.

Вопросы строительства её всегда привлекали. Постройка Тюильри началась по её распоряжению, и, похоже, она давала архитекторам непосредственные указания, без труда разбираясь в чертежах. Сад её мечты Тюильри разбили на итальянский манер, с обилием клумб и разбегающихся в разные стороны дорожек, и он являл собою вовсе не то открытое пространство с редкими скульптурами, каким выглядит сейчас, был гораздо изощрённее и загадочнее.

Но главным для королевы стал всё-таки дом. Она не любила угрюмый дворец, где жили сыновья, ей хотелось изящества, женственности, красоты, даже легкомыслия – всего, чего не дала судьба. А гены итальянки из рода Медичи требовали изысков, лепнин, картин, жизнерадостного великолепия.

Дворец Тюильри, резиденция французских монархов, – чудесный пример сублимации, а заодно и памятник династии Валуа. Он пережил три революции и, соответственно, три попытки захвата, ибо, по понятию восставших, подлежал уничтожению как оплот монархии. Он переделывался Наполеоном в духе сурового ампира, едва не сгорел в огне Парижской коммуны и долго лежал в руинах.

К нему, как и к его создательнице, судьба была немилосердна. Он выжил чудом, как, впрочем, чудом выжил и образ другой Екатерины Медичи – не убийцы и отравительницы, а женщины, жаждущей любви и красоты. Она перевела эту свою ипостась в «пароходы, строчки и другие добрые дела». Поставила себе памятник с милым названием Тюильри, который выглядит дорогой изысканной игрушкой, а залы Лувра наполнила чарующими полотнами. На службу Франции она привлекла самые ценные ресурсы своей родины.

Привезённый ею итальянец Бальтазарини был известен на своей родине, в Пьемонте, как прекрасный скрипач. Он-то и стал основателем французского балета, создав феерическое шоу – «Комедийный балет королевы», синтез музыки и танца. Как когда-то Екатерина обеспечивала мужа досугом и развлечениями, так же она впряглась развлекать любимого сына маскарадами, дивертисментами с танцами и пирами, за которыми прислуживали полуобнажённые нимфы.

Генрих III тоже в долгу не остался: устроил в честь матери праздник, на котором женщины были одеты в мужские костюмы. И так разгулялись в обмене любезностями, что король выступил в балете с обнаженной грудью, прикрытой лишь дамским ожерельем. Ну да это дело семейное, а что касается мировой музыкальной культуры, так тут Бальтазарини и королева совершили решительный прорыв. Впервые вольные «половецкие» пляски были преобразованы в сюжет, появилось подобие либретто, балет обрёл цельность, а французы поняли, что танцы могут быть искусством и фамилиям артистов не обязательно заканчиваться на «ини» или «че».

Демонстрация шоу заняла пять часов, гостей собралось порядка 10 000, и денег на него не пожалели. Разумеется, действо было приурочено к бракосочетанию лучшего друга Генриха (снова жест материнской любви), а прорыв в музыке был побочным эффектом, но таких «побочных эффектов» у Екатерины было очень много.

Даже в карточной игре она произвела небольшую революцию, первой предложив покрывать обратную сторону карт мелким однообразным узором, на котором было бы трудно делать незаметные пометки.

А сколько людей остались живы-здоровы благодаря завезённому во Францию именно ею обычаю мыть руки перед едой – просто невозможно сосчитать. Правда, боюсь, что погибших насильственной смертью во время её правления всё равно было больше…

Всё время шли какие-то нестыковки целей королевы, средств и результатов. Чего она добилась, забавляя сына полуобнажёнными нимфами? Похоже, совсем не того, к чему стремилась. С Генрихом надежды на наследника престола у Франции рухнули окончательно. От дружков-миньонов, брутальных особей мужского пола, ребёнка не родишь, а женщину он и сам изображал хорошо. Екатерина сама выбрала из двух оставшихся сыновей именно его, Генриха, отстранив мужественного герцога Алансона. Послушный любимец и прикончил династию.

Религиозные войны после Варфоломеевской ночи не утихли: вырезали протестантов в Париже, а в провинции они остались живы и потеряли надежду добиться чего-то от короля миром. Четыре религиозные войны сотрясают Францию в правление Генриха III. Протестантов возглавляет Генрих Наваррский, но ультракатолик Генрих Гиз даже поопаснее будет. В этой «войне трёх Генрихов» королева изнемогает в бесплодной борьбе, а Генрих III, как плохой игрок в шахматы, пытается упростить позицию, сбросив с доски важные фигуры.

В итоге он совершает роковую ошибку: не посоветовавшись с матерью, организует подлое убийство Генриха Гиза, не менее мерзкое, чем Варфоломеевская ночь. Теперь его ненавидят практически все, по улицам Парижа ходят толпы с горящими свечами, по знаку одновременно задувают их и кричат: «Так да погасит Господь династию Валуа!» Это заклятие сбылось.

Ни гибель близких, ни дурная репутация, а именно неминуемый крах династии выбивает из колеи железную Екатерину. И всё так драматургично, прямо как в «Балладе Рэдингской тюрьмы» Оскара Уайльда: «И всякий, кто на свете жил, любимых убивал». Любимую мать доконал любимый сын, выбив из-под неё трон.

Всё случилось по любви – прежде всего, Екатерина была королевой и матерью королей. Политическое фиаско Валуа стало для неё смертельным. Она умирает от абсцесса лёгких в обстановке такого хаоса, что хоронят её едва ли не в общей могиле. Останки королевы переносят в фамильный склеп только в 1610 году, через двадцать один год после смерти.

Что же в итоге? Жила-была некрасивая, но очень талантливая и смелая девочка. Замуж вышла круто. Свежей кровью помогла вырожденцам Валуа продлить их бытие на троне. Но дети родились с дефектами, и править пришлось самой, в одиночку, в период жутких религиозных распрей.

Она тащила на себе державу, а ещё культуртрегерствовала, просвещала, пеклась о посуде и нижнем белье. Разносторонних интересов была особа.

Вольтер говорил, что стиль – это человек. В Екатерине Медичи стиль был. Куртуазный снаружи, пропитанный кровью изнутри. Но всё время не оставляет чувство, что, окажись вблизи неё хотя бы один персонаж мужского пола без симптомов деградации, может, не было бы «чёрной» королевы, а была бы «скромная супруга и добродетельная мать», сторонница прогресса, покровительница ремёсел, наук и искусств, та, что оставила Лувру 476 картин.

Но судьба позволила ей выйти за рамки женского существования, и результат получился неоднозначный – такой печворк из резни и балета.

Всё-таки человек сложен, а королева тоже человек.

Форум "Дюмания"