Мы рады приветствовать Вас на историко-литературном форуме, посвящённом жизни и творчеству Александра Дюма (отца).
1. Общение на Дюмании строится на принципах вежливости и взаимного уважения участников, поэтому на форуме строго запрещены:
• высказывания, провоцирующие возникновение межэтнических, межгендерных, политических, религиозных и расовых конфликтов;
• мат и оскорбление участников форума в любой форме;
• обсуждение личности участников (в любой форме) и личные разборки;
• обсуждение действий администраторов и политики администрирования форума.
Злостные нарушители этого правила получают окончательный бан и после этого могут посещать форум лишь в качестве гостей.
Примечание. В случае нарушения правил форума, администраторы выносят замечание участнику, нарушившему доброжелательную атмосферу Дюмании. Если эта мера не приносит ожидаемого результата, участник получает второе замечание, после чего выносится временный бан, срок действия которого зависит от конкретных обстоятельств. На время действия бана участник лишается возможности оставлять сообщения во всех разделах форума.
Если же и временный бан не побуждает нарушителя пересмотреть стиль своего поведения, форум Дюмания прощается с ним навсегда.
Если в течение месяца с момента вынесения замечания участник, которому оно было объявлено, демонстрирует лишь миролюбие и уважение к другим обитателям форума, замечание снимается.
2. Администрация Дюмании принимает решение о регистрации новых участников в индивидуальном порядке– поэтому на форуме действует режим премодерации.
3. Официальный язык общения на форуме - русский. Иные языки общения не приветствуются. Потрудитесь использовать нормативную лексику и грамотную речь. Если вы выкладываете цитаты на иностранных языках, то вы же должны их перевести на русский язык.
4. На Дюмании запрещено писать транслитом. Если у вас нет возможности писать кириллицей, пользуйтесь услугами соответствующих сайтов, например, https://translit.net/ и http://translit-online.ru/ или встроенным транслитером форума.
5. Администрация Дюмании настоятельно рекомендует участникам открывать новые темы в соответствующих разделах форума. Если вы не находите открытую вами тему - она была перенесена в другой, более подходящий (на взгляд администратора) раздел. Это также касается сообщений. Исключение - темы и сообщения, нарушающие правило номер 1, которые удалены.
6. Любое сообщение, опубликованное на Дюмании, становится неотъемлемой частью форума. Решение о сохранении или удалении постов зависит только от администрации. Самостоятельно внести изменения или удалить свой пост участник может в течение часа с момента его отправки.
7. Посты, состоящие из одних смайликов, предложений, не выражающих какую-то связную мысль, а так же анимированные подписи и gif-аватары уместны только в разделе «Восторги и мечты». Во всех прочих разделах такие посты, а также флуд и оффтопик без предупреждения удаляются администрацией.
8. Мы оставляем за собой право ошибаться, ибо дюманы - тоже люди, и выражаем надежду, что участники будут жить на Дюмании долго и счастливо, соблюдая вышеизложенные правила.
Отправлено: 08.05.07 01:15. Заголовок: Наши любимые поэты (продолжение)
Давайте в данной теме делиться своими предпочтениям в жанре поэзии. Предлагаю не ограничиваться сухим упоминанием ФИО любимого поэта, а добавить свое любимое стихотворение или хотя бы две "самых любимых" строфы из его произведений... На тот случай, если любимых поэтов несколько, напоминаю: в одном сообщении должно быть не более 1 поэта.
Отправлено: 15.03.13 09:43. Заголовок: Николай Степанович Г..
Николай Степанович Гумилёв.
Жираф
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд, И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, С которым равняться осмелится только луна, Дробясь и качаясь на влаге широких озёр.
Вдали он подобен цветным парусам корабля, И бег его плавен, как радостный птичий полёт. Я знаю, что много чудесного видит земля, Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю весёлые сказки таинственных стран Про чёрную деву, про страсть молодого вождя, Но ты слишком долго вдыхала тяжёлый туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад, Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав… Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф.
Отправлено: 15.03.13 10:23. Заголовок: Он же. Экваториаль..
Он же.
Экваториальный лес
Я поставил палатку на каменном склоне Абиссинских, сбегающих к западу, гор И беспечно смотрел, как пылают закаты Над зеленою крышей далеких лесов.
Прилетали оттуда какие-то птицы С изумрудными перьями в длинных хвостах, По ночам выбегали веселые зебры, Мне был слышен их храп и удары копыт.
И однажды закат был особенно красен, И особенный запах летел от лесов, И к палатке моей подошел европеец, Исхудалый, небритый, и есть попросил.
Вплоть до ночи он ел неумело и жадно, Клал сардинки на мяса сухого ломоть, Как пилюли проглатывал кубики магги И в абсент добавлять отказался воды.
Я спросил, почему он так мертвенно бледен, Почему его руки сухие дрожат, Как листы… — «Лихорадка великого леса», — Он ответил и с ужасом глянул назад.
Я спросил про большую открытую рану, Что сквозь тряпки чернела на впалой груди, Что с ним было? — «Горилла великого леса», — Он сказал и не смел оглянуться назад.
Был с ним карлик, мне по пояс, голый и черный, Мне казалось, что он не умел говорить, Точно пес он сидел за своим господином, Положив на колени бульдожье лицо.
Но когда мой слуга подтолкнул его в шутку, Он оскалил ужасные зубы свои И потом целый день волновался и фыркал И раскрашенным дротиком бил по земле.
Я постель предоставил усталому гостю, Лег на шкурах пантер, но не мог задремать, Жадно слушая длинную дикую повесть, Лихорадочный бред пришлеца из лесов.
Он вздыхал: — «Как темно… этот лес бесконечен… Не увидеть нам солнца уже никогда… Пьер, дневник у тебя? На груди под рубашкой?.. Лучше жизнь потерять нам, чем этот дневник!
«Почему нас покинули черные люди? Горе, компасы наши они унесли… Что нам делать? Не видно ни зверя, ни птицы; Только посвист и шорох вверху и внизу!
«Пьер, заметил костры? Там наверное люди… Неужели же мы, наконец, спасены? Это карлики… сколько их, сколько собралось… Пьер, стреляй! На костре — человечья нога!
«В рукопашную! Помни, отравлены стрелы… Бей того, кто на пне… он кричит, он их вождь… Горе мне! На куски разлетелась винтовка… Ничего не могу… повалили меня…
«Нет, я жив, только связан… злодеи, злодеи, Отпустите меня, я не в силах смотреть!.. Жарят Пьера… а мы с ним играли в Марселе, На утесе у моря играли детьми.
«Что ты хочешь, собака? Ты встал на колени? Я плюю на тебя, омерзительный зверь! Но ты лижешь мне руки? Ты рвешь мои путы? Да, я понял, ты богом считаешь меня…
«Ну, бежим! Не бери человечьего мяса, Всемогущие боги его не едят… Лес… о, лес бесконечный… я голоден, Акка, Излови, если можешь, большую змею!» —
Он стонал и хрипел, он хватался за сердце И на утро, почудилось мне, задремал; Но когда я его разбудить, попытался, Я увидел, что мухи ползли по глазам.
Я его закопал у подножия пальмы, Крест поставил над грудой тяжелых камней, И простые слова написал на дощечке: — Христианин зарыт здесь, молитесь о нем.
Карлик, чистя свой дротик, смотрел равнодушно, Но, когда я закончил печальный обряд, Он вскочил и, не крикнув, помчался по склону, Как олень, убегая в родные леса.
Через год я прочел во французских газетах, Я прочел и печально поник головой: — Из большой экспедиции к Верхнему Конго До сих пор ни один не вернулся назад.
Пост N: 4574
Info: Иногда смайлик-это просто двоеточие и скобочка. Не поддавайтесь стереотипам:).
Рейтинг:
107
Отправлено: 16.03.13 23:07. Заголовок: Дмитрий Быков ЧЕТВЕ..
Дмитрий Быков
ЧЕТВЕРТАЯ БАЛЛАДА АНДРЕЮ ДАВЫДОВУ
В Москве взрывают наземный транспорт - такси, троллейбусы, все подряд. В метро ОМОН проверяет паспорт у всех, кто черен и бородат, И это длится седьмые сутки. В глазах у мэра стоит тоска. При виде каждой забытой сумки водитель требует взрывника. О том, кто принял вину за взрывы, не знают точно, но много врут. Непостижимы его мотивы, непредсказуем его маршрут, Как гнев Господень. И потому-то Москву колотит такая дрожь. Уже давно бы взыграла смута, но против промысла не попрешь.
И чуть затлеет рассветный отблеск на синих окнах к шести утра, Юнец, нарочно ушедший в отпуск, встает с постели. Ему пора. Не обинуясь и не колеблясь, но свято веря в свою судьбу, Он резво прыгает в тот троллейбус, который движется на Трубу И дальше кружится по бульварам ("Россия" - Пушкин - Арбат - пруды) - Зане юнец обладает даром спасать попутчиков от беды. Плевать, что вера его наивна. Неважно, как там его зовут. Он любит счастливо и взаимно, и потому его не взорвут. Его не тронет волна возмездий, хоть выбор жертвы необъясним. Он это знает и ездит, ездит, храня любого, кто рядом с ним.
И вот он едет.
Он едет мимо пятнистых скверов, где визг играющих малышей Ласкает уши пенсионеров и греет благостных алкашей, Он едет мимо лотков, киосков, собак, собачников, стариков, Смешно целующихся подростков, смешно серьезных выпускников, Он едет мимо родных идиллий, где цел дворовый жилой уют, Вдоль тех бульваров, где мы бродили, не допуская, что нас убьют, И как бы там ни трудился Хронос, дробя асфальт и грызя гранит, Глядишь, еще и теперь не тронут: чужая молодость охранит.
...Едва рассвет окровавит стекла и город высветится опять, Во двор выходит старик, не столько уставший жить, как уставший ждать. Боец-изменник, солдат-предатель, навлекший некогда гнев Творца, Он ждет прощения, но Создатель не шлет за ним своего гонца. За ним не явится никакая из караулящих нас смертей. Он суше выветренного камня и древней рукописи желтей. Он смотрит тупо и безучастно на вечно длящуюся игру, Но то, что мучит его всечасно, впервые будет служить добру.
И вот он едет.
Он едет мимо крикливых торгов и нищих драк за бесплатный суп, Он едет мимо больниц и моргов, гниющих свалок, торчащих труб, Вдоль улиц, прячущих хищный норов в угоду юному лопуху, Он едет мимо сплошных заборов с колючей проволокой вверху, Он едет мимо голодных сборищ, берущих всякого в оборот, Где каждый выкрик равно позорящ для тех, кто слушает и орет, Где, притворяясь чернорабочим, вниманья требует наглый смерд, Он едет мимо всего того, чем согласно брезгуют жизнь и смерть: Как ангел ада, он едет адом - аид, спускающийся в Аид, - Храня от гибели всех, кто рядом (хоть каждый верит, что сам хранит).
Вот так и я, примостившись между юнцом и старцем, в июне, в шесть, Таю отчаянную надежду на то, что все это так и есть: Пока я им сочиняю роли, не рухнет небо, не ахнет взрыв, И мир, послушный творящей воле, не канет в бездну, пока я жив. Ни грохот взрыва, ни вой сирены не грянут разом, Москву глуша, Покуда я бормочу катрены о двух личинах твоих, душа.
Отправлено: 29.03.13 21:50. Заголовок: О! я даже не подозре..
О! я даже не подозревала о том, что здесь столько поклонников творчества Высоцкого! Это так приятно! В моем окружении мало людей, любящих и знающих его творчество, к сожалению. Одно из любимых у него - МОЙ ГАМЛЕТ
Я только малость объясню в стихе — На всё я не имею полномочий... Я был зачат, как нужно, во грехе — В поту и в нервах первой брачной ночи.
Я знал, что, отрываясь от земли, Чем выше мы, тем жёстче и суровей; Я шёл спокойно — прямо в короли И вёл себя наследным принцем крови.
Я знал — всё будет так, как я хочу. Я не бывал внакладе и в уроне. Мои друзья по школе и мечу Служили мне, как их отцы — короне.
Не думал я над тем, что говорю, И с лёгкостью слова бросал на ветер. Мне верили и так, как главарю, Все высокопоставленные дети.
Пугались нас ночные сторожа, Как оспою, болело время нами. Я спал на кожах, мясо ел с ножа И злую лошадь мучил стременами.
Я знал — мне будет сказано: "Царуй!" — Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег. И я пьянел среди чеканных сбруй, Был терпелив к насилью слов и книжек.
Я улыбаться мог одним лишь ртом, А тайный взгляд, когда он зол и горек, Умел скрывать, воспитанный шутом. Шут мёртв теперь: "Аминь!" Бедняга Йорик!..
Но отказался я от дележа Наград, добычи, славы, привилегий: Вдруг стало жаль мне мёртвого пажа, Я объезжал зелёные побеги...
Я позабыл охотничий азарт, Возненавидел и борзых и гончих, Я от подранка гнал коня назад И плетью бил загонщиков и ловчих.
Я видел — наши игры с каждым днём Всё больше походили на бесчинства. В проточных водах по ночам, тайком Я отмывался от дневного свинства.
Я прозревал, глупея с каждым днём, Я прозевал домашние интриги. Не нравился мне век и люди в нём Не нравились. И я зарылся в книги.
Мой мозг, до знаний жадный как паук, Всё постигал: недвижность и движенье, — Но толка нет от мыслей и наук, Когда повсюду — им опроверженье.
С друзьями детства перетёрлась нить. Нить Ариадны оказалась схемой. Я бился над словами — "быть, не быть", Как над неразрешимою дилеммой.
Но вечно, вечно плещет море бед, В него мы стрелы мечем — в сито просо, Отсеивая призрачный ответ От вычурного этого вопроса.
Зов предков слыша сквозь затихший гул, Пошёл на зов, — сомненья крались с тылу, Груз тяжких дум наверх меня тянул, А крылья плоти вниз влекли, в могилу.
В непрочный сплав меня спаяли дни — Едва застыв, он начал расползаться. Я пролил кровь, как все. И, как они, Я не сумел от мести отказаться.
А мой подъём пред смертью есть провал. Офелия! Я тленья не приемлю. Но я себя убийством уравнял С тем, с кем я лёг в одну и ту же землю.
Я Гамлет, я насилье презирал, Я наплевал на Датскую корону,— Но в их глазах — за трон я глотку рвал И убивал соперника по трону.
А гениальный всплеск похож на бред, В рожденье смерть проглядывает косо. А мы всё ставим каверзный ответ И не находим нужного вопроса.
Отправлено: 29.03.13 21:57. Заголовок: Владимир Маяковский...
Владимир Маяковский. Про это (отрывок)
Верить бы в загробь! Легко прогулку пробную. Стоит только руку протянуть — пуля мигом в жизнь загробную начертИт гремящий путь. Что мне делать, если я вовсю, всей сердечной мерою, в жизнь сию, сей мир верил, верую.
Вера
Пусть во что хотите жданья удлинятся — вижу ясно, ясно до галлюцинаций. До того, что кажется — вот только с этой рифмой развяжись, и вбежишь по строчке в изумительную жизнь. Мне ли спрашивать — да эта ли? Да та ли?! Вижу, вижу ясно, до деталей. Воздух в воздух, будто камень в камень, недоступная для тленов и крошений, рассиявшись, высится веками мастерская человечьих воскрешений. Вот он, большелобый тихий химик, перед опытом наморщил лоб. Книга — «Вся земля», — выискивает имя. Век двадцатый. Воскресить кого б? — Маяковский вот... Поищем ярче лица — недостаточно поэт красив. — Крикну я вот с этой, с нынешней страницы: — Не листай страницы! Воскреси!
Надежда
Сердце мне вложи! КровИщу — до последних жил. В череп мысль вдолби! Я своё, земное, не дожИл, на земле своё не долюбил. Был я сажень ростом. А на что мне сажень? Для таких работ годна и тля. Пёрышком скрипел я, в комнатёнку всажен, вплющился очками в комнатный футляр. Что хотите, буду делать даром — чистить, мыть, стеречь, мотаться, месть. Я могу служить у вас хотя б швейцаром. Швейцары у вас есть? Был я весел — толк весёлым есть ли, если горе наше непролазно? Нынче обнажают зубы если, только, чтоб хватить, чтоб лязгнуть. Мало ль что бывает — тяжесть или горе... Позовите! Пригодится шутка дурья. Я шарадами гипербол, аллегорий буду развлекать, стихами балагуря. Я любил... Не стоит в старом рыться. Больно? Пусть... Живёшь и болью дорожась. Я зверьё ещё люблю — у вас зверинцы есть? Пустите к зверю в сторожа. Я люблю зверьё. Увидишь собачонку — тут у булочной одна — сплошная плешь, — из себя и то готов достать печёнку. Мне не жалко, дорогая, ешь!
Любовь
Может, может быть, когда-нибудь дорожкой зоологических аллей и она — она зверей любила — тоже ступит в сад, улыбаясь, вот такая, как на карточке в столе. Она красивая — её, наверно, воскресят. Ваш тридцатый век обгонит стаи сердце раздиравших мелочей. Нынче недолюбленное наверстаем звёздностью бесчисленных ночей. Воскреси хотя б за то, что я поэтом ждал тебя, откинул будничную чушь! Воскреси меня хотя б за это! Воскреси — своё дожить хочу! Чтоб не было любви — служанки замужеств, похоти, хлебов. Постели прокляв, встав с лежанки, чтоб всей вселенной шла любовь. Чтоб день, который горем старящ, не христарадничать, моля. Чтоб вся на первый крик: — Товарищ! — оборачивалась земля. Чтоб жить не в жертву дома дырам. Чтоб мог в родне отныне стать отец, по крайней мере, миром, землёй, по крайней мере, — мать.
Этот отрывок замечательно читает Валентин Гафт. Кому интересно, ссылка здесь
Оффтоп: всегда считала, что Маяковского надо читать "крича" - а В. Гафт полушепотом доводит меня до восторженной истерики
Однажды русский генерал Из гор к Тифлису проезжал; Ребенка пленного он вез. Тот занемог, не перенес Трудов далекого пути; Он был, казалось, лет шести, Как серна гор, пуглив и дик И слаб и гибок, как тростник. Но в нем мучительный недуг Развил тогда могучий дух Его отцов. Без жалоб он Томился, даже слабый стон Из детских губ не вылетал, Он знаком пищу отвергал И тихо, гордо умирал. Из жалости один монах Больного призрел, и в стенах Хранительных остался он, Искусством дружеским спасен. Но, чужд ребяческих утех, Сначала бегал он от всех, Бродил безмолвен, одинок, Смотрел, вздыхая, на восток, Гоним неясною тоской По стороне своей родной. Но после к плену он привык, Стал понимать чужой язык, Был окрещен святым отцом И, с шумным светом незнаком, Уже хотел во цвете лет Изречь монашеский обет, Как вдруг однажды он исчез Осенней ночью. Темный лес Тянулся по горам кругам. Три дня все поиски по нем Напрасны были, но потом Его в степи без чувств нашли И вновь в обитель принесли. Он страшно бледен был и худ И слаб, как будто долгий труд, Болезнь иль голод испытал. Он на допрос не отвечал И с каждым днем приметно вял. И близок стал его конец; Тогда пришел к нему чернец С увещеваньем и мольбой; И, гордо выслушав, больной Привстал, собрав остаток сил, И долго так он говорил:
"Ты слушать исповедь мою Сюда пришел, благодарю. Все лучше перед кем-нибудь Словами облегчить мне грудь; Но людям я не делал зла, И потому мои дела Немного пользы вам узнать, А душу можно ль рассказать? Я мало жил, и жил в плену. Таких две жизни за одну, Но только полную тревог, Я променял бы, если б мог. Я знал одной лишь думы власть, Одну - но пламенную страсть: Она, как червь, во мне жила, Изгрызла душу и сожгла. Она мечты мои звала От келий душных и молитв В тот чудный мир тревог и битв, Где в тучах прячутся скалы, Где люди вольны, как орлы. Я эту страсть во тьме ночной Вскормил слезами и тоской; Ее пред небом и землей Я ныне громко признаю И о прощенье не молю.
Старик! я слышал много раз, Что ты меня от смерти спас - Зачем? .. Угрюм и одинок, Грозой оторванный листок, Я вырос в сумрачных стенах Душой дитя, судьбой монах. Я никому не мог сказать Священных слов "отец" и "мать". Конечно, ты хотел, старик, Чтоб я в обители отвык От этих сладостных имен, - Напрасно: звук их был рожден Со мной. И видел у других Отчизну, дом, друзей, родных, А у себя не находил Не только милых душ - могил! Тогда, пустых не тратя слез, В душе я клятву произнес: Хотя на миг когда-нибудь Мою пылающую грудь Прижать с тоской к груди другой, Хоть незнакомой, но родной. Увы! теперь мечтанья те Погибли в полной красоте, И я как жил, в земле чужой Умру рабом и сиротой.
- - - - -
Тамара О! кто ты? речь твоя опасна! Тебя послал мне ад иль рай? Чего ты хочешь?..
Демон Ты прекрасна!
Тамара Но молви, кто ты? отвечай...
Демон Я тот, которому внимала Ты в полуночной тишине, Чья мысль душе твоей шептала, Чью грусть ты смутно отгадала, Чей образ видела во сне. Я тот, чей взор надежду губит, Едва надежда расцветет, Я тот, кого никто не любит, И все живущее клянет.
Я бич рабов моих земных, Я царь познанья и свободы, Я враг небес, я зло природы, И, видишь,- я у ног твоих! Тебе принес я в умиленье Молитву тихую любви, Земное первое мученье И слезы первые мои. О! выслушай - из сожаленья! Меня добру и небесам Ты возвратить могла бы словом. Твоей любви святым покровом Одетый, я предстал бы там. Как новый ангел в блеске новом; О! только выслушай, молю,я Я раб твой,- я тебя люблю! Лишь только я тебя увидел - И тайно вдруг возненавидел Бессмертие и власть мою. Я позавидовал невольно Неполной радости земной; Не жить, как ты, мне стало больно, И страшно - розно жить с тобой. В бескровном сердце луч нежданный Опять затеплился живей, И грусть на дне старинной раны Зашевелилася, как змей. Что без тебя мне эта вечность? Моих владений бесконечность? Пустые звучные слова, Обширный храм - без божества!
Тамара Оставь меня, о дух лукавый! Молчи, не верю я врагу... Творец... Увы! я не могу Молиться... гибельной отравой Мой ум слабеющий объят! Послушай, ты меня погубишь; Твои слова - огонь и яд... Скажи, зачем меня ты любишь!
Демон Зачем, красавица? Увы, Не знаю!.. Полон жизни новой, С моей преступной головы Я гордо снял венец терновый, Я все былое бросил в прах: Мой рай, мой ад в твоих очах. Люблю тебя нездешней страстью, Как полюбить не можешь ты: Всем упоением, всей властью Бессмертной мысли и мечты. В душе моей, с начала мира, Твой образ был напечатлен, Передо мной носился он В пустынях вечного эфира. Давно тревожа мысль мою, Мне имя сладкое звучало; Во дни блаженства мне в раю Одной тебя недоставало. О! если б ты могла понять, Какое горькое томленье Всю жизнь, века без разделенья И наслаждаться и страдать, За зло похвал не ожидать, Ни за добро вознагражденья; Жить для себя, скучать собой И этой вечною борьбой Без торжества, без примиренья! Всегда жалеть и не желать, Все знать, все чувствовать, все видеть, Стараться все возненавидеть И все на свете презирать!.. Лишь только божие проклятье Исполнилось, с того же дня Природы жаркие объятья Навек остыли для меня; Синело предо мной пространство; Я видел брачное убранство Светил, знакомых мне давно... Они текли в венцах из злата; Но что же? прежнего собрата Не узнавало ни одно. Изгнанников, себе подобных, Я звать в отчаянии стал. Но слов и лиц и взоров злобных, Увы! я сам не узнавал. И в страхе я, взмахнув крылами, Помчался - но куда? зачем? Не знаю... прежними друзьями Я был отвергнут; как эдем, Мир для меня стал глух и нем. По вольной прихоти теченья Так поврежденная ладья Без парусов и без руля Плывет, не зная назначенья; Так ранней утренней порой Отрывок тучи громовой, В лазурной вышине чернея, Один, нигде пристать не смея, Летит без цели и следа, Бог весть откуда и куда! И я людьми недолго правил. Греху недолго их учил, Все благородное бесславил, И все прекрасное хулил; Недолго... пламень чистой веры Легко навек я залил в них... А стоили ль трудов моих Одни глупцы да лицемеры? И скрылся я в ущельях гор; И стал бродить, как метеор, Во мраке полночи глубокой... И мчался путник одинокой, Обманут близким огоньком, И в бездну падая с конем, Напрасно звал я и след кровавый За ним вился по крутизне... Но злобы мрачные забавы Недолго нравилися мне! В борьбе с могучим ураганом, Как часто, подымая прах, Одетый молньей и туманом, Я шумно мчался в облаках, Чтобы в толпе стихий мятежной Сердечный ропот заглушить, Спастись от думы неизбежной И незабвенное забыть! Что повесть тягостных лишений, Трудов и бед толпы людской Грядущих, прошлых поколений, Перед минутою одной Моих непризнанных мучений? Что люди? что их жизнь и труд? Они прошли, они пройдут... Надежда есть я ждет правый суд: Простить он может, хоть осудит! Моя ж печаль бессменно тут. И ей конца, как мне, не будет; И не вздремнуть в могиле ей! Она то ластится, как змей, То жжет и плещет, будто пламень, То давит мысль мою, как камень я Надежд погибших и страстей Несокрушимый мавзолей!...
Отправлено: 02.04.13 15:08. Заголовок: Гастон , всегда люби..
Гастон , всегда любила "Демона" Лермонтова. Только не могла понять... Демон поцеловал её и она умерла. Он нарошно её поцеловал, чтобы она умерла? Или так случайно получилось? Поцелуй Демона был ядовитый? Он же должен был понимать, что со смертной девушкой вряд ли ему уготовано вечное блаженство. Или он решил пошалить? Но он плакал, когда смотрел на танцующую девушку... Или это Бог указал ему на то, чтобы он оставил всякую надежду на примирение с небом? На самом деле тут не всё так просто... Это поэма Лермонтова осталась незаконченной, мы читаем один из вариантов. Как знать, куда бы привело Демона вображение поэта? Но однозначно "дух изгнанья" не мог быть счастлив. Дне очень нравятся описания Кавказа:
Под ним Казбек, как грань алмаза, Снегами вечными сиял, И, глубоко внизу чернея, Как трещина, жилище змея, Вился излучистый Дарьял, И Терек, прыгая, как львица С косматой гривой на хребте, Ревел,- и горный зверь и птица, Кружась в лазурной высоте, Глаголу вод его внимали; И золотые облака Из южных стран, издалека Его на север провожали; И скалы тесною толпой, Таинственной дремоты полны, Над ним склонялись головой, Следя мелькающие волны; И башни замков на скалах Смотрели грозно сквозь туманы - У врат Кавказа на часах Сторожевые великаны! И дик и чуден был вокруг Весь божий мир... Обожаю это место...
nadia1976@ukr.net Мне всегда думалось, что Тамара предпочла смерть искушению демона. Ангел забрал ее чистую безгрешную душу на небо, оставив демона еще более одиноким и опустошенным, чем до встречи с девушкой. Но мог ли демон не целовать ее? Вряд ли. Он же демон. Его желания превыше всего -_- Тем более любовь. Вспыхнувшая настойчивая страсть, которая пробудила его от тоски и печали в которой он томился тысячи лет. Но удел бунтаря далеко не всегда победа...
В смысле? Как предпочла? Разве она могла выбирать? Или само прикосновение Демона несло гибель? Вполне в духе романтизма... Есть потрясающая картина Врубеля "Демон и Тамара". Какой взгляд у Демона! Просто гениально!
ЗАБЫВАЮТ Забывают, забывают - Будто сваи забивают, Чтобы строить новый дом. О великом и о малом, О любви, что миновала, О тебе, о добром малом, Забывают день за днем.
Забывают неумело Скрип уключин ночью белой, Вместе встреченный рассвет. За делами, за вещами Забывают, не прощая, Все обиды прошлых лет.
Забывают торопливо, Будто прыгают с обрыва Иль накладывают жгут... Забывают, забывают - Будто клады зарывают, Забывают - как сгорают, Забывают - будто жгут.
Забывают кротко, нежно, Обстоятельно, прилежно, Без надсады и тоски. Год за годом забывают - Тихо-тихо обрывают У ромашки лепестки.
Не печалься, друг сердечный: Цепь забвенья - бесконечна, Ты не первое звено. Ты ведь тоже забываешь, Забываешь, забываешь - Будто якорь опускаешь На таинственное дно. 1974
Отправлено: 20.09.13 17:59. Заголовок: Стихи Мирты Агирре. ..
Стихи Мирты Агирре.
У воды, налитой в кувшин Садовых цветов аромат. Словно на донышке спят Альбаака и розмарин.
И колодезной тёмной воды Ароматно ночное дыханье. Нежный запах душистой герани И фиалки, и резеды.
Пахнут чёрные воды пруда Розой чайной в прохладе ночной. Но всего ароматней морская вода, Что блестит под карибской луной...
МОЯ ЗЕМЛЯ. Моя земля, земля моя Не остров ты, а лодка на песке. Ты- "Часть земли" на школьном языке. Но нам учебник незачем листать- Лишь "остров" о тебе он смог сказать.
Ах, море днём и ночью, корабли Ракушки в перламутровой пыли, И рейда изумрудная лазурь, И пена, как прохладная глазурь. Мои следы что на песок легли И жажда путешествий, штормов,бурь Судёнышки рыбацкие вдали Едва-едва появится заря...
Ты- "часть земли" на школьном языке Но нам учебник незачем листать- Лишь "остров" о тебе он смог сказать...
Эренбург Илья "Дождь в Нагасаки" Дождь в Нагасаки бродит, разбужен, рассержен. Куклу слепую девочка в ужасе держит. Дождь этот лишний, деревья ему не рады, Вишня в цвету, цветы уже начали падать. Дождь этот с пеплом, в нём тихой смерти заправка, Кукла ослепла, ослепнет девочка завтра, Будет отравой доска для детского гроба, Будет приправой тоска и долгая злоба, Злоба - как дождь, нельзя от неё укрыться, Рыбы сходят с ума, наземь падают птицы, Голуби скоро начнут, как вороны, каркать, Будут кусаться и выть молчальники карпы, Будут вгрызаться в людей цветы полевые, Воздух вопьётся в грудь, сердце высосет, выест. Злобу не в силах терпеть, как дождь, Нагасаки. Мы не дадим умереть тебе, Нагасаки! Дети в далёких, в зелёных и тихих скверах, Здесь не о вере, не с верой, не против веры, Здесь о другом-о простой человеческой жизни. Дождь перейдёт, на вишни он больше не брызнет.
*** Кто вам сказал всем, что Бог – надзиратель и гетеро-сноб, Что Его при виде двух геев берёт озноб? С чего ты решил, что Господь считает твоих зазноб? Плоди сыновей, строй дом и расти древесину себе на гроб. Кто вам втемяшил, что Бог – усталый седой папаша, Вызывающий чад своих после смерти на рукопашный? Если жил ты хреново, значит не жить тебе дважды. Просто не быть тебе. Мёртвая гиблая пашня. Кто вам сказал всем, что Бог любит выборочно и требуя? Рассчитайся на первый/второй? Или методом жребия? Кто придумал, что Бога глазницы в режиме сепия Выбирают из образов и подобиев кто нелепее? Кто вам всунул в гипоталамус идею зла В виде парнокопытного блеющего козла? Тьма – отсутствие света. Суть экзорцистского ремесла В том, чтобы выгнать из ты-хороший тебя-осла. Кто вам выдал патент на избранность в Божьем Царстве? Кто сказал, что вот ты – наслаждайся, а ты - мытарствуй? Господь улыбнётся сверху и, взором окинув паству, Скажет мне: «Здравствуй, пройдоха, здравствуй!».
Отправлено: 13.12.14 10:20. Заголовок: mazarin , первое мне..
mazarin , первое мне слишком напоминает" Широка страна моя родная!" А второе - действительно образно. Здорово, было время, когда щупальца Франции несли миру столько хорошего...
...господин кор... кар... Да-ну! Его высокопреосвященство!
Пост N: 416
Рейтинг:
23
Отправлено: 15.12.14 03:37. Заголовок: Ну так я даже разный..
Ну так я даже разный шрифт использовал
А вообще, я поэзию - как-то не очень. Ну "Онегина" люблю, конечно, "Маленькие трагедии". Но в целом - всякие там поэмы и баллады... Не мое это. Стих, по моему вкусу, должон быть коротким, образным и вдохновенным. Это как разовое действо-таиство. Нечто вроде чуда. Родилось внезапно - и, улетело. Чувтство, обретшее идеальную форму. Всё.
Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король. Вечер осенний был душен и ал, Муж мой, вернувшись, спокойно сказал: "Знаешь, с охоты его принесли, Тело у старого дуба нашли. Жаль королеву. Такой молодой!... За ночь одну она стала седой". Трубку свою на камине нашел И на работу ночную ушел. Дочку мою я сейчас разбужу, В серые глазки ее погляжу. А за окном шелестят тополя: "Нет на земле твоего короля..."
А вообще- обожаю вот это
Когда Апрель обильными дождями Разрыхлил землю, взрытую ростками, И, мартовскую жажду утоля, От корня до зеленого стебля Набухли жилки той весенней силой, Что в каждой роще почки распустила, А солнце юное в своем пути Весь Овна знак успело обойти, И, ни на миг в ночи не засыпая, Без умолку звенели птичьи стаи, Так сердце им встревожил зов весны, — Тогда со всех концов родной страны Паломников бессчетных вереницы Мощам заморским снова поклониться Стремились истово; но многих влек Фома Бекет, святой, что им помог В беде иль исцелил недуг старинный, Сам смерть приняв, как мученик безвинный.
Иногда, "в теплой компании", приняв изрядную дозу апперетива (и не только его), зачерпнув поболе воздуха, чтоб потом на одном дыхании..., - могу выдать сие... Фурор, как обычно, - полный. Публика у моих ног
Я трудиться не умел, грабить не посмел, Я всю жизнь свою с трибуны лгал доверчивым и юным, Лгал - птенцам. Встретив всех, кого убил, всех, кто мной обманут был, Я спрошу у них, у мертвых, бьют ли на том свете морду Нам - лжецам?
Эстет
Я отошел помочиться не там, где вся солдатня. И снайпер в ту же секунду меня на тот свет отправил. Я думаю, вы не правы, высмеивая меня, Умершего принципиально, не меняя своих правил.
Командир морского конвоя
Нет хуже работы - пасти дураков. Бессмысленно храбрых - тем более. Но я их довел до родных берегов Своею посмертною волею.
Эпитафия канадцам
Все отдав, я не встану из праха, Мне не надо ни слов, ни похвал. Я не жил, умирая от страха, Я, убив в себе страх, воевал.
Бывший клерк
Не плачьте! Армия дала Свободу робкому рабу. За шиворот приволокла Из канцелярии в судьбу,
Где он, узнав, что значит сметь, Набрался храбрости - любить И, полюбив, - пошел на смерть, И умер. К счастью, может быть.
Новичок
Они быстро на мне поставили крест - В первый день, первой пулей в лоб. Дети любят в театре вскакивать с мест - Я забыл, что это - окоп.
Новобранец
Быстро, грубо и умело за короткий путь земной И мой дух, и мое тело вымуштровала война. Интересно, что способен сделать Бог со мной Сверх того, что уже сделал старшина?
Трус
Я не посмел на смерть взглянуть В атаке среди бела дня, И люди, завязав глаза, К ней ночью отвели меня.
Ординарец
Я знал, что мне он подчинен и, чтоб спасти меня, - умрет. Он умер, так и не узнав, что надо б все наоборот!
Двое
А. - Я был богатым, как раджа. Б. - А я был беден. Вместе. - Но на тот свет без багажа Мы оба едем.
Пост N: 275
Info: А я мечтала исправить мир... Но, слава Богу, не знала, как.
Рейтинг:
8
Отправлено: 04.12.15 17:41. Заголовок: Спасибо, Nataly! С д..
Спасибо, Nataly! С детства люблю Киплинга, начиная от казавшегося мне в 15 лет совершенно умопомрачительным стихотворением:
Мохнатый шмель - на душистый хмель, Мотылек - на вьюнок луговой, А цыган идет, куда воля ведет, За своей цыганской звездой!
А цыган идет, куда воля ведет, Куда очи его глядят, За звездой вослед он пройдет весь свет - И к подруге придет назад.
От палаток таборных позади К неизвестности впереди (Восход нас ждет на краю земли) - Уходи, цыган, уходи!
Полосатый змей - в расщелину скал, Жеребец - на простор степей. А цыганская дочь - за любимым в ночь, По закону крови своей.
Дикий вепрь - в глушь торфяных болот, Цапля серая - в камыши. А цыганская дочь - за любимым в ночь, По родству бродяжьей души.
И вдвоем по тропе, навстречу судьбе, Не гадая, в ад или в рай. Так и надо идти, не страшась пути, Хоть на край земли, хоть за край!
Так вперед! - за цыганской звездой кочевой - К синим айсбергам стылых морей, Где искрятся суда от намерзшего льда Под сияньем полярных огней.
Так вперед - за цыганской звездой кочевой До ревущих южных широт, Где свирепая буря, как Божья метла, Океанскую пыль метет.
Так вперед - за цыганской звездой кочевой - На закат, где дрожат паруса, И глаза глядят с бесприютной тоской В багровеющие небеса.
Так вперед - за цыганской звездой кочевой - На свиданье с зарей, на восток, Где, тиха и нежна, розовеет волна, На рассветный вползая песок.
Дикий сокол взмывает за облака, В дебри леса уходит лось. А мужчина должен подругу искать - Исстари так повелось.
Мужчина должен подругу найти - Летите, стрелы дорог! Восход нас ждет на краю земли, И земля - вся у наших ног!
И заканчивая любимым сегодня:
Эпиграф: "От трех трясется земля, четырех она не может носить: Раба, когда он делается царем, Глупого, когда он досыта ест хлеб, позорную женщину, когда она выходит замуж, и служанку, когда она занимает место госпожи своей" (Книга притчей Соломоновых, глава 30, стихи 21-23)
Три вещи в дрожь приводят нас, Четвертой - не снести. В великой Kниге сам Агур Их список поместил.
Все четверо - проклятье нам, Но все же в списке том Агур поставил раньше всех Раба, что стал царем.
Коль шлюха выйдет замуж, то Родит, и грех забыт. Дурак нажрется и заснет, Пока он спит - молчит.
Служанка стала госпожой, Так не ходи к ней в дом! Но нет спасенья от раба, Который стал царем!
Он в созиданьи бестолков, А в разрушеньи скор, Он глух к рассудку, криком он Выигрывает спор.
Для власти власть ему нужна, И силой дух поправ, Он славит мудрецом того, Кто лжет ему: "Ты прав!"
Он был рабом и он привык, Что коль беда пришла, Всегда хозяин отвечал За все его дела.
Когда ж он глупостью теперь В прах превратил страну, Он снова ищет на кого Свалить свою вину.
Он обещает так легко, Но все забыть готов. Он всех боится, и друзей, И близких, и врагов.
Когда не надо он упрям, Когда не надо - слаб, О раб, который стал царем, Все раб, все тот же раб.
И вневременное, его же (как только что выяснила, с 8-го класса помню наизусть)))):
Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех, Верь сам в себя наперекор вселенной, И маловерным отпусти их грех; Пусть час не пробил, жди, не уставая, Пусть лгут лжецы, не снисходи до них; Умей прощать и не кажись, прощая, Великодушней и мудрей других.
Умей мечтать, не став рабом мечтанья, И мыслить, мысли не обожествив; Равно встречай успех и поруганье, He забывая, что их голос лжив; Останься тих, когда твое же слово Калечит плут, чтоб уловлять глупцов, Когда вся жизнь разрушена и снова Ты должен все воссоздавать c основ.
Умей поставить в радостной надежде, Ha карту все, что накопил c трудом, Bce проиграть и нищим стать как прежде И никогда не пожалеть o том, Умей принудить сердце, нервы, тело Тебе служить, когда в твоей груди Уже давно все пусто, все сгорело И только Воля говорит: "Иди!"
Останься прост, беседуя c царями, Будь честен, говоря c толпой; Будь прям и тверд c врагами и друзьями, Пусть все в свой час считаются c тобой; Наполни смыслом каждое мгновенье Часов и дней неуловимый бег, - Тогда весь мир ты примешь как владенье Тогда, мой сын, ты будешь Человек!
Отправлено: 08.12.15 00:50. Заголовок: Лев Вершинин Баллада..
Лев Вершинин Баллада о доверии
Если заговоры, как кобры, расползаясь, мутят умы, если некто оком недобрым еженощно глядит из тьмы, если в самых родных и ближних видишь только стаю зверей — нелегко устоять и выжить, даже если ты Царь Царей, даже если ты на пороге новых подвигов и побед, даже если древние боги с темной завистью смотрят вслед… И не спится. И боль терзает, угольком под сердцем горя. Впрочем, войско о том не знает. Войско свято верит в царя.
А царю изменила сила, словно выгорела дотла, лихорадка царя скрутила и дыханье в груди свела. Что стряслось? Хвороба? Едва ли. Тридцать лет отжил, не болев. Уж скорее — яд подмешали. Или духов вершится гнев. Или… Хватит! Едки и пряны, над шатром клубятся дымки. Шепотки потекли по стану, нехорошие шепотки. И вторые сутки пехота, многоглавый тысяченог, на шатер глядит: ну же, что там?! А в шатре умирает бог…
Небалованный бог, солдатский, хрипло стонет, грызя губу… А врачи подойти боятся и ссылаются на судьбу. Лишь Филипп, ухмыльнувшись криво, тяжким ликом похолодев, в изголовье встал — неучтивый и нечесаный, словно дэв… — Тяжко болен ты, царь. Похоже, смерть к тебе уже на пути… Но поверь мне. Тогда, быть может, я сумею тебя спасти. А на царской щеке застыла боли бешеная слеза. Бьют в затылок медные била. Царь с натугой закрыл глаза. Поворочался на постели. — Верю, — вымолвил наконец…
От заката кипело зелье. А с рассветом вошел гонец. В глине по уши. Дышит зычно. Трем коням ободрал бока. Царь — в беспамятстве. Но привычно свиток схватывает рука.
И папирус на пол не выпал, и развернут он, и прочтен… О! В измене врача Филиппа обвиняет Парменион. Мол, недаром врач так насуплен, исподлобья глядит не зря; он персидским золотом куплен и в могилу сведет царя…
Царь откинулся на перину, и за миг перед ним прошли все теснины и все равнины от забытой родной земли… Дядька Парме — как меч проверен, побратим любимый отца. А Филипп… Он и смотрит зверем, и под нос бурчит без конца. Всем победам пришло похмелье, жаркий локон ко лбу прилип… — Царь, проснись! Это чашу с зельем, поклонясь, подносит Филипп.
— А, Филипп… Царь очнулся сразу. Приподнялся, в лицо смотря. Своему доверял он глазу: это все-таки — глаз царя! Но и врач, словно так и надо, все острее сужал зрачки… Сталь на сталь — два упрямых взгляда. Два достоинства. Две тоски. Если царь сейчас отвернется, полоснет недоверьем вдруг, то… Не зря ж стоят полководцы изваяниями вокруг. Познакомь он их с письменами — не сочтешь и пяти минут, как врачишку побьют камнями иль на копья его взметнут. И Филипп отступил невольно. — Что ты, царь? Он поправил край покрывала. — Все так же больно? Царь глаза опустил. — Давай!
Этот миг, что давно вчерашен, Арриан к нам едва донес: царь берет у Филиппа чашу, а Филиппу дает донос. Пьёт. И смотрит, сверля очами, как твердеет врача лицо, словно дева перед венчаньем или жертва перед жрецом… Но стихает боль понемногу, позволяя веки смежить… Царь поверил другу, как богу, и за это остался жить.
Если б так же вот жил он дальше, по дорогам идя своим… Если б так же — только без фальши, только близкие были с ним… Ладно, хватит. Ломайтесь, перья! Люди, нынешние, не те, поднимайте тост за доверье к человеческой чистоте!
Отправлено: 08.12.15 19:30. Заголовок: Ещё несколько стихов..
Ещё несколько стихотворений того же автора.
Археологический музей
В залах музейных, в тиши и тоске, прошлое спит под стеклом на доске. Кольца, оружие, искры монет… Все суета сует.
Скорбь и надежда, темень и свет, ярость и трусость, польза и вред, Ветхий Завет и Новый Завет… Все суета сует.
Было: воитель страну защищал. Было: мудрец письмена изучал. Было: вещал вдохновенно поэт. Все суета сует…
Правда и кривда, ясность и бред, сила и слабость, вопрос и ответ, робкое «да…» и твердое «нет!»… Все суета сует.
В залах музейных тепло и светло. Начисто вымыто стендов стекло. Дремлет под стенкой истлевший скелет… Все — суета сует.
* * * Памяти А.Н. Стругацкого
Уничтожено все, что свято. Догорают огни пожара. В одиночестве дон Румата улетает из Арканара.
Проплывают под дирижаблем сновиденья чужого мира, где ценились перья и сабли, где остались Уно и Кира…
С полчаса осталось полета над давно знакомой дорогой. А внизу огонь вертолета промелькнул за Пьяной Берлогой, и уже вдалеке алеют фитильки догоревшей лампы… Пять окошек-лампадок тлеют. Это замок барона Пампы.
Ты, прощаясь, кивнешь, незримый… Баронесса уже в постели. А детишки отца Аримы, надо думать, осиротели.
…Вот уже пятно космодрома. Вот и стартовая орбита. Через несколько дней ты — дома. Только разве что-то забыто?
В чистоте небесных чертогов, в суете подведенья итогов, ты сумеешь забыть о многом, как оно и пристало богу…
Одного до скончанья века не забыть тебе — человека, что однажды, отринув Бога, взял мечи и встал у порога!
А это почему-то неизменно очень веселит. Наверно душевный отклик находит.))
* * *
Мне бы корону, чтоб тьмы мудрецов преклонялись, мне бы корону, чтоб сонмы жрецов надрывались, мне бы корону, чтоб гвардии поступь стальная эхом гремела, империи путь пролагая. Чтоб монументы макушками в небо вонзились, чтобы за речкой душманы от страха крестились, чтобы закон - на века, а молва - без упрека. Чтобы... А впрочем, на фиг мне эта морока?
И наконец любимое:
* * *
Историк был талантлив в меру и — торжества настала дата: он вскрыл ошибки Робеспьера и скоро станет кандидатом. Архивной пылью пропитался, но доказал неоспоримо, в чем Неподкупный ошибался и почему — непоправимо. Его солидную работу бранить за мелочи не стоит… И все ж, дружок! Оставь заботы и помечтай. Ведь ты — историк.
Представь себе, что ты — в Конвенте, когда камзол промок от пота, когда на каждом документе печатью — отблеск эшафота, когда звонок не слышен в шуме, когда людей звереют лица… и ты идешь к пустой трибуне под под хриплый ропот якобинцев… И вот, ссылаясь на примеры, не слыша брани и проклятий, ты! критикуешь!! Робеспьера!!! — совсем, как в автореферате… Как перед стареньким доцентом, что дал тебе когда-то тему, ты представляешь документы, ты чертишь выкладки и схемы… Но в зале — вой: «Да как он смеет?!», и, темляком метя под доскам, уже идет к тебе гвардеец, а за окном скрипит повозка… В лицо — плевки. Сверкают шпаги. Тебя ведут по коридору…
Историк прячет в стол бумаги. До наступленья термидора.
О чем шумите вы, народные витии? Зачем анафемой грозите вы России? Что возмутило вас? волнения Литвы? Оставьте: это спор славян между собою, Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою, Вопрос, которого не разрешите вы.
Уже давно между собою Враждуют эти племена; Не раз клонилась под грозою То их, то наша сторона. Кто устоит в неравном споре: Кичливый лях, иль верный росс? Славянские ль ручьи сольются в русском море? Оно ль иссякнет? вот вопрос.
Оставьте нас: вы не читали Сии кровавые скрижали; Вам непонятна, вам чужда Сия семейная вражда; Для вас безмолвны Кремль и Прага; Бессмысленно прельщает вас Борьбы отчаянной отвага — И ненавидите вы нас...
За что ж? ответствуйте: за то ли, Что на развалинах пылающей Москвы Мы не признали наглой воли Того, под кем дрожали вы? За то ль, что в бездну повалили Мы тяготеющий над царствами кумир И нашей кровью искупили Европы вольность, честь и мир?..
Вы грозны на словах — попробуйте на деле! Иль старый богатырь, покойный на постеле, Не в силах завинтить свой измаильский штык? Иль русского царя уже бессильно слово? Иль нам с Европой спорить ново? Иль русский от побед отвык? Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды, От финских хладных скал до пламенной Колхиды, От потрясенного Кремля До стен недвижного Китая, Стальной щетиною сверкая, Не встанет русская земля?.. Так высылайте ж к нам, витии, Своих озлобленных сынов: Есть место им в полях России, Среди нечуждых им гробов.
Все даты в формате GMT
4 час. Хитов сегодня: 114
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Если же и временный бан не побуждает нарушителя пересмотреть стиль своего поведения, форум Дюмания прощается с ним навсегда.
Если в течение месяца с момента вынесения замечания участник, которому оно было объявлено, демонстрирует лишь миролюбие и уважение к другим обитателям форума, замечание снимается.
Это так приятно! В моем окружении мало людей, любящих и знающих его творчество, к сожалению. 
Спасибо за напоминание)
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума