Форум

цитата:

Владимир Балон: Через мои руки прошли очень многие

Газета «Сегодня» (Киев) 03 июля 2007

Знаменитый фехтовальщик, постановщик трюков в фильмах о приключениях мушкетеров, гардемаринов и многих других Владимир Балон сейчас работает на съемках "Возвращение мушкетеров". Ко всему он еще и неплохой актер – вспомним хотя бы гвардейца кардинала де Жюсака. Маэстро и Учитель для актеров нескольких поколений рассказал о том, как тренирует "мушкетеров-детей" для последнего фильма Хилькевича, о том, как создавалось наше самое любимое кино и о своей удивительной дружбе с Михаилом Боярским и другими "мушкетерами".

– Владимир Яковлевич, сейчас вы тренируете молодежь, имеете высокий титул Чемпиона мира по фехтованию. А кто ваши учителя? Вы ведь наверняка тоже кому-то благодарны за науку?

– Нет, совсем наоборот. Дело в том, что я же закончил институт физкультуры. И получил спортивную профессию. Но потом так произошло, что меня неожиданно пригласили сняться в фильме "Гусарская баллада", и это стало моим первым опытом в кино.

– Вы, помнится, играли там помощника Кутузова?

– Совершенно верно, его адъютанта. И по пути ставил фехтовальные бои. Я, честно говоря, не сторонник того, что разделяют фехтование на спортивное, сценическое, восточное… Вот есть балет: классический, национальный, характерный – и все это воспринимается как единое целое. Балет, а за ним – школа. Если человек не прошел школу, то он ни в чем не может ничего сделать нормально, он не пропустил это через себя. И вот за все годы моей работы в кино, а если брать "Гусарскую балладу" – это уже 46 лет, – у меня на этой, последней картине Хилькевича, первый раз появилась возможность работать с людьми в подготовительном периоде.

А через мои руки прошли очень и очень многие, начиная от Олега Стриженова, Смоктуновского, Ефремова, старшего Яковлева… Многие приходили заниматься и говорили: "Я фехтовал, был чемпионом института…". В данном случае пришел Антон Макарский, считая себя подготовленным после фильма "Пером и шпагой", с высоко задранным носом. Я сказал: "Очень хорошо, у меня будет меньше работы". Но через неделю он признался: "Я думал, что умею фехтовать, но ошибался".

Что такое учить фехтованию? Во-первых, я с человеком должен разговаривать на одном языке. Все ребята в детстве, неважно, с кем они стали, брали палочки и фехтовали во дворе. И всем кажется, что это очень легко: "Ты меня колешь в печенку, а я тебя в селезенку". Нет! В лучшем случае, через неделю занятий люди начинают понимать, из какого положения удобнее колоть, почему именно так, как создать ощущение остроты для зрителя. Сейчас я счастлив: молодежь в "Возращении…" уже обросла некими формами и содержанием и я им уже даже позволяю импровизировать.

– Если брать весь отечественный кинематограф, то кого бы из актеров вы выделили как знатного фехтовальщика?

– Таких можно наблюдать всего в трех-четырех картинах. И у тех актеров были и возможности, и желание хорошо выглядеть на экране. Например, Миша Боярский – он полностью отдается делу. Мы могли сидеть в ресторане и на вилках отрабатывать приемы, чтобы ни секунды не терять. Когда в "Гардемаринах" пришел Жигунов, он не знал, с какой стороны взять оружие. И поскольку ему предстояло бы драться с Д’Артаньяном, у него были стимул и сильное желание выглядеть не хуже. Он правдами и неправдами добивался этого, бывало, подбегал: "Мастер, как? Что?". И на экране он смог создать хорошее впечатление.

Одной из своих удачных работ в "гардемаринах" я считаю сцену, когда, помните, сидит Шевалье де Брильи, Миша, и входит с бумагами Жигунов? Сергей садится, Миша стреляет в ножку стула, тот падает и между ними завязывается бой на шпагах. Они дерутся на винтовой лестнице, на балюстраде и возвращаются в эту же комнату. Я закольцевал все по декорации. Технически было очень сложно, но зритель верил, что это делали именно эти актеры. У мушкетеров не было ни одного дублера, и у гардемаринов – тоже. Сейчас тоже – все молодые сами будут фехтовать.

Я работал и в Америке, и в Австралии, и к нам многие приезжали. Зарубежные актеры – как вампиры: все впитывают, хотят научиться, платят деньги, чтобы их научили. А наши иногда заявляют: "А пусть дублер сделает, а я на крупном плане отмахаюсь". Тогда приходится говорить о фильме "Знак Зорро", "Скрамуш" – их приятно смотреть, а махаловка такая – она очень видна.

– То есть, наши актеры не хотят учиться?

– В принципе, да. Беда в том, что и режиссеры часто тоже не понимают, зачем это нужно, они тоже родом из того же детства. Широко и азартно махать клинком, когда чуть ли не искры летят…Им кажется, что это более зрелищно. Но когда мы смотрим кордебалет, нам интересно, чтобы девушки синхронно поднимали ножки, а не так, чтобы одна – высоко, другая еле подняла, а третья – машет в сторону. Идеальное движение должно быть везде.

– С кем сейчас, на "Возвращении мушкетеров", работается тяжелее всего?

– Сложности ожидались, но не везде оправдались. Например, сперва пришел парень, Данила Дунаев, который играет сына Атоса Рауля. Он высокого роста. Звоню Хилькевичу, говорю: "Хилый, ты, что мне привел двухметрового шнура такого? Я же не найду ему дублера, если он не сможет сам фехтовать". Он меня просит: "Постарайся, сделай". На следующую тренировку Даня приходит, я говорю: "Знаешь, Данила, был фехтовальщик с такой фамилией, как у тебя, чемпион мира по шпаге", он отвечает: "Так это мой папа". Правда, Данила ни разу шпагу в руки не брал, играл в баскетбол, но гены взяли свое, парень очень быстро учится.

– Будет такая сцена, когда Лянка Грыу будет сражаться с Нагиевым. Имеет ли значение весовая категория?

– Станиславский говаривал, что хороший актер играет не от себя, а от партнера. Об этом я напомнил Нагиеву, когда увидел, что он взял эту хрупкую девочку и кинул ее на землю. На первой же репетиции. Я ему пояснил, чтобы он ее поддерживал, подстраховал. Всем им говорю: поединок – это диалог двух людей. Положительный герой – это одна пластика, поза, а отрицательный – другая. Положительный с виду всегда открытей. С актерами, сидя, без оружия, разжевывая, поясняю, как стать в позу, начать движение.

– Сколько же вы с ними уже занимаетесь?

– Уже тренировок пятнадцать, и мы продолжаем.

– Вы к ним тоже относитесь как к детям?

– Конечно. И они тоже какие-то эпитеты для меня изобрели. Слышал, прилепили "Магистр", "Маэстро", или говорили: "Вы наш отец". Как бы не называли, лишь бы в печь не совали.

Главное, чтобы актеру мой труд был нужен. Потому что с Нагиевым, например, я не занимался, как с остальными, он был в Питере. И когда у нас была с ним первая тренировка, он сразу спросил: "А можно, дублер вместо меня будет?". Я ответил, что, пожалуйста, но это вдвое дороже обойдется продюсеру.

У него такой гонор, что на все сверху вниз смотрит. Приехали в Одессу, и опять: "Да пусть дублер будет". Нашли дублера, очень похожего внешне, но посмотрели – у Нагиева оригинальная пластика, ходит он по-другому, сам себя несет. И дублеру сложно это повторить. Нагиев чего-то там пораздувался, но я его отвел в сторону, и он стал как послушный зайчик: "Да-да, понял", все принял.

– Вы ведь не только фехтовальщик, но и другие трюки ставите. Что будет в этом фильме?

– Да ничего, кроме поездок на лошадях, особенного не будет. Разве что некоторым придется одной рукой фехтовать, а другой – бить противника кулаком. Сам я надену костюм де Жюссака, и, открою секрет, мой герой сгорит. Но гореть я буду не сам, это воплотит дублер.

– Вы много лет дружите со Смирнитским, Старыгиным и Боярским, собственно, с мушкетеров все и началось…

– Нет, с Игорем Старыгиным раньше. Мы с ним встречались еще в двух картинах до того. С ним я ставил кулачную драку, обучал, как прыгать с поезда на ходу. А дружба у нас… Такой больше ни у кого нет! Когда мне стукнуло 70 лет, все спрашивали: "Как ты будешь справлять юбилей?". Да никак я не хотел.

Был чемпионат по хоккею, который я уселся смотреть. Позвонил Мишка: "Ты точно не будешь справлять?". "Нет, конечно", – отвечаю. И вот, сижу небритый, жена – в другой комнате тоже смотрит телевизор. Это было 22 февраля, часов в 10 вечера, а я родился 23-го. Звонит жена Старыгина: "Владимир Яковлевич, мы с Игорем Владимировичем только вернулись с дачи, он хотел поговорить, перезвонит…". Да, пусть звонит, я дома. Потом вдруг связь пропала между мной и Мишей, которому я сообщал счет матча. Часы бьют 12 ночи, и жена говорит: "Там пацаны орут под окнами, наверное, из нашего дома, глянь, кажется, тебя хотят поздравить". Я выглянул: стоят Старыгин, Боярский и Смирнитский, они между собой созванивались. У меня ничего нет накрыть на стол: ни салатов Оливье, ничего! Но мы сидели вчетвером до утра, даже рюмок на столе не было, пили чай, и дико ржали, вспоминая нашу молодость. Это бы лучший День рождения в моей жизни!

– А почему выпал из вашей компании Вениамин Смехов?

– Не хочу ничего за него домысливать. Так сложилось, что когда снимали "Три мушкетера", мы много времени отдавали экспедиции, а он работал в театре на Таганке, его оттуда редко отпускали. Приедет, нашлепает крупных планов и уедет снова. А дружба должна же закваситься на чем-то: на посиделках, поступках…

С ребятами мы попадали в неординарные ситуации, в том числе, без пафоса, вытаскивали друг друга из трудностей. Когда разъезжались после съемок, то не клялись, что будем дружить до гроба, но со временем это все укрепилось. Появилась необходимость общения. С Мишей мы потом много работали. И наша с ним история – это что-то невероятное. Приезжая в Москву, он всегда живет у меня. И даже посторонние люди звонят и спрашивают: "Владимир Яковлевич, а где Михаил Сергеевич?". Тогда я объясняю: "В Монако" или "На Мальдивах". Когда он в Питере, то минимум пять-семь звонков с его стороны ко мне ежедневно и то же самое – с моей. Порой доходит до абсурда: "А что сегодня лучше посмотреть по телевизору?". А какие нам счета приходят за телефон – у-у-у!

– С Юнгвальдом-Хилькевичем у вас тоже мужская дружба или только творческие отношения?

– Нет, с ним у нас отношения верных товарищей, но только по работе. Требования друг к другу большие, и, может быть, даже больше, чем на то есть основания. Сейчас вообще работается тяжелее. На все, что было незаметно в молодости, острее реагируешь. Но когда начинаешь что-то говорить, он смотрит: "Еще и ты будешь меня подводить, упрекать?". И действительно понимаешь: да, он прав, процесс и без того нелегок. Надо поберечь друг друга. Хорошие человеческие отношения между нами.

– Какой вы, спустя столько лет, находите Одессу?

– Конечно, изменилась. Как и Москва. Хотя Москва из-за застроек вообще потеряла свое лицо. А в Одессе я вижу точечные застройки, и она меняется к лучшему. В Одессе у меня вообще было много съемок. Это "Шаг с крыши", "Петька в космосе", "Дерзость", "Море нашей надежды" и другие, так что Одессу я очень люблю. А вот в Киеве не был очень давно, десятилетиями исчисляется.

– Владимир Яковлевич, едва ли у кого-то язык повернется назвать вас 76-летним стариком, потому что вы выглядите лет на 15 моложе. Как вам это удается?

– Человек должен всегда смотреть на себя в зеркало, будь он дома или в лесу. Сейчас я порой ловлю себя на том, что начал шаркать ногами и голова нагнулась, я тут же выпрямляюсь. Я не должен так себя нести! Хочу ощущать себя все время во фраке, но не в пижаме. Не в тренировочном костюме, а во фраке, а фрак надо нести. Тем более, если человек медийный, на него смотрят и хотят подражать.

Елена Костицына

Форум "Дюмания"

Владимир Балон: Через мои руки прошли очень многие