Форум "Дюмания"

 Отправлено: 14.06.08 13:12. Заголовок: "Сорок пять" (продолжение)

Странно, что никто не создал этой темы. Неужели этот роман никому не нравится?

 Отправлено: 16.10.18 18:04. Заголовок: Дженни, Убедили...

Дженни,
Убедили.

 Отправлено: 16.10.18 22:36. Заголовок: ПАПАША БЮВА! СПАСИБО..

ПАПАША БЮВА! СПАСИБО!

А вообще, ведь эпоха Средневековья, и раннего и позднего, пожалуй, самая загадочная и темная, вся до боли сотканная из безумья и противоречий, едва ли не одна из самых странных и страшных во всей мировой Истории, на мой взгляд!Она полна величайших тайн и загадок, та эпоха.Что волнуют людей с давних пор. Она полна мистики, магии и и таинств. Церковная анафема и аутодафе, и вместе с тем - процветании и астрологии, и алхимии, и различных оккультных наук. Чернокнижие и извечные поиски философского камня, и священного Грааля.Верность и преданность, и рыцарственное служение Даме - избраннице Сердца, и - откровенные сцены на улицах, в домах, грубого, почти животного насилия над Женщиной. Нередко - в форме извращения. .Блестящие изысканное и утонченное воспитание дворян, и - побои и глумления, издевательства над детьми. Отчаянное служение различным религиозным культам и поклонение и вещее Кресту. И фанатичная и, изуверская веронетерпимость, приводившая к беспощадной жестокости бесконечно многих, религиозных войн. Как и во внешней политике. Так и внутри самой страны. И светлый Дух и яркий цвет-рассвет, и в алом, багряно ли багровом,и в пурпуре, зеркальном и светальном, и пламенем и заревом, и маревом объятой, в кострах пожарищ старинных зданий и бесплотно-темным, светящихся в изломе остром теней, в румяном бархате зари, огнем сожженным и расплавленным, и сгустком серебра мерцающий, спрессованный, и в призме. в преломленье солнечного Света отраженный, в диковинном и чудном сплаве меди, бронзы, и, вечным бликом-отсветом, в агонии времен сверкающий, и вещей мудростью охваченный, расцвет. Расцвет культуры и искусства. И зодчества и архитектуры. Расцвет романтики и авантюры лихих, бесчетных приключений, что воспеты - иль альбой-труверов-катаров..Или канцоною, до капли и до дна, и докрасна и добела, дотла когда-то обожженной, иль пьяной, рвано-алой муки Сердца, порой седого, Менестреля..Бесчестие и Честь. И смеси запахов и тонко-сладковатых, чуть с горьковатой примесью. духОв. И аромат ли ладана, священный, и дым-дымок ли сероватый, курильниц, благовоний, в зажженно-лунных ли свечах, пропитанного алой кровью, аналоя..Неверие-безбожия - И - Вера, до устали, до невозможности, немыслимо ли понятая, принятая Вера. И игрища, неотвратимые, неумолимые, и в древних капищах-святилищах, неукротимо-нестерпимо, безмерно-непомерной мукой, и впрямь и вновь, и вкось и вширь, истерзанной и гибельной, смертельною тоской, вопящей и скорбящей, аки раненная выпь, и нестерпимо-рьяной мукой, и в пьяной в бесконечности, устало ли, издерганно, упрямой властью, и своевольно, обреченно-безысходно, и откровеньем лишь двоякой и двуличной Правды, так многолико ли хохочущих Богов. И, в ноте ли и фальши, и клеветы и оговора-наговора, И в ноточке закланья и закланья, и в ноте ведовства и колдовства, омытого геенной огненной и вновь агонией проклятья, и в ноте властной боли, и в ноте ли бессмыслицы-абсурда, чудовищно ли изувеченных, бессмысленно ли исковерканных, и люто изуродованных, и страшно искалеченных ли Жизней-Судеб, и людских, и в ноте вопля жертв, снедаемых, съедаемых, и вечно, бесконечно пожираемым зверинно ли ощеренным оскалом, неизмеримо скошенных серпом, и мертвыми, пустынными и окровавленными вновь глазницами-очами, в провал безвременья-бессмертия несущей, в беззубой ли улыбке, мертвенно- желтой, дикой, и звездно-лунный смерти, - лишь крохотное Зернышко и выпетой и вылитой, и выпетой лишь Истины. В глотке и алого осеннего, и в терпком одиночестве, и послевкусием, с горчинкой и кровинкой сладкой и щемящей, и золотистой карей Осени, и пряного и терпкого, безумно-сумасшедшего вина, на дне иссушена и выжжена до дна, в опустошенье черном, та Истина одна. Что топит, тонет в омуте и топи, и захлебнулась-задохнулось в жажде алчной, в горячке-лихорадке невысказанно и несказАнно так..Изгоем ли Исхода..Так окаянно, оголтело, одержимо, так чуждо, отчужденно отрешенной, отстраненной.. Что пьет свою. и чашу крОви.

Фантасмагория и жгучая, лихая, фантастика и волшебство и лунно- невесомо взвесью горящего и тихо льющего беззвучия-безмолвия..Несовместимого и с бьющей через край, горячей и горящей, боляще и кипяще полнокровной Жизнью. Со странным ли, пьянящим, полынным ли дурманом, и алчной страстью ли Любви,отравленной ли жгучим ядом, и словно наркотою утомленной ненависти, навеки обезумевшей, колдовством Луны, людей, и всласть ли опоенной мести. И помутившийся, в безумии и в пытках,и отданный на поругание, в бессилии померкнувший рассудок. И ясность восприятия. В мольбе подъятый к Небу, исступленно-одержимый, в молитвенном экстазе, в неутоленной грешной страсти, и в преступленье Клятвы и хоть однажды сорванном обете, неповторимо ли раскаявшийся, взор..И вихрь веков, так безнадежно, безысходно, и в ярости ли сдержанной, так нетерпимо обуянный, так нестерпимо одержимый..конвульсии и корчи-спазмы и гордого, несломленного человеческого Духа. И Воля Божия, и Сила неземная.. Неведомые и нездешние, в сиянье лунном, звездном, галактики, вселенные, иные, параллельные, за гранью ли сознанья-подсознанья,уловленной тончайшими рецепторами мозга, и за последней роковою, прощально ли венчальною, и закулисно-зазеркальною, осенне ли светальною, и лунною, янтарною, уже зажженною свечой, в кристаллике-хрусталике ли соли, дрожащим отблеском отливом сорвавшейся с опущенных, и синевой, и тьмой ночи, в дыхании- мерцании, окрашенно-подсвеченных ресниц, и вспоенной глубинно ли выстраданной Нежностью, и рвано, странно, чУдно воспаленной, и в ворожбе нескАзанной чертой, непознанные, и до сих пор лишь неоткрытые, и тонкие пределы и миры. И ведомы кому, трагически, и безрассудно и отважно, до дерзости ли странная игра в орел иль решку. и в чет и либо в нечет, и ложные, блаженные ночные, огнем ночным ли выпитые Солнца. И сокровенное и вдохновение. Приливы откровенности и в исповедь. И неразгаданные таинством и тайной, и дымкой серебристою тумана, и вскользь окутанные, и Гласом вещим, Божьим Совести, вновь освещенные и освященные Луной, вовек, вконец разбуженные сны. И Жизнь, в которой все: и Божество. И Рок. И Смерть. И - Свет

И вновь загадка выпетого Неба.
И яда чаши выпитая боль.
И Нежность вылитого Света.
И губ застывших смех и соль.

Мерцаньем лун ли вспОенные выси.
И ада, Неба ли прощальная стезя.
Распятие в двух виселицах Жизни.
По лезвию ножа отчаянно скользя,

В упрямстве ли уставшего дыханья,
Во фресках чУдных Лик из темноты.
И в витражей отливах, и в мерцанье,
Людей и Бога властные черты.

Цветы вдохнут отравленную Нежность.
И Музыка заоблачных ли сфер.
Огня ли рая вылитая свежесть.
Иль в пламя ада сотканный предел.

И на заре, и алые ли рОсы.
И взмах вновь соколиного крыла.
И жертвой ли заклания - вопросы.
И тропка в вереск ли заблудший пролегла.

И кровью ли оплачены отгадки.
И в пламя вездесущее охвачены мечты.
А сколько неразгаданных отгадок.
И Дух горит Бессмертьем Красоты.

И упоенье безнадежной страсти.
И тризну ли справляет воронье.
И Истина, и омут Тьмы и власти.
Глоток вина,где Сердце ли твое..

И поиски себя. И вдохновенье.
И капища и игрища, и в ревности, Богов.
И сизый пепел тени. И - забвенье.
И Дар Любви умчавшихся веков.

И верность Рыцаря в служенье Даме.
И смех и грех, в сорвавшейся кровИ.
И Сердца тайное бушующее пламя.
И Свет одной-единственной Любви.

Картин и витражей бессмертное Творенье.
И в синеве распахнутая даль.
И в кромке ран - и вопль, и искупленье.
Свечой Богов горит святой Грааль.

И вереск, затуманенный слезою.
И связь времен, в бурьяне ли дорОг.
И, лунной грезою оплаченной стезею,
Оплачет боль, в мерцанье Неба, Бог.

Любовь - сильна, как Смерть. Но все же..
И в крае -лезвие, и в острие ножа,
Есть Альба Сердца. Вспоротою кожей..
В осколке пламени, и в выхлесте дождя.

P.S. И снова - взрыв и вынос, выхлест мозга.
В безумье разгулявшейся ли тьмы,
Кровь Солнца пьют рябиновые гроздья.
И вновь поют волшебные цветы.

Лишь Сердце захлебнулось веще-алой Песнью
И удаль-безрассудство храбрецов,
Пылает спОлохом и лунно-невесомой взвесью.
И СУдеб связь, и след, и нитей, - налицо.

Паяцы, гаеры, что в Закулисье Сцены.
Кибитки, в травах ли сплетенного кольца.
И клоуны воруют грусть с соломенной арены.
Как многолики в боли люди без лица!

И грима вновь ли упоительные краски.
Нагие вновь пылятся, и в немоте, седые парики.
И, волшебством Души ли вспОенные сказки.
И плачут в пьянстве ли, нагие, двойники.

И в серебрЕ литОм, живом, запели снова стрУны.
Замес игры, густой, в чет-нечет - на кровИ.
И Дождь ли Менестрель, во взвеси карей, лунной,
Вновь Сердце обнажит для страсти и Любви.

И солью ли вскипит, и пеной вновь бушующее море.
И высветлит Луна, и в таинстве запутавшийся след.
И сосны зашумят в светлеющем, заброшенном просторе.
И отдается в вереске, и пьяном, и цветущем, алый Свет.

Скользнет, звериною тропой, усталый вечер.
Прильнет к Душе, и в омут-топь, уставшая Душа.
Горят, и апельсинов-лун, и в золоте неведомые свЕчи,
В огонь и альбу Сердца, лишь в вечность уходящего дождя.

Ну вот..Покамесь все.. Поет Средневековье. И в пламя заворОженной ли тьмы. Летит и щЕмит Сердце альба крОви. И тает на губах смешинка снежной мглы..

СПАСИБО ВНОВЬ, О БЛАГОРОДНЫЕ И ГОСПОДА, И ДАМЫ!

СПАСИБО ВНОВЬ, ДРУЗЬЯ МОИ!

 Отправлено: 17.10.18 06:31. Заголовок: ДА, И ЕЩЕ.. Это был..

ДА, И ЕЩЕ..

Это было время еще и бесновато оглашенных, и изувеченно ли прокаженных, и отверженно гонимых..Время юродивых и блаженных..Калик ли перехожих - - на древней-то Руси. И мудрость проповедей бродячих проповедников, отлив и отблеск искажения, как сна, на патине налете и медных, вещих, пронзительной тревогою вопящих, и воспаленным ли нутром зашедшихся, и истекавших властной алостью сочащейся ли крОви, бередящих вновь Сердце, вены, нагие, вспоротые нервы, и кожу, столь обоженную и обнаженную, нагим, в листве щемяще-грустной, отчаянно ли золотистой, и пьющим Свет, осенним Солнцем, и песню древнюю и вещую, и залитых ли купоросом меди, оживших вновь колоколов.

Да, это было ни на что непохожее, и поистине странное и вещее время..Та эпоха теперь ушла от нас, и навсегда. И растворилась вновь в осенней бесконечности. В осколках карего и вещего, и сизым пеплом-пеклом припорошенного, осевшего и в сиво-сизом оперенье, рассеявшихся в небыли по ветру, и сгинувших, сгоревших на лету, морозном, хрипло-сиплом и простуженном, и, словно в Лету канувших, и в никуда летящих ли синиц, и врезавшегося в золото и пьяной и осенней, шуршащей и лукавым и искристым огоньком, сгоравшей в пламени и мареве, и алости листвы, влюбленного так бесконечно в тишину, и опьяненного извечно Небом, и забияки и бродяги, и Сердцем Осень пьющего дождя.

Здесь было все: и тишь и блажь похищенного, и утраченного, невесть ли Кем украденного рая, и сизый, сивый пепел и серебром ли запорошенного пекла-пепла, геенны огненной ли ада.. Извечные и противостояние и противопоставление, и Неба Божьих Ангелов, и Духов, Князя Тьмы. И тьма, что нависла и темной музыкой ли над страной, была вездесуща, всепоглощающа и всепожирающа. И сострадание и всепрощение ведь не были такой уж отъявленно, отпето ли неведомой, и вовсе неизвестной, нелюдимой, стороной того, и здешнего и нашего, вполне земного Бытия. Была ведь просто - ЖИЗНЬ, отличная от нынешней, от нашей.Была Любовь и Страсть. Была Мелодия, и звезднолунная, Творения. Там было - ВСЕ..

А ныне те века ушли в свое небытие.И растворились, словно лист, сорвавшийся и Песнью вЕтра, в Осени..Ушли -виной, и дикой, нерастраченной, и вечно неизбывной. Ушли, и навсегда..Оставшись вновь осевшим, на дно хрустального бокала, и в отраженье вещем, колдовском и ведовском, и в чарах ли, с лихвой осенней ворожбы, горячкой-лихорадкою, иль чьей-то, весьма задумчивой рукой, и в лунном зареве зажженных, и маревом звезды внезапно зараженных, и в Осень Жизни заново влюбленных, Любовью Осени в безумье сумасшедшем, опьяненных, едва-едва затепленных ли, и мягким рыжим воском. и лунным, оплывше-круглым апельсином, и смехом горько-сладким, терпким лишь, и бесконечно-вечно плавящихся свечек, опавшим, стойко-горьким и равнодушным ли осадком, и терпкого и алого, и одиночеством осенне-запоздалом, кипящего и болью вспОенного Сердца, в мерцанье звездчатом, и Солнце, когда-то ли прозрачно-алого вина. Омыта ли шумящими дождями Память. И необычность. небывалость, необъятность грусти музыки и слов невольно сказывается в преломленных на тризне крОви, Света, фразах.

А свечи вновь играют реквием, не знавшие само понятие греха. Горят неведомой, незнаемой виной. И ветер ли - гонец, глашатай, пронзает снова тишину. Мистерия, фантасмагория, и магия, сгоревши вновь дотла в сурово необъятном непокое-неспокое, ушли в кипящем лунном ли потоке, чтоб обрести свое Бессмертье. Ушли в холодном звездном Свете..Ушли, чтоб обрести, навеки ли, покой.

И вновь сады зажглись, так странно..
И мир был полон лунной тишиной.
А дождь хлестал так необъятно.
И губы соль поила ли волной.

Удушья ли петлей затянутое время.
Судьбина-кровушка, что ей под стать.
Веков невиданно немыслимое бремя.
Смешались все: и голь, и знать.

И нищие. блаженные, украдкой,
Что руки тянут в подаянии гроша.
Юродивые вещею загадкой,
Под хлесткой замятью осеннего дождя.

Глазницы смерти. Альба Менестреля.
И волн кипящих резвый бег.
Дождей живых шальная а -капелла.
В замесе крОви, страсти, - Человек.

И кровь Души. И зовы плоти.
Познанья таинство и грех.
Век чернокнижия по Свету бродит.
И нотой "СОУЛ!" выпетый ли смех.

Запретное и тайное желанье.
И Ангел ада. Ангел сна.
И Жизни обреченное дыханье.
И страсть Надеждою полна.

И вздыблены, и снова, кони.
И ветер гонит вновь волну.
И запах вновь чужой погони.
И дождь, влюбленный в Тишину.

И небыль выплакана рая.
И Нежность выстрадана грез.
Огни сожженного ли края.
И запах-одурь алых роз.

И в топи-омуте ли соли,
Как соль земного Бытия,
Вдруг растворится капля боли,
И Песнью Радости щемящего дождя.

И вот еще, один лишь, стих..Если, конечно же, позволите, друзья..

И снова Осень обнимает, и Бытием горящим, и в Небо лишь летящим Светом.вдохновеньем.
И обвивает дождь разлуку-встречу,завесой золота светящейся, отливом ли мерцающей ольхи.
И снова Осень щедро одаряет, и Солнц зрачков живым. и опоенным вновь благословленьем.
В благоволенье воли и в мгновенье,и в сгустке серебрА спрессованной, и в сплаве ли, строкИ.

А где-то снова колокольчики звенят юродивых, изгоев, калик ли перехожих, да блаженных..
И в маете, и в суете, и опрозрачненной слезой, и в синеве, и янтарем струящихся ли дней,
Слепые и незрячие глаза горят в огне, во тьме, в дожде, и очарованно, сверкающе осеннем.
И в зареве. и в мареве, и в пламени, с лихвой, и долею - Судьбой ли предначертанных огней.

И в реве-вое беса-вЕтра, и в ломке-топке наркотой, безумьем Осени сгорающего ада,
Вновь хлещут ливни. БлажИт вновь Осень волглой тишиной, и срывом-выхлестом дождей.
И Альба-музыка в ночИ ли выпетого сада. И в омут-сполох, ярко чистый, звездопада,
Пьет сырость мозг. И ломота. И воспаленье, простуженных, в ознобе льдистом ли, костей.

И пожелтела медь колоколов. И Неба льется морось. И немотой оплачет снова просинь.
Срывает ветер в танце-вальсе, и в золотисто-медной патине, луной мерцающий наряд.
И в синеве речной, в блаженной тишине ночной, и в наготе листвы сгорает снова Осень.
Лишь Истина двоякая времен, и Рок, что фальшью-блажью занесен, вновь Таинство таят.

И снова в тихом бормотанье, как в Осени и золотисто-карем ли, и жертвенном закланьи,
Вновь пьяный дождь зашебуршит, закапает, щемяще ли заплаканную Нежность, и молвой.
Творя заклятья-заклинанья,и накипью живого ли дыханья,и в чарах Осени летящих увяданья,
И Ангел Сна, и Ангел Ада,в творенье Таинства,вновь тихо опадет щемяще-золотистою листвой.

Дурманов ли ветров, иль топью-омутов веков, и пламенем-огнем, и золотом сжигаемые листья,
Румянцем-багрянцОм, кипящие, болящие, виною боли заживо сгоревшие, и алостью, в вине.
И винограда вновь растоплены, утоплены, расплавлены в ладони, и сладостью все кИсти.
Набухшая дождями Осень, боль выпила, в отверженно-гонимом, и бесом ли играющем, огне.

Слетит в ночИ мерцающей звезда, с невиданной еще, с поистине неслыханною силой.
И небывалой тишью, и равнодушьем горько-стойким, осядет, в привкус винный, на ладонь.
Заплаканы, закапаны невыплаканной Нежностью цветы, и в стыни, и безликой, и постылой.
Полынью горьковато-сладкою сорвется, в лихой и необузданной отваге, верный конь.

И в послевкусье Осени, с улыбкой, одержимо золотистой, с усмешкой, оголтело-шаловливых,
И в воспаленьи чар, в безумии отравленных цветов, кровиною Любви коснется вновь Душа,
И всех отверженных, и бесновато-прокаженных, палящим ветром Осени нещадно ли гонимых,
И, словно Ангел Сна и Ангел ада, в творенье Таинства, вновь Осень Солнца пьющего дождя.

И вновь P.S.:

Легенду-быль вещают, на сцене ли Театра, горящие живьем, Души ли кровью, Чародеи.
Чужой ли счет оплачен, и сполна. И льется Неба золотая, и Сердце опьяняющая просинь-Фея.
И вену, кожу вспоротую, нерва, щемит огнем озноба, и вдохновенья золотая, огневая дрожь.
И в а-капелле пьяного и пряного дождя, смеются, вновь ли поцелованные Небом. Лицедеи.
И белым вальсом-танцем опьяняет, и вновь в Легенде-плаче вЕтра, цыганка Осень, ворожея..
Луною пьян, и пьет Любовь блаженно ли ночного Солнца, и в Осень вновь влюбленный дождь.

МАДАМ! МЕСЬЕ! А ТО ЕЩЕ - МАДЕМУАЗЕЛЬ!

Засим - пока что - все..

СПАСИБО!

 Отправлено: 16.02.19 20:01. Заголовок: Сорок пять д'Артаньянов.

Однажды в Париж въехал бедно одетый, но нахальный дворянин из Гаскони, на старой кляче, с надеждой поступить на королевскую службу. Но это был не д'Артаньян! Да не один, а целых сорок пять гасконцев за один день. Устоит ли Париж перед таким нашествием гасконцев?
Роман "Сорок пять" является моим любимым в этой трилогии. Перечитав его заново, лет 20 спустя, только убедился в своих предпочтениях.
Самый хитрый из фаворитов короля Генриха Третьего, д'Эпернон, единственный уцелевший после массовой дуэли, оказался и самым ушлым. Он не бегает по Парижу, как бравые Шомберг, Келюс, Можирон, махая шпагами, и задирая лигёров и прекрасных дам, теперь он уже всевластный герцог, на государственных должностях. Не обладая талантами фехтования, он обладает смекалкой, и реализует идею набрать личных телохранителей для короля, а заодно и для себя, подчинённых и преданных лично королю и д'Эпернону. Так благодаря герцогу и возникла личная королевская стража, превратившаяся позднее в королевских мушкетёров. Страницы книги, где описывается, как новые бойцы притирались друг другу, каковы были особенности несения службы и хранения государственной тайны, как они проводили "спецоперации" по ликвидации лигистов-заговорщиков, черезвычайно интересны, познавательны и не утратили свою актуальность и для современных спецслужб за столько веков.
По прежнему превосходны и страницы с Шико и Горанфло. Уроки жизни и фехтования от Шико, можно выписывать в отдельную тетрадь цитат. Шико выслеживает лигёров, и выполняет опасную миссию в королевство Наварру.
Мы помним, как складывались отношения между молодожёнами Генрихом Наваррским и королевой Маргаритой после свадьбы, когда наваррцу пришлось выживать в Лувре во времена Варфоломеевской бойни. А разве не интересно посмотреть, как эти достойные супруги поживали уже на территории Генриха, в его королевстве? Вместе с Шико мы за ними понаблюдаем в их маленьком королевстве. О существовании которого, если бы не мэтр Дюма, мы все бы давно забыли.
В третьей части нам предстоит побывать в Нидерландах, в зоне боевых действий, где герцог Франсуа Анжуйский в очередной раз тщетно пытается стать хоть каким то королём, а заодно поучаствовать в приключениях, во время бегства от наводнения, когда фламандцы открыли шлюзы дамб, чтобы затопить войско незадачливого герцога. На десерт читатель узнает, как Диана де Меридор отомстит Анжуйскому за убийство своего любовника, храброго Бюсси.
Вобщем роман превосходен, всем читать, кто не читал, не пожалеете.

Скрытый текст

Тем, кто расстраивается, что роман сюжетно резко обрывается, напомним, что это не косяк Дюма. У Дюма вместе с Маке готовилось продолжение, но как раз они рассорились, и Маке, свою заготовку романа выпустил уже без участия Дюма. Что у него получилось, можно узнать прочитав роман "Прекрасная Габриэль". Так же будет полезно почитать и хронику самого Дюма "Генрих Четвёртый". Кому и того мало, к услугам Генрих Манн, с его дилогией о короле Генрихе.